– Ну уж нет. – Тихон помотал головой и поставил портфель на пол. – Спасибо.
– За что?
– Саша, – Тихон обернулся и пристально взглянул в округлившиеся карие глаза, – ну зачем так смотреть? Вы ведь, кажется, пять лет у меня работаете. Что, только сегодня заметили, как я чертовски привлекателен?
– Я… нет, – отрапортовала окончательно смутившаяся секретарша, и было непонятно, к чему относится это «нет»: то ли работает она не пять лет, то ли не сегодня, а уже давно оценила чертовскую степень привлекательности своего босса, то ли он вообще не казался ей чертовски привлекательным.
Было непонятно, но Тихон выяснять не стал. Открыл наконец дверь кабинета, подхватил портфель и вошел внутрь.
Нужно было сделать еще целую кучу дел по обустройству Юльки в папином офисе, и времени у него было не так много, и работа ждала. Тихон слегка нервничал, и тут как назло в кабинете снова нарисовалась секретарша, которую в этот кабинет никто не звал.
«Надо же, – лениво размышлял Тихон, уставившись на нее неподвижным взглядом, – ведь и в самом деле она у меня пять лет работает. И все эти пять лет казалась умной. Вменяемой. А теперь вот…»
– Тихон Андреич, вы извините, я просто… Я просто хотела спросить… То есть узнать… Вам, наверное, помощь нужна?
– Нужна, – кивнул Тихон. – Но не сейчас. Я вам, Александра… Сергеевна, позвоню, когда потребуется.
Года четыре он не называл ее уже по имени-отчеству. И теперь вспомнил только потому, что звали его секретаршу точно так же, как великого русского поэта Пушкина. Об этом все на работе знали и первое время над Александрой подшучивали.
– Хорошо, – кивнула тезка великого русского поэта, нерешительно потопталась на пороге, а потом проговорила: – Вы извините, Тихон Андреевич. Просто как-то неожиданно… видеть вас…
– Я понимаю, – терпеливо проинформировал Тихон.
– Значит, это… э… ваш ребенок?
– Мой, я же сказал.
– А откуда… откуда он у вас…
– Он у меня родился, – жестко прервал Тихон, которому вся эта свистопляска уже надоела по самое не хочу. – Обычным способом, как все дети рождаются. Еще вопросы есть?
– Нет. – Секретарша попятилась назад и так и вышла из кабинета спиной, едва не споткнувшись на пороге.
Тихон шумно вздохнул.
Юлька добросовестно и тихо спала и тепло дышала ему в подмышку. Некоторое время он постоял с ней возле окна, поразглядывал крошечное лицо, едва различимое среди укутывающих его одеял и чепчиков, поудивлялся тому, как она повзрослела за те три дня, что он ее не видел. Потом легонько чмокнул ее в крошечный нос и отправился в соседнее с кабинетом помещение.
Соседним помещением был тоже кабинет, изначально предназначенный для деловых встреч в неформальной обстановке. В нем не было ни стола, ни компьютера, никакой другой офисной техники, а был только широкий диван в кожаной обивке, три кресла и круглый стеклянный столик. На полу – несколько глиняных ваз с композициями из сухих цветов, на окне вместо скучных жалюзи – тонкий бледно-кремовый тюль и тяжелые занавески, на стене – пара репродукций в дорогих деревянных рамках.
Для деловых встреч Тихон использовал это помещение не часто, зато оно очень пригодилось ему в тяжелую пору «предразводных» скандалов с бывшей супругой. Когда совсем не хотелось идти домой, он просто оставался на работе и спал в этом чудесном кабинете на чудесном и мягком кожаном диване. Никто из сотрудников офиса об этом не знал, кроме охранников, которые были, конечно же, не в счет. А Тихон, просыпаясь рано утром, успевал даже побриться в туалете на этаже и к восьми часам утра был уже как новенький. Ни у кого и мысли не возникало, что свеженький и бодренький директор фирмы ночами бомжует в офисе.
Теперь этот замечательный кабинет с мягким диваном и бледно-кремовым тюлем на время должен был превратиться в Юлькину комнату. На какое время – Тихон не знал, да и не хотел пока об этом думать, справедливо рассудив, что проблемы нужно решать по мере их возникновения.
Одна из них возникла сразу же, как только Тихон с Юлькой на руках переступил порог смежного кабинета. Юлька проснулась, открыла глаза, наморщила нос, хныкнула пару раз жалобно и начала какать.
Любила она это дело, Тихон давно заметил. С пищеварением у его дочери было все, слава Богу, в порядке.
– Ну вот и хорошо, – сказал он Юльке. – Вот и молодец. Здоровый ребенок – хороший ребенок, с какашками твоими мы уж как-нибудь справимся.
Какашки его теперь уже в самом деле не страшили, как раньше, а вызывали в глубине души идиотический приступ трепетного умиления – чувство, знакомое всем на свете счастливым мамашам и некоторым отцам вроде Тихона.
Набрав по мобильному номер обалдевшей секретарши, Тихон строго приказал позвать к нему в кабинет Анну Федоровну.
