Джеймс Солтер изу- чает семью, которая выглядит счастливой, и рисует милую и завидную картину. «Ужины в деревне, стол, заставленный стаканами, цветами, неограниченное количество еды […], ощущение благополучия. Очень медленные ужины. Разговор никогда не заканчивается. Эта пара ведет особенную жизнь, полную самопожертвования, они предпочитают проводить время со своими детьми, у них всего несколько друзей». Читатель падает в обморок, когда обнаруживает, что скрывается за внешностью, когда глянец отслаивается. «Одно из последних больших открытий: жизнь не будет такой, какой вы ее себе представляли».
Литература питается обществом, писатели рассказывают о мире и его несовершенстве.
Мы хотели бы выглядеть идеальными семьями, но кто знает, что происходит с надоевшими идеальными соседями, когда дверь закрывается?
Прекрасный принц осуждается, но остается беспроигрышным вариантом, несмотря на феминизм и освобождение нравов. Даже если брак больше не является обязательным для совместной жизни, хорошо быть в любви, хорошо быть вдвоем. Во Франции 36,7 % женщин одиноки[45]. Брак – по-прежнему норма, а одинокие женщины являются объектом спекуляций, и им часто приходится сталкиваться с семейным и социальным давлением, нескромными вопросами и едкими замечаниями: «Всегда одна?», «У вас есть кто-нибудь прямо сейчас?».
Психоаналитик Софи Кадален и журналистка Софи Гийу анализируют этот вопрос в своей книге «Все, чтобы нравиться… и все еще не замужем»[46]: «Оно исходит от наших родителей, движимых тревожной заботой, от хорошего друга с понимающей улыбкой, от младшей сестры, собирающейся скоро выйти замуж и признающейся, что стесняется быть первой, от любого из толпы людей, живущих парами. […] Пара остается стандартной моделью. У пары остается стандартная модель. Безбрачие терпимо, когда преходяще, но если это собственный выбор или оно затягивается, становится подозрительным».
Все мы помним эту легендарную сцену: Бриджит Джонс – единственная одинокая женщина на ужине, куда приглашены только пары[47].
– Как твои любовные похождения?
О нет. Почему они это делают? Зачем? Возможно, из-за того, что они встречаются только друг с другом, Женатые-и-Гордые-Этим больше не знают, как общаться с изолированными людьми. […]
– Верно, Бриджит, почему ты не замужем? – усмехнулась Вони […], поглаживая свой явно беременный живот.
«Потому что я не хочу быть похожей на тебя, жирная молочная корова», – должна была сказать я, […] или «потому что, Вони, моя кожа под одеждой покрыта чешуей». […]
– Тебе нужно поторопиться забеременеть, старушка, – сказала мне Космо. – […] Время на исходе. […]
– Посмотрим, какова статистика? Каждый второй или каждый третий брак сейчас заканчиваются разводом? – я заикалась. […]
Я села в такси и разрыдалась.
Насколько уверены в себе одинокие люди при таком социальном давлении? Не говоря уже о тех, кто не вписывается в социальную норму – лесбиянки, трансгендеры, асексуалы, чайлдфри.
С таким осуждением сталкивается 46-летняя Лора, психоаналитик.
«Сколько бы я ни отвечала на нескромные вопросы и ни говорила, что это мой выбор, я всегда вижу косые взгляды и широко распахнутые глаза. Я взяла за правило реагировать немного агрессивно: дети? Конечно, нет! Я не собиралась рассказывать другим о своем ужасном детстве. Мой отец уехал с едва достигшей совершеннолетия девушкой, мать не могла позаботиться о моей сестре и обо мне. Ночи сна в машине, приемные семьи… Все это – моя история, это не их дело. И потом, я видела, что они себе воображали. Не то чтобы я была лесбиянкой, потому что время от времени жила с мужчинами, но я, очевидно, была бездетна и, конечно же, эгоистична. Дело в том, что я не представляла, как приношу в этот мир ребенка и передаю ему свои неврозы. У меня уже было достаточно хлопот с собой, я бы не изменила своего мнения о мире, и я не жалею об этом. Меня уже оставили двое мужчин, для которых не иметь детей было немыслимо. В моем возрасте осуждающие взгляды постепенно превращаются в сочувствующие. Люди думают, что я упустила шанс. Мне все равно, сейчас я живу с разведенным мужчиной, редко видящим своих детей, выросших и живущих за границей. Это меня полностью устраивает».
В декабре 2018 года художница Софи Калле представила выставку под названием «Потому что» в галерее «Перротен» в Париже. Серия фотографий, каждая из которых располагалась за красной занавеской, на которой вышита загадочная фраза. Одна из них: «Потому что я нашла в интернете определение себя, выразимое в семи словах: “Софи Калле, художница которая выбрала бездетную жизнь”». На фотографии за красной занавеской она кормила грудью ребенка, следовательно, ей не принадлежавшего. Провокационный ответ на вопросы о беременности, столь же навязчивые, сколь и грубые.
