– Верно, верно! Так что, пожалуй, мы завтрашний день и объявим хозяйственным днём?
– А как же? Конечно! Я так Королёву и скажу, и назначим, кому что делать. Можно?
– Валяй, Дмитрий Александрович! Верю и тебе, и Королёву!
– Вот и ладно! Бабуся! Как вода? А сколько у тебя утюгов?
Устраиваясь на купанье в корыте, Егоров пытался улыбнуться, но эта улыбка была совершенно излишней! Оказалось, что с помощью корыта, ведра, кружки, пользуясь громадной и зверски корявой мочалкой, можно великолепно выкупаться. И когда он закончил купанье и надел на себя грубое, бязевое, солдатское, с тесёмочками, бельё, но бельё, несомненно, чистое, он почувствовал себя более чем отлично! А Кухаров неутомимо гнал его на кровать, увенчанную громадной периной, горой подушек и покрытую таким цветастым одеялом, из разноцветных кусочков сшитым, что от его пестроты рябило в глазах.
– Да подожди же, Дмитрий! Чего же ты меня укладываешь? Мы же будем гладить!
– Ещё вы будете гладить! Ложитесь и спите. Сколько ночей не спали-то? А я сначала тоже искупаюсь, а уж потом буду гладить! Ложитесь!
– А как же там наш караул?
– Всё в порядке. Видели патруля? Так назначены и дежурный, и дневальные, и часовые. По уставу. Спите и будьте покойны. Я тут же буду!
И Егоров, испытывая блаженство от перины, подушек, одеяла, моментально заснул.
Спал он долго и с наслаждением и, вероятно, спал бы и ещё, если бы его не разбудили голоса в комнате.
Разговаривали очень тихо, приглушённо, Королёв, Кухаров и ещё кто-то, незнакомый Егорову.
Егоров открыл глаза и увидел какого-то незнакомого командира с очень симпатичным, открытым лицом.
Командир этот первый увидел, что Егоров проснулся, и прямо подошёл к нему.
– Проснулись? Это мы вас нечаянно разбудили. Я начальник ОВС дивизии техник-интендант первого ранга Шубин. Вас-то я помню ещё с формирования. Очень рад лично познакомиться. Так у меня к вам дело! Полковник Прохорович вызвал меня утром и приказал немедленно вас всех одеть в лучшее, что у нас есть. Так люди-то пойдут со мной, кроме караула, конечно, а их я подмерил, так что им принесут всё, что надо, а вы спали, так они меня сюда и привели, чтобы я на глазок вас обмерил. А теперь вот как ладно получилось! Может, вы сами пойдёте с нами? Выберем вам, что получше?
– Вот это спасибо! – сказал Егоров. – Это хорошо! Конечно, пойду с вами, а это далеко?
– Да и не очень далеко, но и не рядом! От шоссе в сторону, километра три. Там наш ДОП, хлебопекарня и прочее обозное хозяйство. Но, в общем, день-то на это и уйдёт!
Кухаров болезненно поморщился.
– А мы уже начали работы свои. Значит, задержка будет!
– Да ведь комдив приказал! Тут уж, брат, ничего не попишешь! – успокоил Шубин.
Но Кухаров был верен себе.
– Вы побрейтесь, умойтесь и покушайте. Мы ведь ваш завтрак принесли.
– Да? И как он?
– А так, как и говорил начальничек! Бурда!
Быстро побрившись, приведя себя в порядок и одевшись в тщательно отглаженное Кухаровым обмундирование, Егоров присел к краю стола – позавтракать.
Верно: завтрак был более чем плох! Основным элементом в нём была вода. Выручил хлеб, сахар!
Но эта забота была ещё впереди. А пока надо было делать всё неотложное.
Шубин выполнил приказ комдива на отлично! Музыканты были не только одеты с ног до головы во всё новое и хорошее, но, помимо всего, кроме пилоток он выдал всем даже новые фуражки с малиновыми околышами, что, по сути дела, не было положено на фронтах.
– А вдруг какое-нибудь построение? Или парад? Мало ли что? Да концерт будете играть, так в фуражках-то красивее! Правда, на фронте их носить никак не идёт! Но… держите их при себе… на случай!
Получили и сапоги, и новые пояса, и даже перчатки! Музыканты были довольны сверх меры!
С удовольствием переоделся и Егоров.
Но по пути в Никольское возник разговор о питании. И начал его старшина Королёв.
– Еда эта, конечно, нищенская! Только дело-то в том, что наши продукты в котёл-то идут, а нам не попадают! Так дело не пойдёт. Надо что-то обдумать! А вот как?
Решение пришло в этот же день.
Егоров должен был доложить Прохоровичу о ходе комплектования оркестра и пошёл в штадив вместе с музыкантами, идущими в ротную кухню на обед. Полученный ими обед сейчас же показали Егорову.
На дне котелка была налита какая-то жижа, в мизерном количестве и вида далеко не аппетитного.
– Вот обед! – сказал Макстман. – От такого обеда не заиграешь!
Точно такие же порции показали и Королёв, и Ростовский, да у всех музыкантов было то же самое.
Штабные писаря, тут же получавшие обед в свои котелки, тихонько посмеивались и совсем не с симпатией поглядывали на смущённых музыкантов.
– Да! – сказал Егоров. – Это, конечно, совершенно не то!
Но Прохоровичу Егоров об этом не сказал. Прохорович же, узнавший о том, что дивизионный оркестр количественно вырос, дал команду Егорову искать музыкантов и увеличивать оркестр, он же разрешил начать оркестровые занятия тогда, когда все хозяйственные дела будут закончены. И беседу свою закончил повторением разрешения:
– Если что затрёт, приходи ко мне. Всегда помогу!
