– Собиралась долго, вчера с Тинкой выпили, я же с утра болею…
– Насколько я знаю, ты в дрова не напиваешься.
– Не напиваюсь. Но болею все равно. Давай ближе к делу, мне домой надо вернуться, там все-таки Тинка, мы еще по моим делам с ней ничего не обсудили.
– Я тебя долго не задержу. В общем, картина такая. В квартире Строкина все вверх дном, такое впечатление, что искали что-то, – сказал Тимур, тоже опуская на глаза очки со лба. – Эксперт мне только что звонил – в крови снотворное, но следов инъекций нет, выходит – либо сам принял, либо обманом влили, потому что следов борьбы нет. В желудке остатки алкоголя, так что вполне могли подмешать туда. Знать бы еще, кто у него был накануне…
– В его доме полно камер, даже на этажах натыканы. Неужели так сложно это заметить?
Сагитов озадаченно посмотрел на нее:
– На этажах? Нет, я не заметил. На подъезде видел. Полицаи оттуда сразу запросили записи, но вот про этаж никто не подумал… надо быстро метнуться, – это Тимур проговорил уже на ходу, усаживаясь в машину. – Поезжай домой, Аня, слышишь? И никуда пока не высовывайся одна! Я к вечеру приеду. – И джип, взвизгнув колесами по асфальту, понесся в город.
Анна еще постояла пару минут, обхватив себя руками, повернулась и пошла к своей машине.
Тину она застала во дворе – та выполняла какой-то странный комплекс упражнений, совершенно не обращая внимания на то, что с балкона второго этажа за ней наблюдает управляющая.
– Ты куда умотала с утра пораньше? – переводя дыхание, спросила Володина и подхватила с земли полотенце.
– По делам ездила. Ты, смотрю, в прекрасной форме.
– После ранения стараюсь поддерживать, не хочу, чтобы в ненужный момент организм подвел, – вытирая лоб и грудь, сказала Тина. – Кстати, мне нужно в город, там сегодня как раз праздник, и будет это самое Согласие – я видела их афишки в городе. Поеду, посмотрю на месте, кто чем дышит.
– Я с тобой! – загорелась Анна, но подруга отрицательно покачала головой:
– С ума сошла? Стоит тебе появиться рядом со мной – и мне уже никогда внутрь не попасть. Ты же не думаешь, что тебя в лицо никто не знает? Если Дарина у них, то взяли ее как раз потому, что она твоя сестра. И уж то, как ты выглядишь, они узнали в первую очередь. Им ведь не от нее – им от тебя что-то нужно, Аня.
Анна опустила голову, признавая правоту подруги. Ей отчаянно хотелось быть рядом с Тинкой, как будто это могло приблизить ее к сестре, но головой она понимала, что своим появлением сразу перечеркнет все попытки Володиной приблизиться к членам Согласия и тем самым поставит, возможно, и дальнейшую судьбу Дарины под удар.
– Я тут с ума сойду… – пробормотала Анна, опускаясь на скамью, где лежала спортивная кофта Тины.
– Ну так и не сиди тут, поезжай к Валерию – в чем проблема? Он будет рад тебя видеть, как я понимаю. Проведи время с ним, что тебе мешает-то? Все лучше, чем сходить с ума в пустом доме.
– Ты тоже заметила? – чуть оживилась Анна, глядя на подругу.
– Что заметила? – не поняла та, усаживаясь рядом и набрасывая кофту на плечи.
– Пустоту в доме.
– Аня, в таком дворце немудрено ее заметить. Слишком много пространства и слишком мало людей. Ничего удивительного в том, что ты сходишь тут с ума. Поэтому я и говорю – позвони своему Валере, пусть приедет и заберет тебя к себе. – Тина похлопала Анну по руке и встала. – Все, я пойду в душ и поеду в город. У вас сюда такси-то вызвать можно? А то я вчера еле уболтала диспетчера, не хотели машину отправлять, пока не сказала, к кому еду.
– Тебя водитель отвезет, – тоже поднялась со скамьи Анна. – Но вечером, пообещай, ты мне позвонишь, и я тебя подхвачу, вернемся вместе.
– А что – ночевать ты не останешься?
– Где? – не поняла Анна, и Тина лукаво улыбнулась:
– Как это где? У Валерия, конечно.
– А… нет, не останусь.
– Чего так? Завтра воскресенье, могла бы подольше понежиться в объятиях мужчины…
Анна покосилась на шедшую рядом подругу и увидела, что та по-прежнему лукаво улыбается – ей явно нравилось подначивать ее, наблюдая за тем, как сейчас Анна начнет выискивать оправдания, которые вовсе и не нужны.
– Ну тебя! – хлопнув Володину по плечу, рассмеялась она. – Теперь назло тебе останусь!
– Ну хоть назло мне Зотов завтра проснется не один! – захохотала Тина и побежала к дому совсем так, как они делали в детстве – наперегонки, кто скорее дотронется до двери подъезда.
Анна кинулась вслед, но догнать шуструю и спортивную подругу не смогла, Тина успела коснуться двери первой.
Праздник был в разгаре, когда Володина появилась на центральной городской площади.
Ежегодная весенняя ярмарка давала возможность различным мастерам представить публике свою продукцию, а фермерские хозяйства с материка привозили свежие продукты, зная, что в Уйгууне смогут выгодно все продать.
