Егоров расцвёл!
– Но как же они там? Ведь поесть надо, а они же с собой ничего не брали! И, может быть, их пораньше можно было бы оттуда вызволить?
– Сыты будут! А пораньше – не выйдет! Ручаюсь, с темнотой будут здесь! Ну, поздравляю тебя!
Этот день промелькнул невероятно быстро. Полк резко вырвался вперёд, и это было не совсем удобно! Надо было защитить фланги, обеспечить бесперебойное снабжение боеприпасами, питанием, а ходов сообщения не было и выводить людей на земляные работы сейчас было невозможным. Приходилось решать эти вопросы другими способами. И надо было приготовиться к приёму пополнения, Соломский сообщил, что он с минуты на минуту ждёт «солидную компанию».
А Прохорович что-то молчал, хотя, отправляясь на свой КП, он заверил, что лично сообщит, сколько людей и каких именно он даст.
Но всё равно всё должно было быть готово. Поэтому было не до траурных настроений. Слишком много было трудных, неотложных и очень ответственных дел. Заняты были буквально все.
Но Прохорович всё-таки позвонил.
Правда, уже часу в девятом вечера, когда стало заметно темнеть.
Интонации Смеляка во время его телефонного разговора менялись, то становились возбуждённо-радостными, то вдруг спадали и принимали явно печальный, минорный характер. Но к концу беседы стало ясно, что пополнения полку не будет, а на место расположения полка к ночи придёт свежий, абсолютно целый, полнокомплектный полк, прибывший только что из далёкой Сибири. Смеляк же должен отвести свой полк на краткий отдых, где и будет доукомплектовываться.
Искренно радовался этому начальник штаба полка капитан Варламов.
– Наконец-то! Честное слово, давно пора! Нельзя же так! Ведь всё это время существуем, ну как бы это сказать… ну, по принципу «на соплях», на живую нитку! Ведь даже неизвестно точно, сколько же у нас людей! Какое же, в конце концов, оружие у нас осталось, что мы из себя теперь представляем! По крайней мере, будет возможность всё подсчитать, сформировать, расставить командиров, не гадать на кофейной гуще, а сколько же в этом батальоне людей! Нет! Я доволен!
– И я доволен! – говорил Смеляк. – Даже очень доволен, только, пожалуй, немного досадно, что такую операцию провели, как ты, Варламов, сказал, «на соплях», а рванули всё-таки в самом городе, почти в центре… и сдать другим! Немножко, понимаешь ли, досадно.
– Наше от нас не уйдёт! – ответил комиссар Ураганов. – Кому надо известно, что рывок сделал наш полк, а не чужой дядя. Другим этого не припишут, а что нам в нашем теперешнем положении было бы не только трудно, а почти невозможно управляться здесь, тоже ведь факт! Рывок сделали? Сделали! Вперёд прошли? Прошли! Вытянулись? Очень даже! Теперь, пока выровняют фронт, оборонять-то как надо? А кем? Где люди-то? Тут, брат, музыкантами не отыграешься! Кстати, их надо немедленно вызволять. Ждать им, пока сибиряки подойдут, нечего! Надо позвонить Просвирину, пусть даст им замену в этот дом. И пусть пробираются. А то потом где они будут искать нас?
Смеляк соединился с Просвириным и приказание о музыкантах отдал весьма категорическим тоном, хотя было понятно, что Просвирин всячески просил подождать до прихода сибиряков.
Из дивизии сообщили, что пунктом для отдыха полка назначена деревушка Песковка. По карте нашли эту деревушку. Была она по ту сторону железной дороги, собственно, очень близко от соцгородка, но стояла в густом хвойном лесу и с воздуха, очевидно, была совершенно не видна.
Начались новые заботы: как вывести полк. Ведь опять предстояла переправа через реку, переход через знаменитый железнодорожный переезд. В хлопотах время шло быстро. Уже давно стемнело, уже позвонили из дивизии и сообщили, что сибиряки вышли и надо выслать им навстречу проводников. И в этот момент явились музыканты. Были они немного потрёпаны, помяты, но на лицах их было щедро разлито чувство гордости, довольства за удачно выполненную задачу.
Старшина Королёв доложил:
– Товарищ капитан! Личный состав вверенного вам оркестра прибыл с выполнения вашего задания. Все люди целы. Задание выполнено. Доставлено два пленных немца, два немецких пулемёта, патроны, гранаты и… извиняюсь, трофеи! Дом охраняется красноармейцами роты лейтенанта Просвирина.
– Всё знаю! Спасибо, Королёв! Спасибо вам, товарищи музыканты! Вот – просто так, по-человечески, по-товарищески – спасибо! Очень помогли вы нам! – Смеляк подошёл к музыкантам и начал крепко пожимать им руки.
– Ну а теперь показывайте, что у вас за немцы? Небось, румыны? И что за пулемёты?
Пленные действительно оказались немцами. Их задача была не допускать бегства румынских солдат и расстреливать бежавших, что они и проделывали со свойственной им методической тупостью. Развившееся наступление нашего полка шло несколько в стороне от того здания, в котором они разместились, а поэтому они получили возможность бить по нашим людям, что очень мешало успешным действиям, в частности роте Просвирина. Старшина Королёв сумел ловким манёвром проникнуть в дом, с помощью музыкантов перевязал эсэсовцев и завладел их оружием и боеприпасами. Почти весь день эсэсовцы пролежали в одном из углов дома со связанными руками и ногами, со здоровеннейшими кляпами во рту – на всякий случай, как сказал старшина Королёв.