Семейные причины
Причины зарождения неуверенности в себе всегда ищут в семье и в травмах детства.
43-летняя Летиция, юрист, специализирующаяся на семейном праве, объясняет:
«Мой брат на год старше меня. Он остался на второй год, поэтому мы одновременно сдавали экзамены в бакалавриат. Я боялась: у меня всегда были отличные результаты, в то время как он был средним студентом и должен был много работать, чтобы этого добиться. В день объявления результатов я была в ужасе, потому что я получила “очень хорошо”, а ему надо было пересдавать. Поэтому я отложила свою радость на второй план и сделала все, чтобы подбодрить его. Несмотря на то что мои родители не выражали словесно разочарования в нем или гордости за меня, он был довольно агрессивен. К счастью, он окончил бакалавриат (исторический факультет у него, юридический – у меня). Мы быстро снова сблизились. Несмотря на это, мне потребовалось время для понимания, что моя неуверенность в себе укоренилась в этом травмирующем эпизоде. Я всегда запрещала себе праздновать успехи (адвокатура в Париже, адвокатура в Нью-Йорке) и систематически их преуменьшала: мне повезло, ничего особенного, многим людям тоже удалось… […] В 30 лет, несмотря на успешную карьеру, я была одинока и систематически саботировала свои отношения. Потом мой брат женился, и у него родился ребенок. Терапия заставила меня понять, что я не позволяла себе быть счастливой, пока он не стал счастливым. Через два года после него я, в свою очередь, вышла замуж, снова обрела уверенность в себе и теперь, когда мне делают комплимент, я не пытаюсь оправдать свой успех случайностью или удачей, я просто научилась говорить спасибо».
Вы испытываете чувство уверенности в себе и самоуважения, сталкиваясь с прошлым, с относительной историей, будь вы мужчина или женщина. Эта тенденция двигаться вперед, идти на риск, чтобы улучшить повседневную жизнь, вооружиться эмоциональной энергией, формируется, помимо всех других факторов, в глубине взаимодействия с родителями или с людьми, заботившимися о нас в детстве.
Роджерс, как мы уже знаем, говорит о необходимости безоговорочного позитивного мировоззрения, но еще два исследователя посвятили свою карьеру тщательному изучению вопроса оптимального психологического развития: английский психиатр и психоаналитик Джон Боулби с его теорией привязанности[48], а позже – одна из его величайших сотрудниц, американка канадского происхождения Мэри Эйнсворт. Последняя занимает в этой книге большое место, потому что, несмотря на объем ее исследований, она призналась, что страдает от неуверенности в себе, постоянно сомневаясь в своей ценности.
По итогам своего эксперимента, названного ею «Странная ситуация»[49], Эйнсворт определяет три разных стиля привязанности, зависящие от типа отношений между матерью и ребенком[50]:
• самая распространенная привязанность – доверительного типа;
• амбивалентный неуверенный тип;
• и избегающий неуверенный тип[51].
Эта теоретическая модель, одна из самых важных в ХХ веке, обладает тем достоинством, что проливает свет на связь между привязанностью и доверием. Даже выдвигая на первый план отношения между матерью и ребенком, анализируемые Боулби, а затем ею самой, Эйнсворт старается реабилитировать женщин, раскрывая свою личную жизнь: «Если бы у меня были дети (а у меня была сильная потребность в этом), мне хотелось бы думать, что я могла бы достичь удовлетворительного баланса между ролью матери и карьерой. Но я не думаю, что есть готовое, простое и универсальное решение этой проблемы»[52].
Теория Эйнсворт подчеркивает основную природную потребность ребенка в безопасности. Для этого он формирует связь со своими родителями благодаря целому ряду сигналов (от плача и криков до улыбок). Эти сигналы предназначены для привлечения внимания и увеличения шансов быть рядом с родителем, чтобы получить необходимую помощь. «Поведение привязанности понимается как любая форма поведения, в результате которой человек достигает и сохраняет близость с другим человеком, обычно воспринимающимся как более сильный и мудрый»[53].
Родительское отношение к вниманию и пониманию потребностей ребенка в сочетании с постоянным возвращением к нему обеспечивает чувство безопасности и защиты, особенно в условиях страдания и беспомощности[54]. Тревога, страх или другие негативные эмоции принимаются во внимание и регулируются. Постепенно ребенок может стремиться исследовать окружающее пространство, когда он знает, что возвращение к основанию (родителю) возможно, что родитель присутствует. В своей книге о привязанности