Неудобно было бы сразу же начинать с жалобы. И Егоров решил всё же пойти к интенданту – начальнику АХЧ.
– Ну что? Всё-таки с жалобой? – начал он.
– Почему с жалобой? – отвечал Егоров. – Разве можно жаловаться на насмешку? Вы-то сами видели, что дали музыкантам? На обед – в конце концов, их паёк-то – кстати, фронтовой, значит, весомый, – пошёл в котёл? Где же он? Ведь то, что им дали, не лежало даже около этого пайка! В чём же дело?
– Ну чего вы бузите? – начал интендант. – Вы ходите в командирскую столовую и кушайте себе там! Там неплохо!
– Мне неплохо? А людям моим плохо! Давайте думать!
– Что мне думать? О музыкантах думать? У меня других дум много.
И тут Егорова осенило. Ведь Кухаров и Бондаренко такие молодцы, на все руки.
– Слушайте! А можно сделать так? Мы будем брать у вас наш паёк в натуре, а готовить будем сами.
– Подожди-ка! Это идея! – обрадовался начальник АХЧ. – Почему нельзя? Пожалуйста, получайте! Мне легче!
– Вот и я думаю! Дня на два будем получать, а то ведь хранить-то продукты негде. А готовить будем сами!
– Ха-ха! А в чём готовить? Я ничего не дам! Котлов у меня нет, лишних то есть. Кастрюль, сковородок, ротных кухонь нет. Чего нет, того нет. Продукты есть, получайте! Пожалуйста!
– Ах ты, батюшки! И здесь-то препоны!
– Какие препоны? Где я вам возьму посуду?
– Ну хорошо! Быть может, и это утрясём! Когда можно получать продукты?
Словом, начальник АХЧ дал Егорову нормы и наименование положенных продуктов, вместе они рассчитали суточную потребность на личный состав оркестра, дал, помимо этого, бланки для выписки продуктов и ещё раз повторил:
– Всё это хорошо, но посуды не дам!
Придя в Никольское, Егоров тотчас же вызвал к себе Королёва, Кухарова и Бондаренко.
– Так вот, друзья! – держал он к ним речь. – Видали, как здесь кормят? И будут так кормить. Прихлебателей слишком много. Мы так жить не можем! И выход один. Получать сухим пайком и готовить всё самим. Что вы думаете на этот счёт?
Первым заговорил Кухаров.
– А что? Самый раз! Уж здесь без воров! Некому воровать и не у кого! Значит, норма полной дойдёт до брюха. А норма, прямо скажу, царская норма! А готовить буду я с Сашей! Верно, Саша?
Меланхоличный Саша Бондаренко молча кивнул головой.
Старшина Королёв добавил:
– Это была бы, конечно, мечта! Но только повара-то у нас… шашлык-то, я помню, это было здорово, а вот насчёт супов, борщей… это же наука!
Кухаров перебил его:
– Ты ещё моих борщей не пробовал! Вот когда язык проглотишь, тогда критикуй. – И добавил решительно: – Давайте, товарищ старший лейтенант. Я их откормлю! Попробуй только они не заниматься!
Егоров искренне смеялся.
– Но, – сказал он, – опять и здесь не всё слава Богу! Продукты есть, разрешение есть, а вот посуды нет! В чём готовить? Нас теперь много, тут не мисочками дело пахнет, а котлом всерьёз! И всего другого нет, а нам много кое-чего надо будет. Как быть?
И опять заговорил Кухаров:
– А, не дают – и не надо! Всё достанем! Вы разрешите мне с Бондаренко взять Сонечку, мы съездим в соцгородок и, ручаюсь, всё найдём! Там же побросано столько всего, что если всё собрать, то можно пять ресторанов отгрохать! Позвольте нам! И увольнительную дайте, а то там заградотряды могут быть!
И Королёв поддержал его мнение. Написали увольнительную на двух музыкантов дивизионного оркестра с лошадью и повозкой, и уже в восемь часов вечера вновь назначенные повара уехали в сторону соцгородка.
И Егоров, и Королёв долго их ждали, а их не было и не было. И только часу во втором ночи раздался звон какого-то металла, а потом показалась задумчивая Сонечка, влекущая чем-то нагруженную повозку.
– Порядок! – закричал Кухаров, соскочив с повозки. – Всё достали! Теперь только промыть и прокипятить. Прочистить – и можно что хочешь делать!
– Всё достали! – подтвердил Бондаренко и начал снимать с повозки привезённое.
Действительно, они достали всё нужное для приготовления пищи. Котлов привезли даже три штуки.
– На всякий случай! – говорил Кухаров.
Были и кастрюли, и сковороды, и чайники, и даже дуршлаги и все мелочи.
– Где же достали? – спросил Егоров.
– Как где? В бывшем ресторане. В детских яслях. Всё было выворочено, искорежёно. Мы подобрали. А вот ещё, – и он поставил на стол два, правда, разнокалиберных, но всё же обеденных сервиза.
– Там ещё и чайный сервиз есть, да не один, а много, только я подумал, что чай нам как-то не приходится пить! Не взял. Но можно съездить!
Решили завтра пообедать ещё в ротной кухне, а с послезавтра уже выписывать продукты. Да и посуду надо было обеззаразить и прочистить.
Вместе наметили план хозяйственных работ на завтра. Но утром прибежал посыльный из штаба дивизии и передал приказание Егорову срочно явиться к начальнику штаба дивизии.