Суперженщина
Можно сравнить суперженщину с четырехруким и трехглазым индийским божеством Шивой, способным организовывать мир. По словам Валери Янг, «суперженщина измеряет свою компетентность количеством ролей, блестяще ею исполняемых. Не справиться хотя бы с одной из этих ролей: мать, жена, хозяйка, друг, волонтер… – равносильно позору, потому что она должна быть в состоянии взять на себя все». Поймите: я супердевушка, обязанная выступать на всех фронтах!
Суперженщина постоянно подключена к «розетке». У нее есть требования, близкие к перфекционизму, но она умножает его и распространяет на несколько ролей.
Ее не устраивает успех только в одной области. Ей нужно сиять в каждой роли, взятой на себя, чтобы чувствовать себя компетентной. Она – выдающийся жонглер, охваченный постоянной потребностью в действиях, с риском в конце пути потерять равновесие и оказаться на больничном.
Вот что случилось с Дезире. В 28 лет ей улыбалось все: очаровательный муж, ребенок, спавший всю ночь прямо с роддома, работа архитектора, удовлетворявшая ее, легкость в организации обедов и дар кулинарии, вызывавший зависть у ее друзей. Добавьте к этому дизайнерскую квартиру в модном районе Парижа, и вы получите полное представление о жизни Дезире.
«Иногда я щипала себя, чтобы поверить в это: мне так повезло, я вышла замуж за любовь всей моей жизни, у нас родился совершенно здоровый сын, мои родители и другие родственники часто обедали с нами и восхищались тем, как я справлялась со своей ролью мамы и работой архитектора. Иногда я работала дома, чтобы развлекаться с сыном. Я организовывала обеды один или два раза в неделю под предлогом, что это легче, чем найти няню. Тем не менее у меня была няня, присматривавшая за малышом. Короче говоря, моя жизнь была идеальной.
Пока однажды я не получила большой заказ. Я начала работать по ночам, чтобы не отставать; я уставала, но была так счастлива. Я думала, что могу продолжать в том же духе. Строительство опаздывало, клиент устроил скандал, мне пришлось работать усерднее, и я возвращалась домой все позже и позже. Несмотря ни на что, я отказывалась от помощи мужа: он юрист, и я сказала себе, что не собираюсь его беспокоить, поэтому заботилась о продуктах, еде и т. д. В одну из суббот я работала в офисе, чтобы закончить заказ. Когда я пришла домой, муж сказал, что наш сын сделал первые шаги. Мой ребенок пошел, а я не увидела этого, потому что не смогла отказаться от новой работы. Эта новость шокировала меня. Я заплакала и не могла остановиться. Я была уверена, что я ужасная мать, что мой сын будет несчастным. Муж заставил меня понять, что я живу под давлением. Я взяла двухмесячный перерыв, ушла в отпуск, научилась говорить “нет” и не стремиться быть на всех фронтах. Теперь я соглашаюсь принимать помощь и чувствую себя прекрасно».
Преданная
Мы хотели бы завершить эту портретную галерею описанием двух других типов. И, прежде всего, «преданные»: это женщины, демонстрирующие верность, иногда доходящую до самопожертвования и виктимизации. Свои собственные потребности они задвигают на второй план.
35-летняя Майте – яркий пример этого типа личности: «Я из довольно традиционной семьи, поскольку моя мать не работала и заботилась о доме, моей сестре и обо мне. Мой отец из Тулузы, мама родилась во Вьетнаме. Она приехала в Париж учиться в архитектурной школе, где познакомилась с отцом, инженером. Когда родилась моя старшая сестра, она перестала работать.
Мое детство было очень спокойным, рутинным. Я была хорошей девочкой, любила много читать, особенно комиксы. Отец часто отсутствовал и был довольно суровым. Я помню, что мне было неуютно, я мало говорила. Мама была очень заботливой, помогала с домашними заданиями и особенно трепетно относилась к нашим успехам в математике. Строгий холодный взгляд и наказания, безусловно, подтолкнули меня к получению хороших оценок. Неудача – это не вариант. Я оказалась весьма одаренной в учебе, поступила в Высшую школу электрики после почти армейской подготовки. Эта четко структурированная среда была мне знакома. Однако я никогда не спрашивала себя, чем бы я хотела заниматься.
