Я не стала подробно рассказывать обо всех моих переселениях. Упомянула лишь тот факт, что в телах мужчин мне ни разу быть не доводилась. Помолчав немного и собравшись с духом, я рассказала, как недавно переселилась в Кирилла. Мне было страшно смотреть на него, я не знала, что выражает его лицо – брезгливость, ненависть, непонимание, недоверие?..
Рассказывая о событиях из недавнего прошлого, я нервно заламывала пальцы, глядя на свои тощие коленки. Я не скрывала своих чувств – говорила все, что было у меня на душе. Как я сначала была ошеломлена переселением, как привыкала к его телу, как видела сны из его прошлой жизни. Не забыла рассказать и о том, как я по нему скучала, как переживала, как звонила его сестре и представлялась коллегой по имени Катя. Закончила я свой рассказ на моменте, когда пришла в его дом и соврала, что я сиделка.
Воцарилось гробовое молчание. Мне все еще было страшно взглянуть на Кирилла, и я, сжавшись еще больше, уткнулась носом в коленки. Гнетущее молчание давило. Тикающие настенные часы вдруг стали настолько громкими, что мне захотелось вскочить и выкинуть их из окна.
Внезапно Кирилл зашевелился. Вытянул подогнутые под себя ноги и тихо вздохнул.
Я затаила дыхание, ожидая от него дальнейших действий.
Спустя примерно минуту он отстраненно заметил:
– А я думал, что за Катя с работы мне никак не может дозвониться…
– Я назвала первое имя, что пришло в голову, – пробубнила я в колени. – Не угадала?
– Неа.
– А ту, что звонила и орала в трубку писклявым голосом, как зовут? – Я отчаянно пыталась держать разговор на плаву.
Голос Кирилла мне не нравился. Отстраненный, безжизненный, почти холодный. Так он разговаривал со мной в нашу первую встречу. Правда, сейчас в его голосе не было презрения. Может, еще не все потеряно?..
– Карина, – спустя некоторое время ответил Кирилл.
– Ну, чуть-чуть промахнулась, – попыталась пошутить я.
Но Кирилл не посмеялся. Лишь хлопнул в ладоши и, неуверенно поднявшись, бросил:
– Мне надо все обдумать, а ты пока отдохни. Выглядишь не очень.
С этими словами он оставил меня одну, а сам направился в кухню и громко хлопнул дверью. На автомате я убрала куртку и ботинки, переоделась в домашнюю одежду и, забравшись под одеяло, свернулась комочком. Спать совершенно не хотелось, но отдохнуть все же следовало. А еще позволить Кириллу побыть одному и обдумать мои слова. Интересно, он мне поверит?
Вопреки своим желанием, я все же задремала, а когда проснулась, почувствовала страшную жажду. Будучи уверенной, что Кирилл в кухне, я направилась в ванну, чтобы выпить воды из-под крана. Тихо пройдя мимо закрытой кухни, я распахнула дверь в ванную и обомлела. Кирилл стоял передо мной полностью без одежды. По счастливой случайности его достоинство было скрыто за полотенцем, которое он держал в руке.
– Ой, божечки! – пискнула я, отворачиваясь.
Тихий смешок Кирилла донесся до моих ушей.
– С чего вдруг стала такая стеснительная? – ехидно поинтересовался он. – Ты же все это уже видела и даже использовала.
Последнее слово прямо-таки сочилось ехидством.
Я повернула к нему голову, чтобы кинуть на парня злобный взгляд, но тут же пожалела об этом. Вместо того чтобы взглянуть на его лицо, мои глаза почему-то опустились к обнаженному торсу. Мне хотелось убежать, но ноги словно приросли к полу, а глаза не могли оторваться от широкой груди Кирилла и идеальных кубиков пресса. По телу прокатилась волна жара, и я почувствовала, что краснею. Вот же позор…
Взяв себя в руки, я с трудом переключила свое внимание с тела Кирилла на его лицо.
