В это время активная работа Виленского пункта совершенно прекратилась и сводилась только к поддержанию связи со своими людьми на местах. Связано это было с полным отсутствием у организации средств. Варшава с сентября прекратила даже выдачу жалованья сотрудникам пункта. Однако такое положение, со слов Фомичева, являлось временным, так как средства вскоре должны быть получены и работа продолжена.
За время отсутствия Зекунова у Ивана Терентьевича Фомичева произошел ряд конфликтов с сотрудниками пункта. Его обвинили в присваивании денег, выдаваемых поляками отправляющимся в Россию агентам, однако благодаря поддержке Философова и Савинкова он не был смещен с должности и продолжал заведовать пунктом.
После закрытия поляками пунктов в Молодечно, Глубоком, Докшице и на границе часть сотрудников осталась без работы. Они проживали в Вильно на заранее накопленные средства.
Несмотря на то, что этот пункт так же, как и вся организация, «дышала на ладан», Фомичев возлагал на ближайшее будущее самые лучшие надежды, поскольку назначение Пилсудского начальником Генерального штаба, уход в подполье враждебной савинковскому течению фашистской организации «Развуй» и изменившееся в лучшую сторону отношение французов давало возможность «НСЗРиС» снова начать работу.
Из Вильно Михаил Николаевич и Иван Терентьевич отправились в Варшаву для доклада руководителю Варшавского областного комитета «НСЗРиС» Дмитрию Владимировичу Философову. Его в Варшаве не оказалось, он находился у Савинкова в Париже. Из разговоров с руководителями союза в Польше — Е.С. Шевченко, С.И. Жариным и В.Ф. Клементьевым — Зекунову удалось узнать, что работа союза должна была возобновиться к весне 1923 г. Средства якобы уже отпущены поляками и французами. Для более удобного руководства работой Пилсудский хлопотал о том, чтобы Савинкову как уроженцу Варшавы было дано разрешение на проживание в Польше. По мнению членов союза, наступающая весна могла иметь решающее значение. Весной 1923 г. «НСЗРиС» готовил в Советской России серию восстаний и заговоров, главным образом в Петрограде, Москве и Западном крае. Для получения средств и инструкций по подготовке этой работы Философов и был экстренно вызван Савинковым.
На просьбу Зекунова дать инструкции и средства на ведение работы по докладу Шешени Шевченко через Фомичева ответил, что до приезда Дмитрия Владимировича он не может дать никаких рекомендаций. Доклад Леонида Николаевича, ввиду исключительного интереса, был немедленно отправлен в Париж к Савинкову, «который через Философова даст указания о средствах, явках в Москве и обо всем, что нужно для работы».
Михаил Николаевич узнал также о недавно отправленных в Советскую Россию эмиссарах «НСЗРиС» и среди них об ответственном работнике Савинкова, бывшем капитане Генштаба Михаиле Яковлевиче Росселевиче[99], точный адрес которого можно было узнать от Ивана Петровича Дорогунина, проживавшего по адресу: Петроград, ул. Нарвская, д.15[100].
Много разговоров в Варшаве велось про выехавшего в Россию для ведения переговоров о возвращении на родину казаков, находящихся в Польше, бывшего казачьего полковника Гнилорыбова: он перешел на сторону советской власти и в Польше был объявлен провокатором.
Программа союза была несколько изменена в том смысле, что вся власть должна принадлежать не Учредительному собранию, как прежде, а свободно выбранным Советам.
Про провалы работников в России не было ничего известно, за исключением ареста одного бывшего капитана Акулова в Гомеле.
Так как по докладу Шешени никаких указаний до приезда Философова Варшава не дала, то Фомичев сам дал Михаилу Николаевичу временную инструкцию для продолжения работы. Он предложил, в случае если «Л.Д.» примет полностью программу союза, завязать с нею отношения, использовав эту организацию для получения информации по Советской России. В случае разногласий — сохранить с ней контакт как с дружественной организацией.
В это время установилось правило: все работники, отправляемые в Россию, кроме организационного задания от «НСЗРиС», получали еще задания чисто шпионского характера от польского Генерального штаба. Учитывая скандал с Фомичевым о присвоении части средств, выдаваемых поляками на шпионскую работу, польские власти стали дела по шпионажу вести без посредничества Фомичева.
В связи с этим Зекунову пришлось войти в тесный контакт с капитаном Секундой. Учитывая то, что Михаил Николаевич привез ценный информационный материал, польский Генштаб стал считать его одним из своих лучших работников. Не будучи работником союза, Зекунов сформировал о себе мнение если и не работника-организатора, то во всяком случае верного курьера, которому можно доверить все что угодно. Показателем этого служила выдача ему для передачи Леониду Николаевичу мандатов и связь к упомянутому выше Росселевичу.
