аблями, кукри и парными саями.
На передний край выдвигаются сабельщики.
Цепь со свистом рассекает воздух.
Груз наматывается на кисть ближайшего бойца, здоровяка в стёганом пальто со стальными накладками. Дёргаю на себя, мужик теряет равновесие. Шаг в сторону и вперёд, перехват руки с саблей, быстрый удар серпом в шею. Кровища заливает снег.
Второй сабельщик обрушивает на меня кривой ятаган, но лезвие свободно проходит через тело. В этот раз я сделал проницаемым оружие, которое выпало из руки нападавшего. Враг изумленно посмотрел на пустую ладонь. В эту же секунду я подтолкнул ногой груз и зарядил шипами упырю в грудину. Этот приём очень коварный — он придаёт грузу нужное ускорение.
Сабельщик пошатнулся.
Харкнул кровью.
Я отступил к стене, пропуская тех, кто шёл сзади. Сделал проницаемым себя, пропуская мечи, быстро вернул материальность и закрутил «восьмёрку». Ближайший мечник получил грузом в висок, второй успел развернуться, но ему прилетело камой по горлу. Шагнув вперёд, я толкнул ногой падающее тело на противника с саями.
Мужик с кукри перемахнул через капот машины и рубанул меня по плечу. Быстро переключившись на нового игрока, я сделал его железку прозрачной и саданул локтем в челюсть. Что-то хрустнуло, я отступил назад, уклоняясь от саев. Свалил подсечкой чувака с кукри, добил ударом серпа в глаз, одновременно уклоняясь от атаки. Растянул цепь, принял на неё второй трезубец, закрутил два витка цепи вокруг запястья и дёрнул, перебрасывая врага через колено. Носитель саев был лёгким и худым, но двигался быстро. Это ему не помогло — вписался мордой в переднее колесо. Встать уже не смог — я размозжил ему голову грузом.
Дерьмо.
Пришлось оттащить труп за ноги, чтобы открыть дверь.
И в этот момент задрожал воздух.
В метре от меня.
Не раздумывая, ткнул в сгустившееся пространство серпом, но проекция отбила атаку наконечником копья. Интересно девки пляшут. Отступаю, чтобы раскрутить груз, но убийца идёт на сближение. Резкий выпад. Разворачиваю корпус, втягиваю грудь — и это спасает мне жизнь. Отпускаю серп, перехватываю древко. Вражина бьёт меня ногой, попадает в локтевой блок.
Получи в колено, сучка.
Проекция пошатнулась, но не упала. Блин, та же тёлка, но в другой одежде и с новым оружием. У вас что, фабрика по производству этого мяса?
Убийца перехватывает копьё и закручивает восьмёрку. Переводит оружие за спиной, выстреливает наконечником, упав на здоровое колено. Прогибаюсь, упёршись рукой в снег. Возвращаюсь в стойку, отвожу следующий удар натянутой цепью, закручиваю груз и захлёстываю ногу проекции. Рывок, падение. Откидываю древко, прыгаю вперёд и загоняю остриё камы в глаз убийцы. Женщина дёргается и затихает.
Оттаскиваю второй труп и забираюсь в машину.
Гром-баба сидит, судорожно вцепившись в руль. Костяшки пальцев побелели. Вижу — хочет дать по газам, но выехать из переулка мешают баки.
— Довезёшь до кинотеатра, — говорю я, сворачивая цепь. — И мы в расчёте. Ещё пару червонцев сверху накину. Не бойся, я тебя не трону.
— А эти… — таксистка сглотнула. — Всё?
— Надеюсь, — я не стал врать. — Есть салфетки?
— Поищи в бардачке.
Влажные салфетки не изобретены, судя по всему. Только бумажные, в картонной коробке. Достаю пачку, протираю лезвие камы, груз и шипы… Опускаю боковое стекло и выбрасываю использованные салфетки в снег.
— Гони.
— Издеваешься? — водитель на грани истерики.
— Нет. Двигайся через баки, я их уберу.
Решив, что терять ей нечего, присмиревшая тётка сорвалась с места, переехала через распростёртое на дороге тело и устремилась к мусорным контейнерам. Сосредоточившись, я сделал преграду проницаемой, и мы без особых проблем вырвались из переулка, чуть не ставшего смертельно опасной ловушкой.
Не скрываясь, я достал Компас, скормил ему немного ки.
Увидел, как точка прилипла к дальнему ободу.
— Прямо.
— Но кинотеатр в другой стороне…
— Планы изменились, — я положил на приборную доску пятидесятирублёвую купюру. — Теперь мы едем прямо. И побыстрее, если тебя не затруднит.
Гром-баба поддала газку, и стало веселее.
Вот что купюры животворящие делают.
Глава 25
Промышленный район закончился, а мы продолжали ехать, ориентируясь по Компасу.
Мыслекарта уверяла, что я нахожусь в пригородах, которые ещё сравнительно недавно были сёлами и мелкими городками. Индустриализация привела к тому, что народ потянулся на заводы и фабрики. Власти понастроили общежитий, многоквартирных домов, провели в обиталища миньонов дороги и окончательно поглотили островки экологического благополучия.
Такси мчалось по однотипным микрорайонам, перемежающимся лесопарковыми зонами. Вскоре исчезли и эти островки цивилизации. Качество дорог ухудшилось, застройка стала малоэтажной. Я понял, что мы оказались в сельской местности.
— Не нравится мне тут, — пробурчала гром-баба.
— Это ещё почему?
