— Дайте ему, только не воды, а варева, — распорядился я. — Эй, дружище, сделай глоточек. Если пить не сможешь, остальное не выливай, понятно?
Мальчик не слышал, очень странно. Это несколько раскачивало нашу стройную теорию относительно воздействия Симулятора. Теперь, когда он очнулся, не окончательно очнулся, но стал способен соображать, его непохожесть, его отчуждение резанули по нервам.
Парнишка чем-то отличался от всех нас.
В тот момент я еще не видел его глаз, но мне он показался закованным в мотоциклетный шлем. Само собой, никакого шлема на нем не было, я лишь пытаюсь передать впечатление. Мы слышали друг друга, не подслушивали мысли, но касались, осязали, мы мысленно могли в любую секунду подержаться за руки, а он — нет.
Он отличался.
Муслим, согнувшись, залез в сарайчик и выбрался, держа мальчика на руках. Казалось бы, парень отличался в лучшую сторону; его ступни помещались в ботинках, на затылке светлела чистая кожа, и расположение глаз не вызывало тревоги.
Именно эта нормальность меня и тревожила.
После первых жадных глотков парень ощутил изумительный вкус варева. Вначале мне стало смешно, а потом даже жалко его. Но следует отдать должное, парнишка не выплюнул и не выругался.
— Откуда ты взялся? — спросил Зиновий.
Но парнишка ему не ответил. Он полулежал, поддерживаемый Муслимом, и уставился на Зиновия с каким-то странным, холодным и, я бы даже сказал, враждебным выражением. Как будто внезапно встретил старого врага, но не уверился в собственной зрительной памяти.
— Ты чего? — спросила Эля; она тоже, видимо, ощутила напряжение. — Эй, ты нас вообще слышишь? Тебя как зовут?
— Ни... Николай, — выдавил парень, хотел что-то добавить, но увидел у себя за спиной бородатую рожу Муслима и точно подавился на полуслове. Впрочем, на его месте я бы тоже растерялся. Бедняга, подумалось мне, заблудился тут, чуть не погиб от жажды, да еще мы, как призраки рыжие...
Слово за слово, парень вымучил свою незамысловатую историю. Покатил с братишкой черники пособирать, в озере покупаться, шашлычок пожарить...
Парнишка врал.
Эля это тоже заметила, как и я. И, как и я, промолчала. Мы оба совершили ошибку, но в ту минуту рассуждать было некогда. В конце концов, каждый человек имеет право на маленькие секреты...
Если бы Он удостоил нас хотя бы намеком, если бы Он дал знак!..
И что бы я сделал, если бы получил этот знак? Завалил бы вход в сарай камнями? Предоставил бы мальчику право умереть в одиночестве?
Понятия не имею, честно.
— Так ты лежишь тут с воскресенья? Ты провел в лесу четыре дня? — Ребята уставились на парня, как на ожившего мертвеца.
— Воскресенье?..
— Ну да! Где ты скрывался, что кушал?
— Я в баньке прятался, там... — Николай махнул рукой. Несмотря на то что спрашивали его Зиновий и Муслим, он их словно не замечал, отвечал только мне, иногда — Эле.
— Он имеет в виду старую баню возле заброшенного пирса...
— А где твой брат? Есть еще кто-нибудь живой?
Николай снова проигнорировал Зиновия и потянулся к термосу.
— Э, хватит, дорогой, — вежливо отодвинул его руку Муслим. — Хорошего понемножку, а то на всех не хватит...
— Хорошего? Да что за дерьмо вы пьете?
Мы второй раз переглянулись с Элей. Мальчишка был еще довольно слаб, но наглел на глазах. Он довольно бесцеремонно оттолкнул Муслима, едва не заехав тому локтем в лицо.
— Э, дорогой мой, что себе позволяешь? — Дагестанец отпрянул, стараясь спасти термос.
— Я себе позволяю? Что за херня? Ты себя-то вообще видел? — Он еще что-то добавил, но ругательство повисло полу проглоченное.
Мы отодвинулись посовещаться.
— Если понесем его назад, в поселок, потеряем много времени, — засопел Зинка.
— Назад нельзя, — уперлась Эля. — Я чувствую, я слышу...
— Мы все слышим, — вмешался я. — Что-то назревает.
— Нехорошо так говорить... — Эля помялась, — Но не пойму, как он выжил в лесу...
— Как раз понятно, — кивнул я. — Основная масса нечисти уходит дальше вместе с фронтом первой волны, а оставшиеся, похоже, не реагируют на одиночного неподвижного человека...
— Кажется, я поторопился насчет одноуровневой стратегии... — Зиновий наморщил нос. — Дело пахнет вторым уровнем...
— Как с ним быть? — Мы, не сговариваясь, оглянулись на Николая. Он лежал в прежней позе, на боку, как мы его оставили, весь перепачканный в соломе, и словно уснул.
— Он легкий, — сказал Муслим. — Я пока понести могу. Так внизу можно идти, камни, кустов нету. Я понесу пока, да...
И понес.
Когда Муслим поднял мальчика, тот снова впал в забытье, стриженая голова повисла на тонкой шее, левая рука упала. Эличка кинулась помочь, поправить руку. Я успел обратить внимание на сбитые костяшки и татуировку, но тут Зиновий меня отвлек предложением срубить носилки. Кое-где, как ни странно, торчали еще обглоданные, блестящие, как слоновьи бивни, стволы сосен. Идея с носилками мне понравилась, но Муслим долго упирался. Он заявил, что так мы движемся гораздо быстрее.
