Егоров встал, отрапортовал.
– Значит, вы дежурите? – уточнил Прохорович, пожимая руку Егорова.
– Так точно!
– Так, это хорошо! А где Иосиф Степанович?
– В батальонах. Ведь начало должно быть в самом скором времени. И, разрешите доложить.
– Да, что такое?
– Артподготовка запаздывает. По вашему приказанию она была назначена на два ноль-ноль, а сейчас уже пять минут третьего и тихо. – Егоров показал свои часы и бумажку с записью начала артподготовки.
– А часы у вас выверены с часами Смеляка? – спросил Прохорович.
– До секунды.
– В чём же дело? Связист! Вызывай мне Абрамова, начальника артиллерии.
Но не успел связист снять трубку, как раздался оглушительный залп артиллерийских орудий. Можно было различить только первые три залпа, дальше они шли безостановочно, и только тяжкий грохот разрывов тяжёлых снарядов потрясал, кажется, даже этот блиндаж, вырытый достаточно глубоко в земле.
– Ну вот! – передохнув, сказал Прохорович. Снял фуражку и носовым платком вытер голову.
– Пять минут не так уж страшно, но взбучку надо дать. Товарищ Гаврюшин, будь добр, позвони артиллеристам, чтобы кончили в два тридцать пять, деликатно им так намекни, чтобы поняли, что мы их запоздание засекли. А я пойду к Смеляку. У кого он может быть вернее?
Егоров вскочил. Командир дивизии собрался идти, а Смеляк так просил удержать его здесь.
– Командир полка, вернее всего, в батальоне Солдатенкова. Но, товарищ полковник, это не близко и путь туда очень плох, идти вам туда опасно! Командир полка придёт сюда сам!
– Эка, как схватился! – усмехнулся Прохорович. – Это что, Смеляк дал вам приказание меня не выпускать? Так, что ли?
– Егоров молчал, не знал, как выйти из положения. Но тут вдруг заговорил капитан.
– А в самом деле, Франц Иосифович! Ну что вы сейчас пойдёте искать Смеляка? Где он? Да и, по совести говоря, до вас ли ему сейчас? Он, конечно, и так доволен, счастлив просто, тем, что вы в полку в это время, с него этого вполне довольно! Вы будете здесь, всё равно все сведения сюда будут приходить, всё будет здесь известно. А туда я пойду, я и помоложе, и в случае чего мне и спрятаться будет сподручнее, кто меня осудит? Что я, военачальник, что ли? Давайте так и решим!
Прохорович посмотрел на него внимательно.
– Да, да! Вот если бы вы были просто корреспондентом, а не редактором, то я, пожалуй, согласился бы с вами, но вы, собственно, мой первый заместитель по печати! Вам тоже не рекомендуется рисковать. В общем, если на то пошло, то идёмте все вместе. Дела найдутся для всех.
Гаврюшин встал и сказал:
– Кто куда, а я именно к Солдатенкову. Чувствую, что его придётся немного сдерживать.
И в этот момент в блиндаж вбежали Смеляк, Ураганов и Варламов. Сгоряча они не обратили внимания на «гостей», и Смеляк крикнул Егорову:
– Ну, сейчас выходим! Только возьмем ещё обоймы на запас. – Тут он увидел Прохоровича и его спутников.
– Товарищ полковник! Очень рад тому, что вы здесь, с нами! Разрешите идти?
– Погоди, Смеляк! Не торопись! Слышишь, что делается? И ещё пятнадцать минут они поработают! Это только на пользу тебе. А потом пойдём вместе. Вот комиссар хочет к Солдатенкову идти, редактор сам себе точку найдёт, а я с тобой буду! Подобрал себе НП?
– Всё в порядке, товарищ полковник! Но, честное слово, вам здесь будет лучше! Всё же будет здесь известно, но ведь здесь-то всё же спокойнее, мало ли что может быть там?
– Это всё я знаю! Мне всё это уже популярно изложил товарищ Егоров! – Прохорович лукаво улыбнулся. – Только я, брат ты мой, сам знаю, что как нужно и где мне быть надо! Понял? Хорошо! Так идём!
Они вышли. А на смену им вошли Королёв и Кухаров. А артподготовка нескончаемо грохотала, уже уши начали не то чтобы побаливать, но ощущалось некоторое слуховое утомление. Казалось, что там, в этих городских кварталах, куда обрушилась такая лавина раскалённой стали, не осталось и живого места, но стрельба не прекращалась!
– Ну, через три минуты конец артподготовки и начнётся атака! – сказал Егоров, посмотрев на часы.
– Будет слышно! – отозвался Королёв. – Поднимутся в атаку – ура будут кричать.
– Сейчас услышим!
Но в это время зазуммерил телефон. Связист подал трубку Егорову.
– Дивизия.
– Как дела? – забубнил голос. – Поднялись?
– Никак нет, не поднялись! – отвечал Егоров.
– Как не поднялись? – всполошился голос. – Почему не поднялись? Почему срываете график?
– А вы послушайте сами! Аккорд-то ведь ещё продолжается, кто же поднимется во время аккорда?
– Ах, да, да! Ну хорошо! Пока держите связь. Имейте в виду, что я должен буду всё время держать большого хозяина в курсе.
– Да что вы? – изумился Егоров. – А как же вы будете это делать? Трудно вам придётся!
– Что за тон? Что за разговоры? – возмутился голос.
– Просто я удивляюсь тому, что вы можете делать на порядочном расстоянии! Большой хозяин здесь, у нас! И информируется он здесь, прямо на месте.