Многочисленные палатки заполонили площадь и даже прилегавшие к ней улицы, в этот день становившиеся пешеходными. Для развлечения были построены несколько сцен в разных концах, и вокруг них тоже было уже многолюдно – выступали местные коллективы и приезжие гастролеры.
Тина пробиралась в толпе, стараясь разглядеть хоть где-то людей, принадлежащих к Согласию, и вдруг уперлась в большую группу людей, наблюдавших за хороводом, который водили мужчины и женщины в одинаковых одеяниях.
В центре хоровода на небольшом помосте стояла миловидная стройная женщина, державшая в руке большое черное перо. Она что-то говорила, и Тина, поняв, что это и есть Прозревшая, постаралась протиснуться как можно ближе и рассмотреть и ее, и ее приближенных.
Встав так, чтобы оказаться напротив говорившей, она включила в кармане куртки диктофон.
Все женщины были в длинных темных платьях, с гладко убранными волосами, мужчины – в темных рубахах с поясами, на шеях у всех участников хоровода висели длинные зеленые ленты. Люди улыбались так искренне, что вызывали ответную улыбку у всех, кто оказывался рядом. Танец завораживал, медленные плавные движения гипнотизировали, а голос Прозревшей звучал ровно и уверенно, словно дополняя происходящее под сценой.
– И сказал Высший Разум – берегите то, что дано вам свыше, не тревожьте природу, не вмешивайтесь в течение жизни, – плавно водя свободной рукой в такт движениям танцующих, говорила Прозревшая, – ибо кто нарушит эти заповеди, сражен будет карающим перстом, испепелен высшим пламенем. Прислушайтесь – природа вопиет о помощи, она ждет нашего участия, она молит прекратить разрывать плоть ее адскими машинами, молит не выкачивать кровь ее и не вытягивать жилы. Прислушайтесь, люди, ибо глас этот с каждым днем все слабее, и только мы можем помочь, остановить, не дать погибнуть жизни на земле нашей, – и все это без аффекта, без кликушества, ровным, спокойным голосом.
– Красиво работают, – пробормотала Тина, выключая диктофон и направляясь к стоявшей прямо у сцены палатке, где торговали разной литературой, явно имевшей отношение к происходящему действу.
На прилавке лежало множество брошюр в бело-зеленых обложках, а за прилавком стояла круглолицая женщина с гладкой прической и такой же, как у танцующих, зеленой лентой на шее.
– Доброго вам дня, – улыбнулась она. – Хотите приобщиться к откровениям Прозревшей? Вас тоже волнует стон матери-природы? Вы ведь тоже его слышите, раз пришли сюда?
«Ох ты ж… – пробормотала Тина про себя. – Да тут обрабатывают прямо на лету».
Она постаралась придать лицу озабоченное выражение и, выдавив ответную улыбку, сказала:
– Как же можно не слышать этого? Я бы хотела поближе познакомиться с откровениями, мне интересна помощь природе-матери.
– Тогда прочтите это, – женщина протянула ей одну из брошюр, – и если слово Прозревшей найдет отклик в вашей душе, приходите на наше собрание завтра, во Дворец горняка.
– Во Дворец горняка? – удивилась Тина. – Как же вы туда попадете?
– У Прозревшей никто не становится на пути, если она хочет нести слово свое желающим слышать его. Даже среди неверующих находятся наши сторонники. Приходите, девушка, мне кажется, вам с нами по пути.
«Однако сотню за брошюру срубить не забыла, – хохотнула внутренне Тина, рассчитавшись за покупку и отходя от прилавка. – Интересно, Анька в курсе, что в учреждении культуры, которое она содержит на деньги комбината, собираются сектанты, пытающиеся этому самому комбинату репутацию подорвать…»
Она еще походила по площади, присматриваясь к тем, кто собрался на этом странном празднике. Сектанты выглядели счастливыми, всем довольными, приветливо общались с теми, кто обращался к ним с вопросами, сами ни к кому не подходили и разговоров первыми тоже не начинали.
Тина поискала глазами Прозревшую и нашла ее под большим полосатым тентом за столиком в компании троих мужчин в темных рубахах и с зелеными лентами. В руке Прозревшей был большой пластиковый стакан с чем-то белым, она то и дело прикладывалась к нему.
«Коктейль, что ли, молочный? – думала Тина, стараясь подобраться ближе, но так, чтобы не привлечь ничьего внимания к своей персоне. – Да, точно – вон ребенок с таким же стаканом».
Прозревшая выглядела абсолютно спокойной, словно не провела только что целый час в беспрерывном монологе и качающихся гипнотических движениях.
«Похоже, она-то сама ни в какой транс не впадает, слова свои произносит автоматически, не вдумываясь. Потому что даже я слегка подвисла, а она – нет, как огурчик сидит. Экзальтации явно не подвержена».
Тина сталкивалась с разными сектами, и практически все их организаторы и идейные вожди впадали от собственных проповедей в некое подобие экстаза, начинали вести себя не совсем адекватно, а после окончания церемоний долго приходили в себя. Но Прозревшая, похоже, была совсем иного склада.
Считается, что женщины, за очень редким исключением, не способны организовать культ – не та сила воли, нет склонности к дисциплине, но те из них, кому это все-таки удавалось, возглавляли поистине жестокие секты – с жертвоприношениями и кровавыми обрядами.