– Не видела, – глухо буркнула я, стараясь не отводить глаза в сторону.
Кирилл недоверчиво изогнул брови и немного наклонился в сторону, из-за чего полотенце в его руке опасно колыхнулось. Размеренно дыша, я всеми силами пыталась удержать взгляд на его блестящих серо-голубых глазах. Что же они выражают? Презрение? Недоверие? Глумление?
– Как же ты переодевалась и принимала ванну? Или ты меня не мыла? – Сарказм в его голосе пугал меня.
– Я…я мылась не совсем раздетой, а переодевалась с закрытыми глазами.
– Хочешь сказать, что тебе ни разу не было интересно взглянуть? – Кирилл видел, что смущает меня этим разговором, но все равно не унимался.
Не в силах больше выдерживать его тяжелый взгляд, я опустила глаза в пол. Тогда Кирилл шагнул ко мне навстречу, а я тут же отошла на шаг назад. Схватилась за ручку двери, но он не позволил мне выйти – стремительно подлетел ко мне и прижал к двери. Я зажмурилась. Главное, не смотреть на него и не думать, что он совершенно голый, а полотенце, кажется, упало на пол…
– Тебе понравилось пользоваться мной? – горячо прошептал Кирилл мне в ухо. – Понравилось жить в моем теле?
– Нет! – выкрикнула я, зажмурив глаза еще сильнее. – Я каждый день думала, как помочь тебе, как вернуть тебя обратно! Ради тебя я сбежала от родных, вонзила себе нож в руку, а потом снова сбежала от родителей! Я чуть не переселилась в другое тело, но благодаря тебе этого не произошло! Я люблю тебя, идиот! Как я могу тобой пользоваться?!
Все это я выпалила на одном дыхании, стараясь не открывать глаза и не видеть, что у Кирилла на лице. Мне кажется, я не вынесу его презрения. От мысли о том, что мое одиночество вернется, меня вдруг затрясло. Из глаз сами собой потекли горячие слезы. Я всхлипнула и невольно заскулила, а через некоторое время почувствовала, как сильные руки Кирилла обнимают меня и ласково гладят по спине. Шмыгнув носом, я обняла парня в ответ и уткнулась лицом в его плечо.
– Прости, маленькая, я довел тебя, – прошептал он мне в волосы. – Хотел поиграть с тобой, но, кажется, перегнул палку…
– Поиграть? – не поняла я. – Так ты на меня не злишься?
– Ну, – задумчиво протянул Кирилл. – Сначала я тебе не поверил, но потом, подумав, пришел к выводу, что ты не врешь. Меня все никак не покидало ощущение, что моим телом кто-то управлял. Да и твое лицо мне было знакомо, будто мы уже раньше виделись. Я поискал в Интернете информацию об этом твоем синдроме, но нашел крайне мало статей.
– Так ты не злишься? – я снова задала мучащий меня вопрос.
– Сначала мне было обидно, но потом это прошло. Перед глазами всплыла твоя милая мордашка, и я понял, что не смогу на тебя злиться. После душа хотел разбудить тебя и обнять, но ты залетела в ванну с таким забавным выражением лица, что мне вдруг захотелось немного над тобой пошутить.
– Пошутил, – буркнула я, вытирая оставшиеся слезы.
– Прости, маленькая.
– Не называй меня так.
– Ну ты же маленькая. И по возрасту и ростом. Как мне еще тебя называть?
– Мне уже есть восемнадцать! Я не маленькая! – упрямилась я.
Ослабив объятия, Кирилл немного отстранился и заглянул в мои заплаканные глаза.
– Хорошо, взрослая. Ты – взрослая. – Он весело мне подмигнул, а потом разом сделался серьезным и прошептал: – И да, я тоже тебя люблю.
