— Сколько в здании скопилось народу?
Старик на секунду прикрыл глаза:
— Порядка тысячи человек. Но здесь не только служащие, здесь их жены, дети… Слава богу, мои домочадцы за мной не увязались…
— Смотрите! Белый флаг! — с надеждой в голосе выкрикнул стоящий у окна служащий.
Петр подскочил к окну.
Взобравшись на каменный фундамент соборной ограды, выполняющий для пехотинцев роль своеобразного бруствера, и держась за металлические прутья, приземистый офицер в чине капитана размахивал над головой белым полотнищем.
— Думаю, нужно пойти и выяснить, чего они хотят, — всматриваясь в маячащую фигурку, негромко проговорил Нордвиг и шагнул к дверям. — Кто со мной?
Ментор качнулся, словно намереваясь последовать за ним, но что-то остановило его. Он зорко оглядел дружинников.
— Товарищи, есть охотники?
— Давайте я пойду, — предложил Петр.
Нордвиг с сомнением оглядел его рабочую тужурку:
— Не стоит.
Петр замер у окна.
Казалось, Нордвиг, Высич и незнакомый Петру дружинник никогда не пересекут пространство, отделяющее здание Управления от собора. Наконец навстречу делегации вышел капитан в сопровождении двух унтер-офицеров.
Толпа в зловещем молчании наблюдала за переговорами. Впрочем, переговоры не оказались долгими. Проговорив что-то, капитан нервно отвернулся от парламентеров. Оскальзываясь на подмерзшей земле, унтеры еле поспевали за ним. Толпа опять заулюлюкала, бросая камни и ругательства отступившим Высичу и его товарищам.
— Чего они требуют? — спросил Нордвига старый чиновник.
— Сдачи оружия и ареста всех дружинников и милиционеров.
— Вы согласились? — негромко спросил старик, тревожно сцепив на груди пальцы рук.
— Отвергли, — коротко ответил Нордвиг.
Услышавшие ответ одобрительно зашумели:
— Слава богу!
— Без охраны нам отсюда не выбраться.
— Хоть какая-то защита…
Нордвиг нахмурился:
— Прощу, господа, всех подняться на второй этаж. Внизу находиться опасно.
Будто в подтверждение его слов раздался звон выбитых стекол, в помещение полетели булыжники.
Служащие ринулись на второй этаж, внизу остались только дружинники.
— Забаррикадировать двери! — приказал Высич.
Петр и Ментор, напружившись, опрокинули шкаф, набитый папками, прямо на дверь. Вход теперь был надежно защищен, но погромщики уже пытались лезть в окна.
Ментор схватил Нордвига за руку:
— Нужна помощь!
— Попробуй проскочить, — разрешил Нордвиг. — Беги к Макушину, а от него в комитет. Сзывай всех товарищей!
Скинув студенческую тужурку, Ментор бросился по коридору в дальний угол здания, откуда еще можно было выскользнуть из ловушки.
Дружинники отступили на второй этаж.
Больше часа Нордвиг пытался связаться по телефону с Городской управой, в конце концов, это ему удалось,
— Алексей Иванович! Господин Макушин! — крикнул он в трубку. — Я говорю из Управления Сибирской железной дороги. Положение у нас катастрофическое. Охрана, вооруженная управой, слишком слаба, чтобы удержать погромщиков. Их поддерживают войска.
— Чем я-то могу вам помочь? — раздраженно ответил Макушин. — Я ничего не знаю о вашем положении.
— Разве посланный нами студент не добрался до вас?
— Никакого студента у меня не было.
— Как не было?
— А вот так и не было, — раздраженно ответил городской голова.
— Не прорвался Ментор, — сокрушенно покачал головой Высич.
— А может, он сперва кинулся в комитет? — предположил Петр.
Нордвиг прикрикнул на них:
— Тише! Мешаете говорить! — И крикнул уже в трубку: — Алексей Иванович, переговорите с губернатором. Он должен остановить вандалов!
— Губернатор в курсе происходящего, — сухо ответил Макушин. — Я несколько раз докладывал губернатору о положении в городе. Он отказывается что-либо предпринимать.
— Но ведь могут погибнуть безвинные люди!
— Вы взялись защищать их, вот и защищайте, — отрезал Макушин и бросил трубку телефона.
Какое-то время Нордвиг тупо смотрел перед собой, потом грохнул кулаком по столу:
— Сволочи!
— Еще бы! — усмехнулся Высич. — У либералов хороший нюх. Они сразу чуют, где назревает опасность. Так что, друзья, надеяться мы можем теперь только на самих себя и на комитет.
Нордвиг угрюмо смотрел в глаза полицмейстеру Попову. Тот, покачиваясь с пятки на носок и заложив руки за спину, холодно улыбнулся:
— Если вы отказываетесь сдаться, то хотя бы не задерживайте желающих покинуть здание.
Он оглядел поломанную мебель, разбросанные по полу документы, встревоженные лица сгрудившихся у лестницы чиновников.
— Вы гарантируете неприкосновенность людей? — спросил Нордвиг.
— Надеюсь, моего слова достаточно?
Служащие загудели. Нордвиг повернулся к ним:
— Мы никого не задерживаем. Решайте сами, господа.
Попов взглянул на часы:
— Сейчас четверть пятого. Тех, кто выйдет в течение ближайших десяти минут, не тронут.