Я стала стратегическим консультантом в престижной консалтинговой фирме, где познакомилась со своим будущим мужем. После рождения первого ребенка к работе не вернулась, в чем меня особенно поощряла мама. Пассивность, неспособность выразить словами то, к чему я действительно стремилась, только способствовали этому. А остальная часть моей биографии, как я поняла позднее, была просто продолжением этого образа жизни. Я адаптировалась к ней, не имея возможности отказаться от требований других, особенно моего мужа. Когда мы переехали в Сингапур, мне было сложно адаптироваться к новой культуре, и я полностью сосредоточилась на обучении детей. Мне было трудно приобщиться к другим группам мам. Я очень долго пряталась за своим мужем и детьми. Я стала замечательной няней. То, как мой муж и дети обращались со мной, как с невидимой второсортной гражданкой, находящейся у них на службе, причиняло мне боль, но я не могла претендовать на свое место. Меня переполняли негодование и обеспокоенность тем, что мне не удастся возобновить свою деятельность, но в то же время я чувствовала себя неспособной на это. Моя уверенность в себе была подорвана, если она вообще когда-либо существовала. Я ждала разрешения жить. Я потеряла голос и двигалась вперед только потому, что мой муж шел впереди. Фактически, я развивалась параллельно самой себе, не зная, как управлять своей судьбой. Но во мне поднялась тупая ярость. При третьих родах я чуть не умерла. Я упала на дно и испытала панический страх. Мой образ жизни мог убить меня, и это нужно было изменить.
Процесс был долгим, я все еще часто чувствую себя виноватой, но не так, как раньше. Через полгода после рождения младшего сына я начала посещать уроки публичных выступлений и пения в хоре – это помогло мне восстановить голос, буквально услышать себя. Хотя это может показаться глупым, но это чертовски важный повод для уверенности в себе. Меня заставили замолчать – я снова обрела голос. Хотя новый переезд привел нас в Таиланд, теперь я организовываю семинары, которые предлагаю другим женщинам, таким как я, со склонностью к застенчивости, чтобы они смогли найти свой голос и снова начать петь!»
Майте долгое время оставалась пленницей чужих взглядов, забывая о своих нуждах, из-за чего теряла уверенность в себе. Но она порвала с этой моделью и вернула свою жизнь в руки после шока, парадоксальным образом позволившего ей восстановить связь с собой и найти желаемое. Начав петь, она заявила о себе, перестав искать одобрения, и вышла из зоны комфорта.
Жертвенная девушка исключает себя из своей возможной судьбы, предпочитает оставаться на заднем плане не из-за недостатка способностей, а из-за социального тормоза, особенно в определенные моменты.
Так было с французской писательницей Колетт. В конце XIX века она одолжила свое перо мужу Вилли для ее серии книг «Клодина», чтобы он подписал их своим именем.
В романе «Невеста»[66] Мэг Волитцер описывает, как женщина позволяет мужу украсть ее личность как писателя и пожинать ее лавры. Такое почти жертвенное отношение сейчас кажется маловероятным. Однако в женском коллективном бессознательном оно всегда в большей или меньшей степени лежит в основе определенного поведения, например, нежелания обратиться с просьбой.
Карл Роджерс сказал о понятии «я»: «Мы не можем измениться, не можем отпустить то, что мы есть, пока не примем то, чем мы являемся»[67]. Вопрос принятия имеет первостепенное значение, и категория «ложных уверенных» отражает этот недостаток и тень, отбрасываемую на самосознание, необходимое для чувства уверенности и энергии.
Ложная уверенная
Под кажущейся яркостью «ложная уверенность» скрывает более темную сторону и фундаментальное отсутствие самоуверенности.
Выставлять напоказ уверенность, показывать остальному миру, что мы можем сделать в три раза больше, чем другие, демонстрировать все маркеры успеха – на работе, в паре или физически – все это необязательно является отражением хорошей самооценки и внутренней уверенности в себе. Часто это наглое представление о самом себе на самом деле является крепостным валом, дымовой завесой, служащей защитой для концепции хрупкого «я», прежде всего, боящегося разоблачения и не поддерживающего критику, рискуя очень быстро впасть в гнев. Другой человек допустим до тех пор, пока он не ставит под сомнение нашу защитную маску против сомнений и страхов. Существует своего рода уверенность, что нам удается быть оцененными другими благодаря нашему образу, сложившемуся у них, в ненасытном стремлении угодить и быть принятыми. Отсутствие одобрения может подорвать все и в том числе нашу уверенность.
Эта неуверенность, скрытая под маской сверхуверенности, явно отражает отсутствие принятия себя, потому что самооценка, в конце концов, остается слишком зависимой (как у перфекциониста) от внешних достижений и не воспринимается как очевидная.
Это также отражает, как и в случае с перфекционистом, трудность принятия себя таким, какой вы есть. Поэтому следует более мягко взглянуть на себя, на свою истинную ценность.
В фильме Вуди Аллена «Манхэттен» (1979) Мэри Уилки, героиня Дайан Китон, является прекрасной иллюстрацией ложной самоуверенности. Невротичная, высокомерная журналистка, она бесконечно корит себя из-за своих интеллектуальных способностей, наполняет свои разговоры отсылками, вовсю цитирует Карла Янга, Нормана Мейлера, Скотта Фицджеральда, блестяще оспаривает точку зрения других персонажей… но не может продвинуться вперед в своей личной жизни, поскольку сомневается в себе и проводит свою жизнь у психолога.