Его слова вновь разбудили стихший жар в моем теле. Места, где он касался меня, стали невыносимо горячими. Я тяжело вдохнула и медленно выдохнула. Кирилл приблизил свое лицо к моему и…потерся носом о мой нос. Я радостно засмеялась, и он улыбнулся мне так широко, что стали видны ямочки на щеках.
И тут я вспомнила, что он абсолютно голый!
Краска снова залила мое лицо. Я отстранилась от Кирилла и, не зная, куда деть взгляд, сказала:
– Давай ты оденешься, выйдешь и мы поговорим. Я поставлю чай! И достану печенье! Очень вкусное печенье!
С этими словами я быстро выскочила из ванны и ринулась в кухню. Тяжело дыша, я поставила чайник, разложила печенье по тарелке, достала масло. Все это время вид полуобнажённого Кирилла преследовал меня, а в ушках раздавалось его «я тоже тебя люблю».
Водрузив на поднос еду, я потопала в комнату, где на диване уже сидел полностью одетый Кирилл и лениво переключал каналы на телевизоре. Увидев меня, он тут же подскочил и взял поднос из моих рук. Я уселась на диван и поинтересовалась, что мы будем смотреть. Кирилл отправил в рот сразу два печенья и пожал плечами.
– Включай, что хочешь, – снисходительно разрешила я, потянувшись к печенью и маслу.
Кирилл выбрал какой-то мистический фильм, который только начался, и мы принялись его смотреть. Сидя рядом с ним, намазывая масло на печенье и краем глаза следя за развитием сюжета, я вдруг поняла, что счастлива. Безмерно и безгранично. Так вот оно какое, это счастье. Простое, но такое приятное, что не описать словами. Господи, да я готова была вечно вот так намазывать печенья маслом, сидя рядом с любимым мужчиной. С моим мужчиной.
Отложив печенье, я посмотрела на Кирилла и сказала:
– Ты мой.
Он повернулся ко мне, улыбнулся и, подтверждая мои слова, произнес:
– Со всеми потрохами.
Я весело засмеялась. Хотела погладить его по щеке, но вовремя спохватилась, увидев, что мои пальцы в масле.
– Пойду помою руки, – сказала я, вставая с дивана.
Однако Кирилл резко схватил меня и вернул обратно. Глядя на меня своими пронзительными серо-голубыми глазами, он поднес мою руку к своему рту и медленно облизал мои пальцы. В животе тут же поднялась знойная буря, а сердце заколотилось как бешеное. Глаза Кирилла прожигали меня насквозь. Он все еще держал в руке мои пальцы, сжимая их с какой-то отчаянной силой.
Поддавшись порыву, я наклонилась и нежно коснулась его губ. Пальцы Кирилла расслабились. Он отпустил мою руку и коснулся моего лица. Легко выдохнул мне в губы, от чего по моему телу пробежали мурашки. Кирилл ласково погладил меня по лицу, едва касаясь кожи и прерывисто дыша. Поймал непослушный локон, заправил его мне за ухо, а потом отстранился и уставился в телевизор, будто ничего и не было.
Задыхаясь от возмущения, я ухватилась за плечи Кирилла и уселась на него верхом. От удивления его глаза расширились, а рот приоткрылся, но я не дала ему сказать – яростно и требовательно поцеловала его, прижимаясь как можно ближе к телу парня. Безумная настойчивость овладела мной – я целовала Кирилла как в последний раз. Увлекшись, я слегка прикусила его губу, от чего он напрягся и издал тихий стон. Я обвила руками его шею и приоткрыла рот, углубляя поцелуй. Ладони Кирилла скользнули под мою футболку, поглаживая разгоряченную спину. Когда он резким движением стянул с меня футболку, под которой больше ничего не было, я резко оторвалась от его губ и мелко задрожала. Комната кружилась у меня перед глазами, и, чтобы не завалиться на бок, я прижалась своим лбом ко лбу Кирилла.