Носилки получились довольно корявые, зато легкие. Древесина высохла на корню, превратившись в готовый материал для строительства. Мы менялись поочередно, голову Николаю укутали влажной тряпкой, чтобы не хватил тепловой удар, периодически Эля смачивала ему губы и лоб. Среди нас не было медика, способного определить наличие или отсутствие теплового удара. Я пощупал парню пульс, вроде бы спокойный, но подсчитать невозможно, все часы давно замерли. На ровных участках мы с Зинкой несли мальчишку на носилках, а когда встречались завалы, Муслим забирал живой груз себе на плечо. Честно говоря, у меня с непривычки тряслись не только руки, а вся спина и колени...
В последующий час мы сделали четыре привала, пропустили над собой еще одну стеклянную волну, но всему хорошему когда-то приходит конец. Каменистая лощинка закончилась, она увела нас далеко влево.
Перед очередным привалом наш стриженый друг окончательно пришел в себя. Почему-то его глубоко трясло, что пришлось путешествовать на руках у Муслима. Коленька принялся извиваться с такой энергией, что строитель чуть не выронил его на острые камни.
— Отдохнем, — предложил я.
Дети буквально повалились, Муслим натужно хрипел. Я убедился, что если Коля не пойдет дальше своими ногами, то мы потеряем единственного крепкого мужчину в группе.
— Пить дайте! — потребовал парень.
— Друг, чуточку вежливей постарайся? — предложил Муслим.
На сей раз я совершенно точно услышал беззвучное ругательство. Но оно повисло, так и не сорвавшись с искусанных губ пацана. Он, не стесняясь, разглядывал Элю.
— Эй, я тебя знаю? Ты из поселка?
— Меня зовут не «эй», — парировала девчонка.
— Что это у вас?.. — Видимо, Николай намеревался спросить, что у нас с лицами, или с глазами, но тут вблизи от себя рассмотрел ногу Зиновия.
— И у тебя так будет, не переживай, — усмехнулся Зинка.
— У меня так не будет, — отрезал наш спасенный. Повисла тяжелая пауза.
— Парень, ты откуда такой свалился? — осведомилась Элеонора. — Ты хоть представляешь, что происходит?
— Я-то? Я-то, млин, представляю... — Николай сделал попытку встать на ноги, пошатнулся, снова грубо отпихнул Муслима и плюхнулся в дорожную пыль. Затем его немного вырвало, но я этого ждал. Обычная реакция желудка при первом приеме варева; дальше пойдет легче.
Муслим хотел сказать какую-то резкость, но Эля быстро погладила его по руке, и южанин сдержался. Он подобрал лопату и направился к ближним кустам, торить дорогу.
— Что же нам с ним делать, Алексей Александрович? — озабоченно почесал в затылке Зиновий. — Он идти не может...
— Я все могу!
Я сам лихорадочно соображал, как же нам поступить. Мы остро нуждались в соратниках, но в поселке нашу веру не разделил никто из тех, кто мог быть полезен. А «глухие» представляли собой лишнюю обузу, не более того.
Земля чуть заметно дрогнула, затем еще раз, грохот статических разрядов с новой силой запрыгал в черепе. Надвигалась очередная короткая ночь. Вблизи не было хищников, но меня не покидало гадкое чувство упущенного времени. Мы опаздывали, и опоздание могло стоить слишком дорого.
Я закрывал глаза и явственно различал темный смерч, как описала его Эля. Он кружил где-то поблизости, он был целью нашего путешествия, хотя никто толком не представлял, что же предстоит делать, добравшись до цели. Что-то там текло не так, как надо, как задумали неведомые создатели Симулятора, что-то, сбилось с ритма...
— Вот что, дружочек, — я взял на себя командование. — Нам болтать некогда, ты уж извини.
— Если не хочешь с нами, мы оставим тебе воды, — подхватил Зиновий.
— А куда вы идете? — Николай смотрел только на меня.
— Алексей Александрович, придется в обход! — крикнул Муслим. Он обежал по кругу узкую полянку вокруг прогалины и беспомощно развел руками. — Тут кусты на сотню метров тянутся, заросла дорога...
— Эля, как лучше обойти? — спросил я.
— Ой, не пойму, звенит в ушах... — Девочка растерянно терла виски.
— Вы не врубаетесь, — Николай закашлялся. На его нижней губе открылась трещина, кровь тонкой струйкой стекала по подбородку. — Вы ни хрена не знаете, как эти сволочи жрут людей...
— Мы знаем, — Муслим попытался похлопать парня по плечу, но тот брезгливо дернулся. — Да не бойся ты так! С нами на тебя никто не нападет...
— Я боюсь?! Я? Да ты, придержи пасть... — последние слова Коленька скомкал.
Дети снова не заметили. Эля лежала навзничь, раскинувшись, как морская звезда, Зиновий топтался в отдалении, отыскивая щель в рыжем частоколе.
Далеко слева краем глаза я уловил движение. По светлеющему небу косяком летели розовые гирлянды, шесть штук. Летели примерно встречным курсом, из эпицентра. За ними еще шесть штук, но несколько иным азимутом, севернее. И еще шестеро...
Инкубатор действовал, расширяя зону влияния.
Мгновение спустя я уловил и кое-что новенькое. Над рыжими жесткими шапками кустов, одинаковы ми, как шляпки болтов, появилась едва приметная, как бы скользящая, дымка. Она колыхалась как раз на пути нашего продвижения, вытягивалась высоко в небо, но явно не имела отношения к стеклянным стенам. Словно впереди запалили сотни газовых факелов, заставивших жаркий воздух трястись...