– Ладно, – махнул рукой Богданов. – Что толку…
Он не договорил, потому что вдруг услышал: в пустыне зазвучали какие-то голоса. Кто-то приближался к мертвому оазису, причем стремительно и сразу с трех сторон. Был слышен топот конских копыт. Слышался звон железа – это звякали уздечки на лошадях или, может быть, щелкали затворы оружия.
– Максум, спрячь лошадей! – дал команду Богданов. – Береги лошадей! Отвечаешь за них! Остальным занять оборону! Геннадий, укройся за обгоревшей машиной! Степан, Василий и Фарис – наверх! Каждому – своя сторона! Я – рядом с Геннадием! Что делать, вы знаете! Ну, мигом!
Максум схватил сразу всех лошадей за поводья и бегом повел их в ложбинку, которую образовали два бархана. Ложбинка была довольно глубокая, и можно было надеяться, что сверху лошадей видно не будет. Терко, Муромцев и Фарис, на ходу извлекая оружие из-под широких складок арабского одеяния, побежали наверх – каждый в свою сторону. Рябов и Богданов укрылись в обгоревших джипах.
– Интересно знать, кого это черт несет? – спросил Рябов. – Да еще сразу с трех сторон? Мне кажется, мирные кочевники по своим мирным делам так по пустыне не передвигаются. Так нападают. А на кого, спрашивается, нападают? На нас? Но кто может знать, что мы именно здесь?
– Как сказал наш Фарис, в пустыне много следов, – ответил Богданов. – Надо только уметь их замечать. Вот нас и выследили – по нашим следам…
– Кто же? – спросил Рябов. – Кому мы успели перейти дорогу?
– Ну, скажем, Салиму, – предположил Богданов. – Понял, что мы его провели, вот и пустился в погоню. Ведь его задача всячески нам помешать, не так ли? Не отравил нас там, так желает пристрелить здесь посреди пустыни.
– Ну, это мы еще поглядим, кто кого! – усмехнулся Рябов.
Вверху, с левой стороны, раздались выстрелы – один, другой, третий… Вскоре стали стрелять и с других сторон. Откуда-то издалека раздались воинственные крики. Они становились все ближе и слышнее.
– Слышу арабское «ура», – все так же усмехаясь, сказал Рябов. – Похоже, этот самый Салим, или кто бы там ни был, пошел на приступ. Ну-ну…
Стрельба наверху усилилась. Несколько пуль прожужжали высоко над головами Богданова и Рябова. Скоро наверху послышались отрывистые сухие щелчки – это стреляли в ответ Муромцев, Терко и Фарис. Щелчки то утихали, то слышались вновь, они были то дальше, то ближе, то где-то совсем в стороне. Это и было понятно – Терко, Муромцев и Фарис перемещались с места на место, маневрировали, искали выгодные укрытия, внезапно появлялись перед противником и так же внезапно исчезали. Все было по правилам, все в соответствии со спецназовской тактикой. Именно так и следует вести бой, когда противник наступает сразу с трех сторон и численность его при этом больше.
Тем временем над пустыней взошло солнце. И это было хорошо, потому что солнце было помощником спецназовцев. Во‐первых, при свете солнца противника лучше видно. А во‐вторых… Как только солнце показалось из-за горизонта, Фарис, Терко и Муромцев тотчас сменили свои позиции. Пригибаясь и прячась за барханами и камнями, они расположились таким образом, чтобы солнце светило в глаза нападавшим и те ничего толком не видели. Зато противник на лошадях был виден отчетливо, будто это были движущиеся деревянные фигурки на спецназовском полигоне. И поражать такие фигурки было просто…
Потеряв почти половину людей, нападавшие стали один за другим спускаться в ложбину, в мертвый оазис. Здесь их не могли достать пули, которыми их щедро угощали Терко, Муромцев и Фарис. Здесь они рассчитывали перегруппироваться, рассчитать свои силы и вновь пойти на приступ.
Но внизу их ожидали Богданов и Рябов. Как только первые всадники возникли на гребне бархана и стали спускаться вниз, Богданов и Рябов открыли из своего укрытия по ним огонь. Всадники шарахнулись в сторону, но там их встретил огнем Максум. Надежно укрыв лошадей, он также включился в бой. Нападавшие повернули лошадей, стараясь выбраться из погибельной для них долины, но как только они появлялись на гребне бархана, по ним начинали стрелять Терко, Фарис и Муромцев. Конечно, нападавшие стреляли в ответ, но толку от такой стрельбы было немного. Одно дело, когда ты стреляешь из засады, и совсем другое дело, когда ты верхом на коне и стреляешь в ответ. Спецназовцы взяли нападавших в клещи, и эти клещи для нападавших были погибельными.
– А вот этот красавец мой! – сказал Терко Муромцеву, указывая на одного из всадников. – Глянь, как он мечется и размахивает руками! Должно быть, старший… Значит, надо взять его живьем, чтобы спросить – кто они такие и что им от нас надо!
Как можно, будучи пешим, взять живым вооруженного всадника? Хорошо, если есть такая возможность – неожиданно обрушиться на всадника откуда-то сверху. Тут весь смысл – именно в неожиданности. Обрушился, ну а дальше дело техники. А вот как быть, если спрыгнуть сверху на всадника неоткуда? Если всадник от тебя в отдалении? Если к нему незамеченным не подобраться? Тут остается одно – подстрелить под ним коня. Конь упадет, придавит собой всадника, вот тут-то и бери его тепленьким. А даже если и не придавит, даже если всадник успеет освободить ноги из стремян – все равно он будет уже пешим. А с пешим справиться куда как проще, чем с конным. Жалко, конечно, лошадку, но что поделать? На войне как на войне.