Анна Федоровна работала у Тихона уже третий год и вообще-то была поварихой. В небольшой комнатке, оборудованной микроволновой печкой, холодильником, шкафчиком с посудой и удобной раковиной, она разогревала и раскладывала по тарелкам свои фантастически вкусные обеды, которые потом разносила по кабинетам по первому требованию желающих перекусить на рабочем месте сотрудников. Анна Федоровна была личным, можно сказать, изобретением Тихона – именно он три года назад, осатанев от голодной из-за нехватки времени жизни, придумал завести в офисе собственную повариху и выкупил для этой цели небольшую пустующую комнату на нижнем этаже. И сам же пригласил на хорошую зарплату свою старую знакомую, бывшую соседку по этажу в родительской квартире.
Анна Федоровна знала Тихона с младенчества и единственная из всего многочисленного штата фирмы имела законное право называть директора Тишей и отвлекать его от работы пустыми разговорами. Правда, нужно было отдать ей должное – делала она это крайне редко и никогда не была многословной. Тихон же, соответственно, тоже один из всего штата звал ее по детской привычке тетей Аней.
Теперь на нее, на тетю Аню, и была вся надежда.
То, что надежда его оправдается, Тихон понял сразу, как только слегка растерянное тети-Анино лицо показалось в дверном проеме. Она – одна-единственная из многочисленного штата имеющая право задавать Тихону любые, даже самые глупые, вопросы – только всплеснула руками, увидев склонившегося над плачущим ребенком Тихона, и сразу же засеменила своими короткими и быстрыми шагами к нему на подмогу.
Через десять минут чистенькая, сверкающая намазанной детским кремом попой Юлька уже агукала на диване, неумело хватая Тихона за пальцы, а тетя Аня уже спешила с нижнего этажа обратно в кабинет с теплой бутылкой молочной смеси.
– Сколько ж девочке-то? Месяц есть уже? – усевшись в представительское кресло для переговоров с партнерами по бизнесу, деловито поинтересовалась она.
Тетя Аня, несмотря на свои семьдесят лет, вид имела вполне современный и фигуру подтянутую. В темных джинсах и бежевом пушистом свитере, с тонкой оправой очков на породистом носу и крашенными в натурально-русый цвет короткими волосами, она вполне могла бы сойти и за партнера по бизнесу.
Тихон, одной рукой прижимающий к себе пыхтящую от усилий Юльку, а другой поддерживая заветную теплую бутылку, тихо и с гордостью отозвался:
– Скоро два уже будет.
– Большая совсем, – заключила тетя Аня. – Смотри, как ест хорошо!
– Она все хорошо делает, – убежденно проинформировал Тихон. – И ест тоже. Она вообще у меня, теть Ань, молодец.
– Что ж на работу-то ее принес? Дома оставить не с кем?
– Было бы с кем – не принес бы на работу.
– Не принес бы, – согласилась тетя Аня. – А Наталья твоя, значит…
– У Натальи контракт на два года в Милане. С этим, как его… Луи, кажется, звали, а фамилию забыл.
– Да что с нее возьмешь, – понимающе кивнула тетя Аня. – Фотомоделья, они все такие!
– Фотомоделья, – усмехнулся Тихон. Слово ему понравилось. – Теть Ань, я вот вас хотел попросить за Юлькой присматривать, пока она… пока мы с ней здесь, на работе. Я ведь не могу все время, а она маленькая еще, внимания требует. Поможете?
– Отчего ж не помочь? Помогу, Тиша, конечно! Только, может… – Она задумалась на секунду, по-стариковски пожевала губами и предложила: – Может, я ее домой к себе лучше возьму? Здесь ведь, на работе… как-то неудобно получается, Тиша. Ты ведь директор…
Тихон вздохнул.
Он все понимал прекрасно: что директор, что неудобно на работе, что странно и смешно, но…
Ничего не мог поделать! После случившегося страшно было отпускать от себя Юльку. Оставлять даже с таким надежным человеком, как тетя Аня, все равно страшно. Может, потом, позже, когда пройдет время и пережитый кошмар забудется как ужасный сон, он сможет отнестись к разлуке с Юлькой спокойно. Сможет оставить ее на целый день у тети Ани или даже, снова позвонив в агентство, нанять очередную няню. Сможет уходить на работу, не думая, что с ребенком в его отсутствие что-то случится.
Может быть…
Потом, но не сейчас!
Не сейчас, когда воспоминание о случившемся все еще жжет сердце и страх сидит в глубине души мелким царьком-наместником и правит ею, не желая выкидывать белый флаг ни при каких обстоятельствах!
Нет, только не сейчас!
– Я не могу, теть Ань, – объяснил он коротко. – Не могу ее сейчас пока вам отдать.
– Не можешь, значит, – тихо повторила Анна Федоровна и больше не стала задавать вопросов. Юлька, не допив по привычке последние капли молока из бутылки, заснула на руках у Тихона.
Вместе они переложили ее на мягкий кожаный диван, подоткнули подушками, которые вместе с кучей других необходимых вещей привез на работу Тихон. На должность повара временно решено было пригласить подругу Анны Федоровны. Она позвонила ей сразу же, проявив заботу о сотрудниках фирмы, которым, по ее твердому убеждению, без повара в офисе грозила неминуемая голодная смерть.
На все эти хлопоты ушло чуть больше часа, по истечении которого Тихон наконец приступил к делам, которых за время его фактического отсутствия на работе накопился целый воз и маленькая тележка.