– За это еще девять кусков, – сказал он. – Всего десять. И ты должен сделать все, чтобы остановить его.
– Прямо сейчас?
– Это уж чересчур. Но надо это сделать тихо. Если заметишь парня, бери его, куда надо, и обрабатывай.
– Я не киллер.
– Разве я сказал – убей его? Я сказал – останови. Что тебе делать, знаете только вы с ним. – Он широко улыбнулся своими полными, красными губами. – Потом, когда этот предатель Сермэк возвратится в Чикаго целым и невредимым, я дам Фрэнку понять, кто помешал ему.
– Боюсь, Нитти не обрадуется, – заметил я.
– Неважно. Это тебя не касается. Я, сидящий здесь, в этой трахнутой тюрьме, все еще наверху. В другой раз и Фрэнку, и его парням не поздоровится.
Позади меня голос произнес:
– Пора.
Это был охранник, просунувший голову в дверь и слегка смущенный тем, что прерывает нас. Капоне кивнул ему, и охранник ретировался. Я встал:
– Вам не интересно, как я буду действовать?
– Ты сделаешь все, как надо, – сказал Капоне, вставая. И вышел, оставив меня в комнате наедине с решетками на окнах.
Конечно, он был прав: я должен это сделать. Не только потому, что об этом просит Аль Капоне, и не только потому, что за этим стоят десять «кусок», хотя я это было немаловажно...
Это нужно было сделать из-за того, о чем Капоне даже и не догадывался.
Я хотел поймать этого киллера-блондина, на этот раз – хотел.
Глава 11
Отель «Моррисон» был самым высоким отелем в городе и, если верить его рекламе, – то и в мире. В главном здании был двадцать один этаж и башня, вздымающаяся еще на девятнадцать, с флагштоком и с золотым шаром на конце флагштока – высочайшая точка в городе. Сермэк жил в бунгало на вершине башни. Если он хотел спрятаться еще выше, то должен был бы взобраться по флагштоку и усесться на шар.
Была уже среда, утро, а я еще не пришел в себя от поездки в Атланту. Вчера в два часа дня я вышел на станции Диборн, спугнув пару карманников, явно не знавших, что я ушел из полиции. Проведя остаток дня в конторе – проверяя по телефону счета «Ритэйл Кредит», посетив «Бинион» и закончив вечер одинокой выпивкой у Барни, я упал на раскладную кровать, планируя поспать этак до полудня – полудня любого последующего дня.
Но в семь тридцать уже этим утром меня разбудил телефонный звонок Элиота: ему хотелось встретиться со мной за чашкой кофе в восемь; сговорились на девяти – в буфете «Моррисона», где подают сэндвичи.
Я вошел в главный вестибюль отеля; полы из серого мрамора, стены, облицованные тем же мрамором и деревом; мебель – в изобилии, бронзовые лампы, папоротники в горшках, высокие потолки. Направо – в мраморе и бронзе – регистратура, налево пять лифтов, один из которых я и вызвал на пятнадцатый этаж. В городе у большинства отелей были неприятности; «Блэкстоун» например, почти закрылся. А в отеле «Моррисон» и при половине сдаваемых номеров дела шли отлично: объяснялось это просто – отель, по сути, давно уже превратился в подпольный притон, что поделаешь, в тяжелые времена депрессии приходится чем-то поступаться.
Я помылся и побрился в комнате для путешествующих и нырнул в свой чемоданчик за одеждой. Я уже застегивал брюки, когда почувствовал, как в плечо мне уткнулся палец.
Я обернулся.
Это был Лэнг.
Я впервые увидел его после конторы Нитти. На этот раз его вечерняя пятичасовая щетина казалась еще темнее. Может быть, он спустился сюда побриться? Он был в мятом костюме: похоже, что он в нем и спал. Его лысая голова отражала свет. Черные глаза насмешливо щурились.
Он уперся пальцем мне в грудь.
– Какие такие у тебя здесь особенные дела, Геллер?
– Твой палец отлично зажил, – сказал я. Он ткнул им меня между ребер.
– Вот именно.
Я схватил его за палец и завернул ему руку до самых лопаток.
– Передал ли тебе твой друг Миллер мое послание? – спросил я. – Держись от меня подальше. Вы оба мне не нравитесь, ублюдки.
Я отпустил его. Лэнг повернулся, поддерживая кисть; покрасневшее лицо перекосила гримаса боли; он оглянулся, очевидно мечтая, чтобы за ним оказался Миллер.
– Я хотел только узнать, что ты тут делаешь. Геллер, – неуверенно проговорил он.
– Пользуюсь комнатой, Лэнг, как и ты. Допускаю, что ты пользуешься ею, потому что Сермэк не разрешил бы тебе пользоваться удобствами в своем шикарном бунгало. Или, может. Его Честь опять сидит в них, как привязанный?
– Думаешь, ты большой остряк?
– Да нет, просто ты очень смешной. А сейчас извини.
Я надел пиджак и шляпу, повесил на руку пальто, готовый уйти.
– Послушай, – сказал Лэнг. – Не исключено, что нам придется поддерживать друг друга. Ведь мы все в этом выпачкались, верно?
– Три горошины в стручке – вот мы кто, – согласился я. – Но сейчас держись от меня подальше, понял?
– Ладно, – почти смиренно, пожав плечами, согласился он.
Элиот сидел в буфете с сэндвичами, потягивая кофе. Когда я присоединился к нему, он устало улыбнулся.
– Только что повидал одного дружка, – сообщил я.
– Кого же это?
– Лэнга.
– Не смеши. Мальчики с тобой держатся по-приятельски?