Теперь все были дома, и немцы перестали интересовать музыкантов. Доставили их в целости и сохранности, даже шинели их прихватили, а теперь пусть ими занимается Костровский, ему и карты в руки!
Егоров, вполне уверенный в том, что его музыканты никогда не позволят себе опозорить звание советского музыканта, всё-таки в какой-то степени был очень удивлён проявлением такой воинской лихости и боевой сметливости своих людей, которых до этого он уверенно считал отличными связными, караульными, но в том, что они, да ещё без руководства боевого командира, сами могут выполнять боевую задачу, и, как это убедительно доказал старшина Королёв в своём докладе Смеляку, да ещё иллюстрированном такими вещественными доказательствами, как пленные эсэсовцы, их пулемёты, не такую уж лёгкую операцию, он увидел, что музыканты способны на значительно большие дела! Всё это его обрадовало, так как он не ожидал такого успеха от музыкантской операции.
Он подошёл к Королёву, обнял его.
– А ведь вы, Валерий, герой!
– Ну что вы, товарищ старший лейтенант! С чего бы это уж меня в герои-то зачислять? Все мы там работали, и ничего героического там, откровенно-то говоря, не было! Ну, сумели незаметно в домишко этот заползти, выбрали момент, набросились на этих немцев, повалили, связали, и всё дело! Героизм какой? Что тут геройского? Любой сделал бы то же самое!
Остальные музыканты говорили примерно так же.
Но ощущение довольства не покидало Егорова. Все были вместе, все были дома! На данный час – всё благополучно!
Сборы для перехода в Песковку были уже закончены. Можно было бы и двигаться, тем более что сибиряки уже начали подходить.
Это были рослые, сильные люди, в новом, почти не обмятом обмундировании, были они спокойны и бесшумно, деловито начали устраиваться в подвалах домов, в погребах, сразу же приступив к укреплению оборонительных сооружений. Вооружены они были превосходно, что сразу же вызвало некоторую зависть среди смеляковских вояк.
– Не завидуйте, не прибедняйтесь… – говорил Смеляк. – И у вас будет всё такое же! А может быть, и лучшее. Можно подумать, что вы с голыми руками здесь сидели! Даже и нехорошо!
Музыкантов капитан Смеляк назначил идти вмести с ним. А сам, как обычно, пошёл последним. Но, несмотря на то, что уже приближался рассвет, переход прошёл совершенно благополучно. Вероятно, немцы были удручены потерей своих позиций в городе, и им было не до того, чтобы следить за переправой на реке и железнодорожном переезде.
По пути Егоров беспокоился: вывезет ли Соломский ящик и с инструментами? Не забудет ли их?
– Ты мне скажи, при инструментах есть твой человек? – спросил Смеляк.
– Так точно, есть!
– Ну так чего же ты беспокоишься? Как же может твой человек забыть о своём имуществе? Для чего же он оставлен?
– Да, но ведь он же охраняет и Соломского. А Соломский может дать ему другое приказание!
– Ну ладно! Только помни, что и Соломский не дурак и не допустит ущерба полку. Будь покоен!
Старшина Королёв тоже не беспокоился об инструментах.
– Всё будет на месте! А не будет – другие найдём! Это, товарищ старший лейтенант, теперь не проблема.
Вошли в хвойный лес и увидели небольшие, уютные, прямо-таки сказочные избушки. Правда, их было не очень много.
Это и была Песковка.
Глава 30
Действительно, опасения Егорова за инструменты были напрасны. Около одного из домиков на завалинке сидел ударник Соколов, оставленный при инструментах и Соломском, а около входа в избу стояли знакомые всему оркестру «музыкальные ящики».
Тут же был и Соломский.
Он ждал Смеляка, хотел первым ввести его в помещение, где он был намерен разместить и штаб, а заодно и самого командира полка.
Встреча была по-настоящему душевной, но долго ещё Смеляк не входил в помещение. Деревушка была очень небольшой, и даже такой потрёпанный, далеко не укомплектованный полк всё же разместиться в ней не мог. Поэтому большую часть подразделений пришлось размещать прямо в лесу. А это вызвало необходимость устройства шалашей из сосновых веток – работа, во всех случаях приятная. Дело кипело, и «строители» работали с удовольствием.
Но Смеляк всё же лично проследил за всем, вплоть до выставления караулов. Обошёл весь полк и, только убедившись в том, что все люди имеют возможность вполне хорошо отдохнуть, что полевые кухни обеспечены продуктами и пища будет обильной и вкусной, что все командиры отлично знают, чем им заниматься днём, прошёл в избу, подготовленную Соломским, и, впервые за много суток раздевшись, лёг на обязательно присутствовавшую в землянках, блиндажах и подвалах ободранную кушетку и погрузился в сон.
Музыканты, за которыми остались обязанности комендантского взвода, размещённые в избушке по соседству, выставив свой наряд по штабу полка, тоже устроились на отдых. Только Егоров и Королёв примостились в каком-то сарайчике во дворе избы, ибо, как установил Королёв: