– Взгляни-ка, – обратилась Эйдриен к склонившемуся над ее плечом Дюрану, который внимательно читал с экрана. Она прокрутила страницу вниз и поинтересовалась: – Будем обзванивать?
Тот покачал головой:
– Бессмысленно. Другие названия, другие адреса. В крайнем случае, если уж очень понадобится, съездим в Нью-Йорк.
– Ладно. А что там, на пленке? – поинтересовалась Эйдриен, постучав по кассете ногтем.
– Там записи моего второго клиента, голландца. – Не успел Дюран договорить, как вдруг побелел как полотно. – Господи! Какой сегодня день недели?
– Понедельник.
С Джеффом творилось что-то неладное: он резко развернулся, взъерошил ладонью волосы.
– Как нехорошо получилось.
– Что именно?
– Я пропустил сеанс. – Дюран кинул на потолок быстрый взгляд и вздохнул.
– Не шутишь?
Мысли Джеффри блуждали где-то далеко, и сарказма врач не уловил.
– Вот так взять и пропасть… Не знаю, что он теперь предпримет. Отношения между клиентом и психотерапевтом так важны! Иногда доктор – единственный человек, кому они доверяют! Разрушишь доверие, и…
– Земля Дюрану пухом? – Эйдриен взяла слово «Дюран» в кавычки, показав пальцами две галочки. – Ты не врач, не забыл еще? И по правде сказать, даже не Дюран, а неизвестно кто. Ты – человек с поддельными документами и расстроенной психикой. А что до голландца… Поверь мне, без тебя ему будет безопаснее.
Джеффри долго смотрел на собеседницу, явно не зная, что и думать, затем снова завалился на диван и уставился в телевизор.
– Знаешь, – сказал он, – при желании ты умеешь быть настоящей стервой.
Это замечание прозвучало так неожиданно, что Эйдриен разразилась смехом. «Разумеется, он прав».
Горе-доктор включил звук и исчез в потоке глупой телевизионной болтовни. Показывали какое-то ток-шоу с Дженни Джоунз или Рики Лейк, а может, Салли Джесси[27] – Эйдриен не знала игроков, да и не хотела знать. Хотя передача была по-своему интересной: парочка самодовольных тупиц сидела на стульях и глупо ухмылялась, слушая пошлости, а их глаза разгорались при виде женщин в зале, которые кричали с искаженными лицами, улюлюкали и закатывали глаза.
«Как выразился доктор? – задумалась Эйдриен. – Псевдотерапевтический заговор?»
Да, недаром говорится – живи своим умом.
Глава 24
Эйдриен всегда испытывала неловкость, когда приходилось звонить посторонним людям. Фобией это не назовешь, но каждый раз ее одолевало беспокойство. Поэтому она старалась отложить неприятную необходимость на самый последний момент. Так произошло и теперь: с утра они с Дюраном отправились на рынок, и девушка утешала себя тем, что позвонит Шоу после. Вот так и дотянула до вечера. Взглянув на часы – без пятнадцати восемь, – Эйдриен неохотно села к телефону и стала набирать номер, решив про себя: «Если не ответят на втором гудке, повешу трубку. Потому что если человек не подходит к телефону сразу, значит, он занят. И времени на разговоры у него нет».
– Рей Шоу, – прозвучал чистый низкий голос.
Эйдриен заколебалась, но быстро взяла себя в руки:
– Алло?
– Да, – ответил психиатр несколько нерешительно, будто подозревал, что ему опять примутся навязывать какие-нибудь товары.
Собеседница сделала глубокий вдох и решилась:
– Доктор Шоу, это Эйдриен Коуп из «Слу-Холей». Ваш телефон мне дал Билл Феллоуз.
– Ах вот что. Как он поживает?
– О, у него все прекрасно. Просил передать привет доктору Шоу.
Тот рассмеялся и бодро ответил:
– Да, Билл парень что надо.
– Точно!
– Итак! – прогремел Шоу, покончив с любезностями. – Чем могу быть полезен?
– Вообще-то я хотела попросить вас кое на кого взглянуть.
Молчание на другом конце провода.
– У нас очень необычный случай, – продолжила Эйдриен, – и…
– Не знаю, говорил ли вам Билл, – перебил собеседник, – но у меня просто нет времени бегать по судам. Я нарушил это правило лишь однажды, оказав любезность старому другу. И только. Понимаете ли, один раз отступиться от принципа можно, в этом есть своя философия. Однако стоит сделать это второй раз, и ты уже на скользкой дорожке. Того и гляди войдет в привычку.
Эйдриен посмеялась из вежливости и поспешила заверить Шоу:
– Да-да, я с вами полностью согласна, и Билл уже упомянул, что дело Брюстера было для вас особым случаем. У нас проблема иного рода.
– Вот как?
– Да, я хотела, чтобы вы осмотрели одного человека.
– То есть пациента. – Шоу произнес слово «пациент» так, будто собеседница пообещала показать ему утконоса.
– Да.
Доктор невесело усмехнулся и проговорил:
– Тогда я вряд ли смогу вам помочь. Видите ли, у меня совсем не остается времени на пациентов… Я слишком занят: преподавание, исследования. Трудно за всем поспеть. Боюсь, мне придется вас разочаровать, но…
– Доктор, я не прошу вас брать нового пациента. Я только хотела, чтобы вы его осмотрели. Вы – настоящий специалист, а этот случай совершенно необычный.
На том конце провода скептично хмыкнули:
– Полагаете?
«Осторожно, – предостерегла себя Эйдриен. – Не рассказывай слишком много. Иначе в дверях появятся другие специалисты – со смирительной рубашкой».
– Такие вещи не очень удобно обсуждать по телефону. Скажу лишь, что речь идет о человеке, который страдает крайней формой самообмана.
– Он дееспособен?
– Да.
– Насколько самостоятелен?
– Он считает себя психотерапевтом.
– Да что вы! – Умиление Шоу было столь же явственно, сколь и его недавний скептицизм.
– И хуже всего – он лечит людей.
– Ого. – Интонация Шоу перешла с мажора на минор. – Приведите своего знакомого в четверг. Я смогу принять его в десять.
Психиатр продиктовал собеседнице свой адрес, и та положила трубку. Теперь она чувствовала себя настоящей героиней. Дюран сидел в гостиной и допивал бутылку пива. Подойдя к нему, Эйдриен сообщила:
– В четверг утром поедем кое с кем повидаться.
– С кем же?
– С одним психиатром. Он живет в Нью-Йорке.
Джеффри окинул девушку скептическим взглядом и поинтересовался:
– И чего мы этим добьемся?
Эйдриен пожала плечами:
– Пока не знаю. Просто я подумала, что нам не помешает мнение специалиста.
– О чем?
– О тебе.
– Обо мне? – удивленно переспросил Дюран.
Девушка кивнула. Морально она уже была готова к неминуемым, на ее взгляд, возражениям: «Со мной все в порядке. Чувствую себя как никогда», и так далее. Но ее опасения оказались напрасны – в ответ она услышала всего два слова:
– Неплохая мысль.
На следующее утро Эйдриен поднялась рано и посетила небольшой рынок в северной части города, где приобрела дешевый пишущий магнитофон. На обратном пути, возвращаясь в «Соленые брызги», остановилась у придорожного кафе и купила на двоих кофе и круассанов.
Когда она вошла в дверь, навстречу выплыл Дюран. Он запустил в волосы пятерню и зевал – видно, только проснулся.
– Знаешь, я подумала, неплохо бы послушать пленку, – предложила Эйдриен.
– Какую пленку?
– Ту, что ты не успел отправить.
– А-а, – хмуро проворчал психотерапевт. – Эту…
– А что, какие-то проблемы?
Он покачал головой:
– Все не так просто.
– О чем ты?
– Ну, во-первых, я не могу этого позволить по этическим соображениям. Видишь ли, Хенрик – мой пациент. Когда он говорит со мной, это конфиденциально – как если бы я был священником на исповеди, понимаешь?
– То есть как если бы ты был настоящим психотерапевтом…
Дюран проигнорировал сарказм.
– И еще – ты судишься со мной, так что… В общем, мне эта идея не нравится.
– Я с тобой не сужусь.
– Как так, судилась же?
– Да. Но это в прошлом. Я отзову жалобу сразу, как только… – Эйдриен замялась и несколько неуверенно договорила: – Как только все встанет на свои места.
– С чего бы вдруг?
– Потому что так не делается: сегодня я подаю на тебя в суд, а завтра мы вместе прячемся в гостинице. Некрасиво. А кроме того, все далеко не так просто, как могло показаться сначала.
После недолгого размышления Джефф решился:
– Хорошо, согласен. Только тебе не обязательно знать имя и фамилию клиента.
Эйдриен склонила голову набок, а затем согласно кивнула.
– Мне просто надо услышать тебя за работой.
Говорил обладатель низкого, грудного голоса. Его английский выглядел почти безупречно, только слегка чувствовался резковатый бенилюксовский[28] акцент. Дюран небрежно развалился в кресле и задумчиво слушал, глядя в потолок.
– Вообще-то ты с ним встречалась.
– Я?
Джеффри кивнул:
– Когда впервые пришла ко мне.
Собеседница задумалась, припоминая.
– У нас был сеанс, – подсказал Дюран. – Помнишь здоровяка со светлыми волосами?
Эйдриен склонилась к магнитофону и прибавила громкость, хмурясь от безуспешных попыток вспомнить пациента доктора.
– Ты наорала на него, ну? Крикнула: «Проснись!»
– Ах да. Точно!
– И назвала меня…
Она кивнула.
– Я очень расстроилась. А теперь – тише, я хочу послушать. – Эйдриен чуть отмотала назад пленку и прибавила громкость.
Дюран: «Сосредоточься на дыхании. Во-о-от так. А сейчас дыши со мной вместе… Хорошо! Очень хорошо. Ты чувствуешь умиротворение, Хенрик? Оно пронизывает тебя насквозь. И когда мы выдыхаем, чувство покоя только усиливается. Вот так. Да. Вот так. Я хочу, чтобы ты ощутил воздух, как он входит и выходит. Ты знаешь, где мы, Хенрик?
Хенрик: В безопасном месте.
Дюран: Верно. Мы в безопасном месте. На скале. Я слышу, как ласкают камень волны. Прямо под нами. Легкий ветерок колышет водную гладь. Ты чувствуешь, как он ворошит волосы?
Хенрик: И чайка. Над головой.
Дюран: Верно. Там чайка, кружит в небе над нашими головами. Парит на ветру.
Хенрик: Как хорошо.