– Ну да. Мы приятели.
– Он, должно быть, охраняет Сермэка. – Элиот выставил перед собой палец. – Я слышал, это бунгало – нечто. «Стейнвей» в гостиной. Три личных спальни. Библиотека. Кухня, столовая, кабинеты.
– Быть слугой народа – трудная работа. Нужно компенсировать затраты. Элиот засмеялся невесело.
– Так говорили и мне.
– А что говорят насчет ранения Нитти?
Элиот пожал плечами.
Люди думают, что Нитти собирается нанять для убийства Сермэка Малыша Кампанью, и мэр уже обмочился от страха. То ли по указанию Сермэка, то ли по собственной глупости, Ньюбери предложил пятнадцать тысяч долларов за голову Нитти. В итоге Нитти жив, Ньюбери – труп, а Сермэк забился повыше.
– Думаешь, он в опасности?
– Слыхал, что он купил пуленепробиваемый жилет... Но нет, не думаю. Слишком уж много шума. Фрэнк Нитти не такой дурак, чтобы пристрелить мэра Чикаго.
– Он планировал это.
– Он не успеет убраться до того, как в этом дерьме утонут все. Убийство Сермэка может нанизать на одну булавку и другие кланы, а не только банду Капоне. Но после всего, что уже случилось, нет... Думаю, Сермэк в полной безопасности. Нитти не дурак.
Я кивнул. Подошла хорошенькая официантка. Она мило улыбнулась, и я заказал кофе.
– Кажется, я влюбился, – сказал я, проследив, как она удалилась.
– Может, тебе нужно позвонить Джейни?
Я отвернулся от него.
– Нет. Это в прошлом.
– Раз ты так считаешь... Слушай, насчет прошлой субботы...
– Ты о чем?
– ...Что взял тебя на опознание Ньюбери. Извини, если по тону было похоже, что я поучаю или еще что.
– Брось. Могло быть и хуже. За меня мог взяться Нитти, а не Несс.
Он с облегчением улыбнулся.
– Представляю. Скажи, ты... уезжал из города или?..
– Ну да. На пару дней.
– А куда?
– По делу.
– Не хотел бы совать нос в чужие дела...
– Знаю, Элиот, но поделать с собой ничего не можешь.
– Ты получил какую-нибудь работу от «Ритэйл Кредит»?
– Получил. Андерсон дает мне на проверку заявления о страховке. Ценю твою рекомендацию, Элиот.
– Да ладно тебе.
– Но я все равно не собираюсь рассказывать, где я был вчера.
– Если тебе не хочется...
– Хорошо. Я ездил в Атланту, и теперь Капоне – мой клиент.
Он усмехнулся:
– Острячок из тебя хреновый.
Я пожал плечами:
– Тогда, скажем, я работаю для одного адвоката, и это даст для дела более или менее важную информацию.
– ...Что, вероятно, выходит за пределы дозволенного законом, но я это принимаю. Кроме того, это не мои дела, я просто любопытствую, вот и все.
– Я тебя понимаю.
– А что за адвокат?
– Боже мой! Элиот! Луи Пикет.
Ему это не понравилось. Он это выразил не словами, а тем, как уставился в чашку с кофе с прямо-таки норвежской мрачностью.
– Элиот, я с ним даже не знаком.
– Может быть, ты и в самом деле ездил а Атланту повидаться с Капоне.
– Ага, – произнес я, делая вид, что дурачусь. – Может быть, и ездил.
– Говорят, Пикет связан с Капоне.
– Я это слышал.
– Он был также адвокатом убийцы Джейка Лингла.
– Из чего следует вывод, что парень, которого они послали на отсидку, на самом деле убил Лингла, – добавил я.
Элиот взглянул на меня:
– Я лично уверен, что он и был киллером. Ведь там были надежные свидетели.
Я ничего не ответил. Элиот произнес эти слова с едва различимым сарказмом, хотя мне могло и показаться.
– Я давно тебе хотел рассказать кое о чем, – сказал Элиот. – Мы никогда с тобой не говорили о Лингле. Это случилось до того, как мы подружились. Но, сдается мне, ты снова в это вляпался – я имею в виду компанию Капоне... Хотя это и не твоя вина. Что ж... помочь тебе не могу, хотя и сочувствую.
– Я ценю твое сочувствие, Элиот. Ценю по-настоящему. Но...
– Но держись от этого подальше. Позволь, я расскажу то, что давно хотел тебе рассказать. Это известно лишь узкому кругу. Мы с Фрэнком Вилсоном знали о Лингле... знали, что он близок к Капоне и мог бы стать главным свидетелем, чтобы помочь нам привлечь его к суду за уклонение от уплаты налогов. Мы позвонили в «Триб» полковнику Мак-Кормику. Он знал о Лингле, но лично с ним знаком не был. Мы не сказали полковнику, зачем хотим встретиться с Линглом, – иначе полковник не заложил бы в прессе такую мину под себя самого, защищая «павшего героя». Но мы попросили полковника организовать для нас встречу с Линглом в «Трибьюн Тауере». Он согласился. Десятого июня в одиннадцать утра мы должны были встретиться. – Элиот мелодраматически помолчал, чтобы произвести впечатление. – Рассказывать тебе, что произошло девятого июня, мне незачем.
Джейк Лингл был убит.
– Да, – ответил я. – Не стоит.
– Меня всегда раздражало это чертово стечение обстоятельств, этот Пикет с его связями с Капоне, сам приятель Лингла, да еще и свидетель на суде из-за того, что виделся с Линглом незадолго до убийства; и что все тот же Пикет должен защищать парня, подозреваемого в убийстве Лингла.