Сам Фомичев имел желание для руководства работой выехать в Москву. Он просил Михаила Николаевича при следующем приезде доставить ему документы для проживания в России. Иван Терентьевич, находящийся в переписке с эсером Масловым членом бывшего Временного правительства, проживавшим в Чехословакии, хотел возобновить связи с эсерами Юга России. За время пребывания в Вильно Зекунову удалось выяснить, что за время его отсутствия в Россию были направлены несколько лиц.
По прибытию в Москву, в отчете о командировке, он писал:
«1/ Иван Николаевич Винокуров, б. эсер старый работник союза, пользующийся не только доверием, но и имеющий влияние в союзе. Выехал в Россию в сентябре п/г. имея организационное задание в Иваново-Вознесенске и задание шпионского характера от кап. Секунды. Кроме того, ему было поручено разыскать меня и выяснить причину моего невозвращения в Польшу, и если причина — неимение средств, то передать мне таковые, а также разыскать Шешеню про которого были слухи что он арестован в Гомеле. Винокуров — работник видный, знающий многое о предполагаемой работе союза, знающий местопребывания работников, высланных как из Вильно, так и из Варшавы, и имеющий явки к местным организациям. На поездку Винокуров получил от Секунды и Фомичева 1 000 000 польских марок.
2/ б. капитан армии Перемыкина Акулов в Гомеле в июле — авг. / по слухам арестован/.
3/ б. поруч. арм. Балаховича Василий Георгиевич Веселов /псев-дон. Васильев/ в конце ноября в Псков /111-й раз/.
4/ б. пор. армии Перемыкина Георгий Котов в Псков.
5/ Василий Тимофеев /пс. Александр Свирский/ в Петроград.
Во время моего пребывания высланы:
1/6. кап. армии Перемыкина Горелов 24–25 лет, бритый, небольшой, толстый нос, серые глаза, коротко остриженные волосы, одет в черное суконное пальто /старое/ серые брюки и старую рубашку защитного цвета; выехал 17 января с. г. в Петроград. Имеет родственников, содержащих ресторан на углу Морской и Невского пр.
2/ Юнкер арм. Перемыкина Анатолий Нихалченко /псевд. Александр Минский/15/1 с. г. в Клайпеду для выяснения Советско-Литовских отношений»[101].
Необходимо отметить, что «успехи» Леонида Николаевича и Михаила Николаевича в Советской России укрепили пошатнувшийся авторитет Фомичева и гарантировали ему реальную поддержку Экспозитуры.
19 января получив инструкции от Фомичева и задания от капитана Секунда М.Н. Зекунов выехал из Вильно через вновь открывшийся в Молодечно пункт. Прибыв на границу, он перешел ее в ночь на 22 января и в тот же день подготовил подробный доклад о командировке.
В результате этой поездки были успешно выполнены все задания КРО ГПУ. Задуманная чекистами легенда успешно реализовывалась. Была установлена связь с польской разведкой и филиалами «НСЗРиС» в Вильно и Варшаве. Савинкову заочно приоткрыли лицо «Л.Д.», КРО ГПУ стали известны фамилии савинковских эмиссаров, выехавших в Советскую Россию для подрывной работы[102].
По результатам командировки Зекунова было подготовлено Циркулярное письмо ГПУ за № 2 «по савинковщине». 19 февраля 1923 г., после утверждения зампредом ГПУ И.С. Уншлихтом, оно было направлено на места.
В письме начальник Секретно-оперативного управления ГПУ В.Р. Менжинский и заместитель начальника КРО ГПУ Р.А. Пиляр писали, что Циркулярное письмо КРО ГПУ № 1 от 17-го мая 1922 г. изложило условия и признаки существования савинковских контрреволюционных организаций и основные методы борьбы с ними. В настоящее время КРО посчитало необходимым дополнить их и обратить внимание органов ГПУ на выявленные новые организационные планы зарубежной контрреволюции.
Сообщалось, что за истекший год савинковская группа в Париже, Праге и Варшаве не оставляла ни на одну минуту попыток нанесения возможного вреда Советской Федерации, продолжая развивать контрреволюционную деятельность, втягивая в свои сети наиболее контрреволюционные слои бывших офицеров, чиновников и кулаков на нашей территории.
Сильно пошатнувшийся кредит доверия у правительств Европы, и в частности у французов и польского Генерального штаба, лишил их возможности вести свою работу сколько-нибудь планомерно. Работа варшавского центра и его пограничных оперативных отделений характеризовалась, особенно в отношении последнего полугодия, как случайная, делающая «что возможно» и «где выйдет».
Многие крупные деятели Союза, перешли на индивидуальную службу во французские, польские и другие разведывательные организации. Тем не менее савинковское Бюро в Варшаве и его оперативные пункты в указанных выше местах, оставались и в пределах возможности занимались вербовкой и направлением резидентов и курьеров для работы в Россию.
«Союз защиты» продолжал организацию ячеек главным образом в частях Красной армии и на железных дорогах, нанесение вреда военно-хозяйственной жизни Республики, с помощью ведения военно-экономического шпионажа, который вменялся в обязанность всем савинковским работникам.