Женщина посмотрела на меня, как на идиота.
— Ну… мы же в Черёмушках. Здесь всякая дичь творится. Одни дегенераты кругом, алкашня.
Я бросил взгляд на Компас.
Маркер постепенно начал смещаться к центру круга. Значит, цель моего путешествия рядом.
— Притормози, — попросил я женщину.
— Уверен?
Дорога незаметно нырнула в лес.
Сквозь просветы между деревьями я видел контуры большого особняка, при этом других домов в округе не наблюдалось. Отличное место, чтобы разместить филиал тайного общества. Вдали от посторонних глаз, район не престижный и с дурной репутацией, полиция заезжает редко, да и клан не особо заморачивается развитием этой локации. Дом стоит на отшибе, никаких посёлков рядом нет.
Новая мысль: я отсюда не выберусь.
Нет доступа к проводным телефонам, такси не вызвать. Своей машины у меня нет. Я не вижу поблизости автобусных остановок и железнодорожных станций.
Пока я размышлял над этим дерьмом, машина урчала мотором на холостом ходу.
Женщина нервно постукивала пальцами по баранке.
— Сейчас я пойду общаться… хм… со своими друзьями, — поворачиваюсь лицом к тётке. — Понимаю, ты боишься происходящего. Подумываешь, не сдать ли меня полиции. Этот шаг может показаться разумным, но учти — ты не знаешь, кто я. Клановый, не клановый. Мистик или инквизитор. Давай предположим, что полиции я не боюсь. А вот шанс подзаработать ты упустишь.
— Что тебе нужно? — устало произнесла женщина.
— Подожди меня здесь. Я не хочу застрять в лесу.
— Сколько?
Вот это я понимаю.
Деловой разговор.
— Сотка. Ты получишь сто рублей сверху того, что я уже дал, если вывезешь меня отсюда и будешь держать язык за зубами. Если не выполнишь условия сделки, мой ясновидец отыщет твою квартиру. И, поверь, визит тебе не понравится.
Женщина обдумала предложение.
Взвесила риски.
— А если ты умрёшь?
Логичный вопрос.
Я ведь и сам не знаю, чем закончится эта мясорубка.
— Дай мне час. Не вернусь — уезжай без меня.
Щека женщины нервно дёрнулась.
— Ладно. По рукам.
Хлопнув дверцей, я выбрался в никопольскую стужу. Крохотные коробочки заводов, украшенные полосатыми трубами, торчали на горизонте, напоминая о близости мегаполиса.
Шоссе, по которому мы приехали, заворачивало вправо и уходило прочь от владений Чёрного Ока. Чтобы добраться до особняка, мне нужно было протопать по узкой дорожке, кое-как очищенной от снега. Дорожка петляла среди деревьев, по краям её высились сугробы.
Рюкзак я оставил в такси.
Тычковый нож в чехле был приторочен к моему поясу, намотанную на кулак кусаригаму я держал в правой руке, Компас — в левой.
Ветер, налетавший порывами в городе, утих.
Я двинулся по тропе, вслушиваясь в звуки леса и не ослабляя бдительность. В любой момент на меня могли напасть как рядовые адепты общества, так и созданная оператором проекция. Металл кусаригамы холодил пальцы даже сквозь ткань перчаток.
Сомневаться в том, что логово культистов находится именно здесь, не приходилось. Поэтому я убрал Компас во внутренний карман пуховика и перестал напитывать артефакт энергией.
Деревья обступили траву со всех сторон.
Чем ближе к дому я находился, тем больше проступало деталей. Двухметровая кирпичная стена, видимое отсутствие ворот и калитки, высаженные по периметру туи, навороченная конфигурация крыши. По моим прикидкам, особняк достигал трёх-четырёх этажей в высоту, но мне почудилось, что за изломом крыши есть ещё что-то — объёмное, округлое, выпуклое…
Дирижабль?
Когда до забора оставалось метров двадцать, я услышал яростное рычание и лай. Повернул голову вправо. Ко мне прямо по сугробам мчались немецкие овчарки. Целая стая, пять или шесть особей.
Воевать с овчарками бесполезно.
Боевые псы быстрее, сильнее и выносливее человека. Конечно, если бы я заранее побеспокоился о тяжёлых доспехах…
Но я не побеспокоился.
Да и расходовать попусту энергию ки желания не возникало.
Я ломанулся к забору по сугробам, прошёл через кирпичную кладку, но вернуть себе материальность не успел — в меня тотчас полетели стрелы.
Вот это уже серьёзно.
Кодекс инквизиторов гласил, что любое оружие, убивающее противника на дистанции свыше десяти метров, запрещено. Арбалеты, луки, катапульты, пращи, пневматика и огнестрел — всё отправляется в топку. Те, кто хранит лук со стрелами, рискует нарваться на редактирование судьбы.
Дистанция уверенного поражения противника ножом — пять-шесть метров. Десять метров прописали в Кодексе лишь по одной причине — одарённые бойцы физически превосходят простых смертных. Мета, например, разозлившись, способен и на двенадцати метрах вогнать вам клинок в глаз. Кинетики и не такое вытворяют.
Странно, что в список «запрещёнки» не попали копья.
Прогнило что-то в Датском королевстве…
Две или три стрелы прошили меня насквозь и отскочили от ограды. Уплотнившись, я побежал к дому, отметив позиции стрелков. Один человек на лоджии третьего этажа, двое на крыльце «чёрного хода». Увидев, что лучники натянули тетивы и прицелились, я вновь сделал себя проницаемым.