Полицмейстер покосился на Нордвига, положил руку на шашку и, позвякивая шпорами, вышел из помещения.
Высич предупредил заспешивших к дверям чиновников:
— Господа, не слишком ли вы доверяете этому человеку?
— Толпа под окнами, а солдаты и полиция далеко, — поддержал его Петр.
Часть чиновников остановилась в нерешительности, но несколько человек все же покинули здание. Оставшиеся поднялись на второй этаж. Дружинники снова забаррикадировали вход.
Вскоре внизу послышались пьяные голоса:
— Эй, антиллегенция, примай своих! Нам они ни к чему!
Петр помог Высичу отодвинуть шкаф, и, держа наготове
револьверы, они сбежали в вестибюль. На полу, корчась от боли, валялись двое из тех, кто доверился обещаниям полицмейстера.
— Остальные убиты, — простонал окровавленный чиновник, пытаясь встать на ноги.
Пуля царапнула по бетонному полу совсем рядом с Петром, взвизгнула, вонзилась в стену, и лишь после этого он услышал звук выстрела. Отшатнувшись, Петр крикнул, чтобы Высич уводил раненых, а сам метнулся к окну. В наступивших сумерках он различил приближающуюся группу черносотенцев, к которой зигзагами бежал долговязый лабазник. Он так смешно задирал ноги и так часто оглядывался, что Петр невольно усмехнулся и опустил револьвер.
Октябрьская ночь накатилась быстро. Подавленные ужасом, чиновники и члены их семей слепо и, казалось, даже безразлично наблюдали за тем, как погромщики развели посреди площади костер, как они, подобно неистовствующим шаманам, кружили вокруг огня в диком первобытном танце. По зданию расползлась гнетущая тишина.
Лешка Зыков, отбежав от костра, ткнул локтем брата:
— Слышь, Никишка, им-то, видать, там холодно… Как думаешь, не погреть?
Никишка опасливо глянул в сторону казаков:
— А энти дозволят?
— Тебе же Самгин говорил, поддержка полная, никаких припятствиев.
— Хрен его знат, дом-то казенный, — с сомнением покачал головой Никишка.
— Э-э-э! — махнул рукой Лешка. Выхватив из костра горящую палку, гаркнул: — Робяты! Айда красного петуха пушшать!
— Айда! — отозвались сразу несколько хриплых и пьяных голосов.
Тишина, царившая в Управлении дороги, взорвалась криком:
— Горим! На первом этаже подожгли мебель!
Паника быстро разрасталась.
— Петр, беги к черному ходу, как бы там лабазники не прорвались, — бросил Высич. — Наших там мало.
Спустившись по лестнице, Петр увидел девушку, рвущуюся из рук дружинников.
— Пустите меня! — рыдая, кричала девушка. — У моего папы магазин, мне никто ничего не сделает! Отпустите меня, я хочу уйти! Я не хочу сгореть заживо!
Петр попытался успокоить девушку, но, взвизгнув, она вырвалась из рук дружинников, мгновенно откинула засов и выскочила во двор.
— Куда? — крикнул Петр. — Убьют!
Но девушка уже подбежала к забору. К ее ужасу, из-за забора полетели камни, послышался мат, и вдруг возникла над забором пьяная взлохмаченная физиономия.
В отсветах пламени, вырывающегося из окон первого этажа, Петр узнал Лешку Зыкова. Перебросив через забор тяжелое тело, Зыков присел и пьяно пошел на онемевшую от ужаса девушку:
— Попалась, сицилистка! Щас я покажу тебе революцию!
В два прыжка Петр оказался рядом. Ударом кулака он сбил Зыкова на землю и направил на него револьвер. Вид оружия так подействовал на Лешку, что, мгновенно отрезвев, он по-кошачьи взлетел на забор.
— Сицилисты бегут! Держи сицилистов! — раздались жуткие голоса.
— Лупи сицилиста!
Петр ухватил девушку за руку:
— Бежим!
Но девушка как закаменела. Она слышала ругань, уханье, звуки ударов и рев Лешки Зыкова: «Робяты, я ж за царя! Я ж свой!»
Никто, кажется, не слышал в толпе ни одного слова. Через минуту прямо к ногам девушки грохнулось переброшенное через забор изуродованное тело Зыкова.
— А-а-а! — завопила девушка.
Схватив ее в охапку, Петр бросился к зданию. На крыльце его встретил Нордвиг.
— Второй этаж загорелся, — мрачно сообщил он, держа в опущенной руке револьвер. — Будем прорываться.
Отпустив девушку, Петр прислонился к стене.
Он видел, как выскакивают из горящего здания люди, как они пытаются вырваться на улицу. Но сам Петр, прикрыв лицо полой тужурки, бросился обратно в горящее здание. Где-то в дыму еще раздавались испуганные голоса.
Пламя поднималось все выше и выше. Оно захватило уже и третий этаж. Загорелся расположенный рядом с Управлением театр Королева.
Осажденные выпрыгивали в окна, спускались по водосточным трубам, но тех, кому удавалось ускользнуть от пуль, встречали озверевшие от крови и безнаказанности черносотенцы.
В соборе служили молебен.
Губернатор, выйдя на террасу своего дома, молча смотрел на завораживающие сполохи пожара.
Неслышно вошел чиновник по особым поручениям:
— Ваше превосходительство, там опять депутация.
— Чего они хотят? — не оборачиваясь, спросил губернатор.