Терко вздохнул и прицелился в коня. Но выстрелить он не успел, этому помешал Фарис. Он угадал замысел Степана, тронул его за плечо и сказал:
– Не надо стрелять в коня! Слышишь, не стреляй в коня!
– Да я и сам не хочу, – сказал Терко. – Но ведь как же…
– Все, что нужно, я сделаю сам, – сказал Фарис. – А ты меня прикрой.
Оказалось, что у Фариса с собой имелась веревка. Когда он успел отвязать ее от седла, было непонятно. Но успел и сейчас держал веревку в руках. Это была длинная, тонкая и прочная веревка, ее можно было использовать как аркан.
Закинув автомат за спину и держа веревку в руке, извиваясь между камней, он пополз в сторону гарцевавшего всадника. Сейчас Фарис напоминал собой невиданную пустынную змею – гибкую, целеустремленную и беспощадную, готовую в любой момент стремительно броситься на свою жертву. Терко только рот открыл в изумлении, наблюдая за ловкими телодвижениями Фариса.
Оставаясь незамеченным, египтянин подполз к гарцующему всаднику совсем близко. Какое-то время он лежал неподвижно, затем, выбрав момент, стремительно встал и взмахнул рукой. И – почти в тот же миг аркан обвился вокруг гарцующего всадника. Конь испуганно шарахнулся, сам всадник также испуганно, стремясь избавиться от захлестнувшего его аркана, интуитивно выдернул ноги из стремян – и это его погубило. Миг – и всадник оказался выдернутым из седла. Он упал на песок, вскочил, но Фарис изо всей силы дернул аркан, и человек опять упал. Он лихорадочно потянулся за оружием, но Терко тут же дал короткую очередь из автомата. Пули подняли фонтанчики из песка вокруг повязанного арканом всадника, но ни одна из них его не задела. Фарис тем временем в два прыжка достиг человека, навалился на него, вышиб из рук автомат, затем нанес резкий, короткий удар, и противник на миг потерял сознание. Тут же к Фарису подполз Терко, и они вдвоем уволокли пленника в укрытие за камнями.
Все произошло настолько неожиданно и быстро, что никто плененному даже не попытался прийти на помощь. Да и некому было помогать. Никаких мельтешащих всадников поблизости видно не было, выстрелы тоже затихли.
– Ба! – вглядевшись в пленника, удивленно воскликнул Терко. – Да это же знакомые нам лица! Никак наш друг Салим собственной персоной! Надо же! Ну, здравствуй, что ли, родимая душа! Давно не виделись!
Фарис же и вовсе ничего не сказал, лишь глянул вначале на Терко, а затем на плененного Салима и, сузив глаза, чтобы защитить их от песка, стал внимательно смотреть по сторонам, высматривая неприятельских всадников.
Салим же тем временем пришел в себя и что-то прохрипел по-арабски.
– А что, русский язык ты с испугу позабыл? – усмехнулся Степан. – Ну что ты поделаешь! А ведь намедни так хорошо изъяснялся по-русски! Даже лучше, чем я сам! Фарис, что ему надо? О чем он лопочет?
– Спрашивает, кто мы такие, – все так же ощупывая глазами пространство вокруг, перевел Фарис.
– Ну надо же! – удивился Степан. – Кто мы такие! Да ты-то сам, человече, кто таков? Ведь чуть не перестрелял всех нас – безвинных…
Кажется, до Салима начало доходить, что с ним и в чьи руки он попал. Во всяком случае, он посмотрел на Терко вполне осмысленным взглядом.
– Ну, вот видишь! – похлопал его по плечу Степан. – Вот ты и вошел в понятие… Ну, коль так, то и хорошо. Полежи пока в связанном виде, а то нам не до тебя. У нас покамест другие заботы.
И Степан также стал окидывать взглядом видимую часть пустыни в поисках рыскающих всадников. Но никого поблизости видно не было: то ли спецназовцы перебили всех нападавших, то ли те, кто уцелел, отступили, уйдя в пустыню. На песке виднелись несколько неподвижных человеческих тел, над ними, склонив головы, стояли кони. И больше – ничего и никого.
– Кажется, бой окончен, – отозвался Василий Муромцев. – Как там наши внизу? Что-то и там не слышно никакого шума…
– А вот я сейчас это дело разведаю, – сказал Терко. – Я мигом. А вы никуда не отлучайтесь и караульте нашу добычу. И смотрите, чтобы Салим не кричал. Объясните ему популярным образом… А то как крикнет да позовет своих… Ну, я пошел.
И Терко тотчас же скрылся с глаз, будто растворился в пустыне, будто его и вовсе не было среди этих песков и камней.
Примерно через полчаса он вновь возник, будто вдруг вылепился из горячего пустынного песка.
– А вот и я, – сказал он. – Внизу все так же, как и у нас. Тишь и благодать. Богданов зовет всех к себе. И нашего пленника тоже. Так что поднимаемся и идем. Думаю, опасаться больше нечего.
– А вдруг они затаились за камнями? – недоверчиво произнес Муромцев. – И вот мы поднимемся, а они…
– Это вряд ли, – сказал Терко. – Я ведь, когда ползал в долину и обратно, произвел по пути небольшую разведку. И, вообразите, ничьего присутствия не обнаружил и не учуял. Нет там никого за камнями… Так что встаем – и вперед! Точнее, вниз. Не забывая поглядывать по сторонам. На всякий случай… Вст