– Ах, вот что! Но всё равно учтите, что, если будут задерживаться сообщения, вам придётся отвечать.
– Слушаюсь!
Королёв, слушая этот разговор, только покачивал головой.
– Сообщений требуют?
– Требуют, Королёв! Угрожают, если задержу сообщения.
– Ну а как же? Их хлеб в этом. Уж там за места держатся со страшной силой! Только бы не попасть сюда! Строгие люди!
– Ну пусть себе! Не нам их судить, товарищ Королёв, с них тоже требуют. Поставьте себя на их место, может быть, так же пришлось бы и нам выжимать?
– Не знаю, не знаю! – Королёв выждал паузу. – А там умножать начнут, да так, чтобы умножение это вы бы своим именем подкрепляли. Э-э-эх!
– Что значит «умножать»? – спросил Егоров.
– По арифметике. Когда на четыре, когда на пять! Как когда выйдет.
– Не пойму! Объясните, пожалуйста!
– А вот когда начнут трофеями и пленными интересоваться. Спросят – сколько пленных взяли ваши люди, вы скажете, к примеру, сто, а они тут же переспросят, значит, «до батальона»? Подвинулись на километр, а они на пять километров ладят! Скажу – два орудия захватили, они же бухнут – две батареи. И это бывает, да ещё как часто-то! А потом сами ещё поприбавят для круглого счёта и донесут выше, а потом и сводки получаются такие, что глазам не верить! А самое-то главное то, что потом выкручиваться как-то надо! Вот какая их работа! Ухо держать надо так востро, как никакая собака не сумеет!
Но в эту минуту тишина была разорвана громкими криками «ура». Роты поднялись в атаку.
Невольно все встали и совершенно непроизвольно сделали шаг к выходу. Неудержимо тянуло туда, к товарищам, ведущим бой. Но было понятно, что и отсюда уйти невозможно.
Волна атакующих откатилась, крики «ура» стали глуше, но ещё через какое-то мгновение стали слышны пулемётные и автоматные очереди, правда, с каждой секундой уходящие дальше и дальше. Но вот раздался всегда рвущий нервы визг мины и сразу же за ним и разрыв! Бой разрастался.
Но по звукам было слышно, что бой идёт на стороне противника.
Чем-то он закончится?
Опять зазуммерил телефон. Опять дежурный из дивизии.
– Вступили в бой?
– Так точно!
– Какие новости?
– Пока никаких.
– Сколько пленных?
– В бой вступили совсем недавно. Ещё рано говорить о пленных и о трофеях. Исход боя далеко ещё не решён.
– Ах, так? Где хозяин?
– В бою!
– Большой хозяин?
– Там же!
Трубка замолкла. Егорову было слышно лёгкое посапывание в трубку.
– Какие будут указания? – преувеличенно громко спросил Егоров.
– Держите связь! Сообщайте, как там у вас… – даже с некоторым пренебрежением сказала трубка.
А бой разгорался всё яростнее. Пулемёты захлёбывались, ожесточённо визжали миномёты. Звуки боя то удалялись, то приближались. Против ожидания – сопротивление было, кажется, отчаянным. А в блиндаж никто ещё не приходил, и никаких сведений ещё не поступало. Понемногу в блиндаж, незаметно и тихо, вошли все музыканты с оружием – конечно, кроме тех, кто был на своих постах. Стояли молча, изредка поглядывая на Егорова; и неожиданно заговорил Голубев, скромный, тихий первый тенорист:
– Так как же, товарищ старший лейтенант? Что же мы здесь отсиживаемся?
Остальные поддержали его вопрос лёгким, сдержанным гулом.
Егоров внимательно посмотрел на музыкантов.
– А что же вы от меня хотите? Чтобы я послал вас в бой, что ли?
– Конечно, что же мы-то? Там дело-то, видать, крутое пошло! А мы всё же ведь сила! Можем же помочь?
– Конечно, можете! И даже очень! Но только я не имею права никуда вас посылать, во-первых, потому, что кто-то должен нести охрану, а она поручена именно вам, и, во-вторых, вы хоть и маленький, но резерв командира полка. Поэтому-то я и не имею права вас посылать никуда, и никто, кроме самого командира полка, послать вас не может, будь даже самый критический момент. Вам это понятно?
– Понятно-то понятно, но ведь стыдно же, там-то вон что делается!
– Всё понимаю, но оставить командира полка без резерва я не могу, да вы и сами должны это понимать и осознавать. Надо будет – капитан Смеляк не забудет и вас. Могу в этом уверить. Придёт и ваш час.
И, будто бы по заказу, в блиндаж вскочил взъерошенный, весь в поту, мокрый от пота лейтенант Злочевский, командир батареи сорокапяток.
– Егоров! – вскрикнул он. – Давай со своими людьми, кто есть под рукой, кроме караула, конечно, со мной к Смеляку, он недалеко. Приказал, чтобы одним духом был у него. А у телефона связист посидит. Имей в виду, – обратился он к телефонисту, – комдив со Смеляком рядом, там же и редактор, так что отвечай, большой хозяин здесь! Понял? Ну, бегом!
Выскочили из блиндажа. Шум боя увеличился. Неожиданно удивила ночная темнота, в которой особенно яркими были взрывы мин и блестящие полёты трассирующих пуль.
Да! Бой шёл значительно впереди. И, пользуясь тем, что ночь не мешала движению, что темнота не выдавала, бежали свободно, как раньше, не пригибались и не маскировались. Но вот и раненые попадаются, и копошатся кое-где подносчики патронов. Но основная масса лю