История о Йише-воре
Рассказывают в Симране о Йише, величайшем неудачнике из всех воров, обитающих в Абзуре, в стране Йейб.
Эта история повествует о том, что, когда Йиш замыслил обокрасть дом Пнаша, его сотоварищи по Скрытному Ремеслу недоверчиво переглянулись, безнадёжно пожали плечами и меж собой сочли его помешанным. Но это было неверно; ибо Йиш слишком долго терпел неудачи и в крайнем отчаянии вспомнил о Пнаше и о многочисленных сокровищах Пнаша.
То, что Пнаш был ещё и заклинателем, Йиш отбросил, как неуместную и незначительную мелочь, вопреки мудрой поговорке, что никогда не стоит задевать волшебников.
Напротив, его доводом, и весьма убедительным, стала бедность. Как говаривал Йиш: — Почему я должен страдать в лохмотьях и глодать безвкусные корки, когда мои собратья по ремеслу расхаживают в блестящих шелках и обычно вкушают мясо?
Итак, дом Пнаша стоял в некотором отдалении от города Абзура, среди равнин Нута. И каждый вор Абзура знал, что все подходы к обиталищу чародея Исключительно Охраняются. Этот факт Йиш предусмотрительно взял на заметку и выбрал для своей вылазки безлунную ночь потемней, посчитав, что избежит поимки, ускользнув в бархатной полуночной мгле.
Прочь от охраняемых львами городских ворот прокрался он, завернувшись в чёрный, как смоль, плащ и проскользнул по равнине так же тихо, как тени, которые отбрасывали мчащиеся под тусклыми звёздами облака. И, когда он почти добрался до своей цели, то различил высокие башни, окружающие дом Пнаша и сердце Йиша рухнуло в изношенные башмаки, когда он понял, что это были Дозорные Башни. На верхушке ближайшей из них он ясно разглядел квадратное каменное недрёманное Око, бесстрастно и неусыпно наблюдающее за равниной.
Но, для разнообразия, удача благосклонно взглянула на Йиша и в тот же миг пугливая птица вырвалась из кустов и помчалась прочь, и Башня обратила свой гранитный взгляд вслед её полёту, благодаря чему Йиш смог украдкой проскользнуть к башенному основанию и пройти незамеченным. И Йиш, задержав дыхание, возблагодарил малых богов, которые, впрочем, равнодушно взирали на последователей воровского ремесла.
Дом Пнаша был длинным и низким, с небольшими зловещими окошками, будто хитрыми сонными глазками под нахмуренными бровями крыши. Дверной замок оказался большим и крепким; но вместе с тем старым и ржавым, и Йиш перепробовал тридцать ключей с железного кольца, которое носил на поясе, прежде чем нашёл тот, который сработал.
Внутри он обнаружил густые тени, груды и курганы древних книг, и кучи горшков, кувшинов и банок, все отмеченные диковинными восточными письменами и повсюду была паутина и пыль, в количестве, достаточном, чтобы заставить менее смышлёного, чем Йиш вора выдать себя чиханьем.
Он обшарил полки и мешки, сундуки, тюки и шкафчики, но нигде не находил сокровищ Пнаша. Ныне у воров Абзура имелось несколько мнений насчёт этих сокровищ. Некоторые говорили, что волшебник владел девятью редчайшими самоцветами, что известны людям, и каждый был единственным в своём роде и каждый был отколот от упавшего с Луны камня.
Однако другие приписывали ему обладание Песней Сита, драгоценнейшим из всех стихотворений, каждая из тридцати безупречных строк которого оканчивалась рифмой к слову апельсин и которое считалось первейшим из сокровищ Королей Йейба, хранивших его в ларце, вырезанном из одного-единственного смарагда потрясающих размеров. Однако третьи шептались о чудеснейшем Поющем Цветке, чьей обворожительной сладости жаждали императоры и который волшебством был доставлен из благоухающих орхидеями джунглей Нашта, где грезятся заброшенные дворцы из слоновой кости, принадлежащие принцам, упоминаемым лишь в песнях.
На самом же деле никто ничего не знал! Но, несомненно, Пнаш ревниво и с невероятной искусностью стерёг свои сокровища; следовательно, это сокровище явно должно обладать невероятной редкостью и ценностью.
Наконец Йиш спустился в подвалы, найдя их мрачными, загромождёнными и отталкивающими. Ему ничуть не понравились заполненные пузырящимися жидкостями стеклянные реторты, где таинственное сверкание прозрачных составов блистало холодным и неприветливым свечением. Также его не привлекали сырые стены из неотделанного камня, на которых скорбно висели детские остовы в изъеденных ржавчиной цепях. И ему мало приглянулась высокая чёрная кафедра, сооружённая из древесины виселиц и гробовых досок, или гигантская, прогрызенная червями книга, которая лежала открытой на кафедре, источая неизысканный смрад разложения.
Особенно ему не приглянулась кафедра, поскольку за ней сидел заклинатель собственной персоной, сгорбившись на высоком стуле, разглядывая Йиша с недвусмысленным отсутствием гостеприимства в жёлтых глазах.…
Йиш не сказал ничего, поскольку на ум ему пришло не так уж много того, что стоило говорить. И под ярким блеском тех жёлтых глаз он ощущал себя довольно неловко. Кроме того, совсем не прибавляя ему душевного спокойствия, — если бы оно было — эти глаза совсем не мигали и в них не было ни зрачков, ни радужной оболочки, как правило присутствующих в глазах обычных людей.
