— Что, невеста не понравилась? — хмыкнул Высич.
Петр тоже хмыкнул, оглядел камеру:
— А Кунгуров где?
— Увели твоего дружка. Насчет мужиков ты прав оказался, не дали они никаких показаний. Увидишь, выпустят теперь твоего дружка. И засомневался вдруг:
— Вроде крепкий парень, но вот что он вынесет из наших споров?
— Не боись, — усмехнулся Петр, все еще поглощенный мыслями о Вере. — Память, товарищ Никанор, это такая штука, что ею мы и живем. Потому что, думаю, вся она у нас на крови.
Высич помолчал, потом кивнул понимающе.
Глубокой ночью 15 декабря 1918 года в подвальной допросной камере Омской тюрьмы сотрудник колчаковской контрразведки полковник Леонтович кричал в лицо истерзанному побоями Высичу, бывшему графу и разведчику Красной армии:
— Ты каждого мне припомнишь! Ты каждую мне фамилию назовешь! Начинай с Белова! Я тебе память восстановлю!
Распухшими губами Высич негромко ответил:
— Не суетитесь, любезный… Память — это такая штука… Как ее ни верти, она все равно вывернет по-своему… Придумывать ничего не хочу, что знаю, то помню, но правда ведь до вас не дойдет… Потому и говорю, не суетитесь, любезный…
И выдавил презрительно:
— Тоже мне! Заговорил о памяти!