Потом заклинатель улыбнулся и бедный Йиш ощутил себя ещё менее комфортно, чем прежде: ведь челюсти волшебника вместо зубов наполняли ряды остроконечных алмазов.
— Ты явился сюда за Песнью Сита, — любезно поинтересовался он, — или за некими упавшими с Луны самоцветами, или же за Поющим Цветком? — Тон его голоса, хоть и неприятный, был мягким и полным дружеского любопытства.
С некоторым усилием Йиш выдавил улыбку. По правде говоря, это была низкопробная подделка под улыбку, но при данных обстоятельствах и такое следует считать похвальным усилием.
Не дождавшись ответа на свой вопрос, заклинатель наступил на камень и часть стены беззвучно, как падающий лист, опустилась и исчезла с глаз, явив чёрный провал.
— Здесь ты найдёшь мои сокровища, — тихо промолвил Пнаш. — Мне потребовалось много жизней, чтобы собрать такую коллекцию и я по праву ей горжусь.
Затем он щёлкнул пальцами, создав свет без видимого источника. Йиш, заинтересовавшийся, несмотря на своё шаткое положение, уставился на открывшуюся череду удивительных мраморных статуй. Все они имели обличье мужчин, либо худых и коварных, либо пухлых и лукавых; и все, на удивление, выглядели, как живые.
— Это — моя коллекция воров, — пояснил Пнаш с мерзкой и сверкающей усмешкой. И у Йиша едва хватило времени вверить свою душу тем малым богам, которые, впрочем, равнодушно взирают на последователей воровского ремесла… и в истории про Йиша не будет счастливого конца.
Или, по крайней мере, так рассказывают в Симране.
Как на Адразуну наконец пал её Рок
Рассказывают в Симране об Адразуне и о великой гордыне Адразуны.
О, весьма прекрасна была Адразуна в своё время, с портиками из бледного мрамора и острыми крышами с разукрашенной черепицей. Старые терракотовые стены укрывали зелёные сады Адразуны и белые лепестки цветов липы усеивали воды древних каналов, и толстые белые голуби, испуская жалобные стенания, вперевалку бродили по её солнечным дворикам.
О Адразуна! Адразуна! Как прекрасна была ты, с белыми липовыми лепестками, что падали и падали, и твоими высокими башнями, что вздымались на фоне зари!
Желал бы я, чтобы ты никогда не пала, Адразуна.
О да, очень прекрасна была Адразуна и очень стара, а ещё очень порочна. Быть может, сам возраст породил подобное нечестие в Адразуне, ибо присущ ей был грех гордыни. Гордилась она годами своими, ибо давным-давно превзошла Адразуна возраст, намного превосходящий тот, какого боги Симраны обычно позволяли достигать человеческим городам.
И оттого возросла гордыня Адразуны; и Короли Адразуны стали свысока взирать на малых королей городов, уступающих ей в древности и требовали с них дань, утверждая: — Узрите, сами боги так любят Адразуну, что удерживают они, вдали от её зелёных садов, высоких башен и солнечных внутренних двориков, Рок, что приходит ко всем городам, Рок Адразуны; и вы, малые короли, предаваясь неправде, рискуете накликать на свои головы гнев Адразуны, ибо узрите — разве не ведомо всем людям, что боги любят Адразуну?
Поскольку это было действительно так (как было ведомо всем людям!), то малые короли меньших городов на землях вокруг Адразуны, с обидой и ропотом складывали дань к ногам королей Адразуны. Бирюзой и сандаловым деревом складывалась эта дань, топазами и благовонной смирной, и шкурами рысей, добытыми на рассвете на росистых холмах.
Но такое было не по нраву малым королям и, наконец, вознесли они свои жалобы богам и, в свой срок (как всегда бывает у богов), прислушались к ним боги.
И случилось так, в месте за пределами Симраны, которое не должно описывать, но которое есть Место, избранное богами для себя, что взошли они на свои высокие престолы и седалища между рассветами и закатами, и затруднение с Адразуной и Роком Адразуны стали решать боги и было это таким образом:
И первым молвил Сут, который является владыкой теней и шёпотов, и чьё другое имя — Пустота. И так сказал Сут: — О братья мои, разве не должно нам обсудить Адразуну, которая длится больше срока городов человеческих и Рок Адразуны, что невыпавшим изнывает и зловеще мешкает в деснице нашего слуги, Времени? Ибо малые короли Тамуда и Рорна сетуют из-за её гордыни, которая весьма велика, как и её алчность до сандала и бирюзы.
— Весьма прекрасна Адразуна, с её портиками из бледного мрамора и острыми крышами с разукрашенной черепицей, — произнёс Дут, который является владыкой паутины и ржавчины, и чьё другое имя — Запустение. — И всё же — промолвил Дут, — малые короли Шамата и Аада возносят жалобы из-за её алчности до топазов и благовонной смирны.
— О да, она прекрасна, ах! Весьма прекрасна она, со своими зелёными садами, где белые лепестки лип усеивают безмятежные воды её древних каналов и толстыми белыми голубями на солнце, — промолвил Заард, который является владыкой пыли и раздробленных камней, и чьё другое имя — Разорение; — и всё же малые короли Нарула и Зира молят нас выступить против неё за её алчность до шкур рысей, добываемых на заре на росистых холмах (ибо шкуры рысей дьявольски трудно отыскать в Наруле и в Зире): и, кроме того, она осмеливается утверждать, что боги любят Адразуну более всех городов Симраны и всегда будут отводить от неё Рок.