Каролин причинил боль не столько сам факт увольнения, сколько предположения и воображаемые ожидания о том, как на нее будут смотреть другие. Знаменитые другие, чей взгляд никогда не остается незамеченным.
Глубинное чувство стыда часто связано с нежеланием разочаровать (других) и ведет к ограничению убеждений о себе:
• страх быть не оцененным таким, какой вы есть;
• страх почувствовать себя униженным;
• страх быть отвергнутым.
Мысль о том, что можно потерпеть неудачу и выставить себя дураком, парализует.
Осмелиться выйти из зоны комфорта и начать работу – это кажется неосуществимым. У Каролин чувство стыда было связано с определенным событием и конкретным человеком, оно ослабило ее уверенность, но не разрушило ее. У нее хватило веры в свои способности, чтобы не отступить.
Чувствовать себя не любимым, а отверженным – эти эмоции возвращают искаженный и негативный образ самого себя, но у Каролин была сила, позволившая ей освободиться: ей не нужно было полностью определять себя через Батиста, она достаточно «нарциссизирована».
Ограниченная определенными ролями
В фильме Нэнси Мейерс «Отпуск по обмену»[92] Аманда и Грэм, персонажи, сыграные Кэмерон Диаз и Джудом Лоу, встречаются и разговаривают друг с другом о своих профессиях. Аманда начинает с того, что работает в компании, которая продюсирует трейлеры к фильмам. Затем, когда Грэм рассказывает о своей карьере в издательском бизнесе и известной матери-издательнице, Аманда признается, что владеет компанией, а не просто работает там. Она осмеливается сказать это, потому что понимает: Грэм не боится сильных, амбициозных женщин… Взгляд другого – мощный сдерживающий фактор, стирающий всякую спонтанность.
Как только женщины применяют так называемые мужские инструменты, они подвергаются тщательной проверке и даже обвинениям. Возьмем, к примеру, публичные выступления. Когда мужчины хотят покорить свою аудиторию, они часто используют юмор. Но позвольте женщине рискнуть пошутить, и она в миг потеряет доверие! Вот что констатирует журналист Пилита Кларк[93] на основе очень серьезного исследования, проведенного учеными из Университета Аризоны, включая Джонатана Эванса:
«Женский юмор кажется более настораживающим, а мужской – более полезным. Кто мы такие, чтобы рисковать? Наверное, ничего особенного из себя не представляем. По крайней мере, есть еще одно исследование, обнаружившее женщин-руководительниц, с юмором называвших себя эффективными лидерами, но это было в Новой Зеландии более десяти лет назад».
Следовательно, публичный юмор предназначен только для мужчин. Как резкость или драка. Это подтверждает Лоуренс Гутенмахер[94], клинический психолог, специалист по детям и подросткам: «Ежедневно на площадках детского сада находятся только активные, живые дети. Разница проявляется в ожиданиях. Короче говоря, мы ожидаем, что девочки будут нежными, мудрыми, идеальными маленькими женщинами и терпимее относимся к мальчикам. Маленькие девочки способны соответствовать этим ожиданиям. Но нам нужно больше терпимости. Вы должны уметь смириться с маленькой девочкой, временами бывающей грубой, и сказать, что она взволнована, а не истерична. Конечно, бывают истерики, но как часть патологии, а не игровая возня. Так происходит с детства, в воспитании».
Аиса Майга – известная французская актриса, мы видели ее в «Красотках» (Les Poupées russes) Седрика Клапиша, «Один уходит – другой остается» (L’un reste, l’autre part) Клода Берри, «Пена дней» (L’Ecume des jours) Мишеля Гондри или «У него даже твои глаза» (Il a déjà tes yeux) Люсьена Жана-Батиста. Хотя Франция – страна метисов, мы не можем сказать, что разнообразие так широко представлено в кино или на телевидении, не говоря уже о театре. В мае 2018 года Аиса написала эссе о своем опыте и историях пятнадцати других актрис[95]. Из него можно узнать о расистских высказываниях, различиях в обращении и заработной плате, стереотипах и травмах. Как обрести уверенность в себе, когда вас подвергают двойной дискриминации не только из-за вашего пола, но и цвета кожи?
«Женщина и отличающаяся. Стигматизированная или отвергнутая. Стереотипная или игнорируемая. Нахождение на стыке расизма и сексизма сопровождается почти полной невидимостью. У нас мало захватывающих возможностей для главных ролей. И когда мы получаем одну и думаем, что вышли из состояния актрис, отодвинутых на периферию, мы обнаруживаем, что были возведены другие символические стены. Наше присутствие во французских фильмах по-прежнему слишком часто обусловлено неизбежной или анекдотической необходимостью иметь чернокожего персонажа. Быть чернокожей – не моя работа. А также никого из авторов этой книги»[96].
«Мне был 21 год, я съехала от родителей, начинала свою жизнь как женщина, как актриса. Я чувствовала, что все возможно, что, проработав в консерватории, которую я окончила со второй актерской премией, над ролями Джульетты или Камиллы, я могла бы сыграть их. Я почувствовала себя героиней своей жизни, сильной и свободной. К сожалению, за эти 25 лет я поняла, что была чернокожей до того, как стала собой»[97].
Тирания внешнего вида
«Внешний вид – это первая составляющая самооценки, – говорит нам Кристоф Андре. – Неудовлетворенность своим телом влечет за собой серьезные психологические страдания»[98]. Особенно это актуально для женщин. Тело, отраженное в зеркале, становится образом, с которым женщины борются за существование, золотым стандартом их самооценки. Мы помним, как мачеха Белоснежки спрашивала свое зеркало: «Волшебное зеркало на стене, у кого самая совершенная и чистая красота?» И ответ зеркала: «Королева, ты самая красивая из всех».
От рождения до смерти мы переживаем напряженную, изменчивую и драматичную историю взаимоотношений с нашим телом, телесностью, формами, внешностью и множеством изменений, перекликающихся с экзистенциальным аспектом нашего постоянно развивающегося «я». Совокупность того, что составляет нашу внешность (одежда, макияж, стиль и т. д.), является первой точкой соприкосновения с другими людьми, отсюда и влияние первого впечатления. Как сделать так, чтобы оставленные впечатления соответствовали тому, что мы хотим раскрыть и рассказать о себе?
Наше идеальное «я», созданное семейными и культурными установками, жизненным опытом и образцами для подражания, выбранными нами, формирует то, что мы хотим продвигать и ставить на первый план в отношении себя.
В некотором смысле оно подчеркивает важные для нас ценности.
Внешность также можно использовать для обмана окружающих. Вы демонстрируете что-то специально сделанное, дающее ощущение принадлежности к норме, даже если оно отличается от того, кем вы являетесь на самом деле. Чтобы позволить себе быть собой, требуется сильная само- оценка.
37-летняя Клелия, учительница английского языка в провинциальном колледже, известна как очень яркий персонаж, в буквальном смысле.
«Я пережила тяжелую депрессию. Единственное, что меня поддерживало, – это преподавание. Поскольку я не хотела, чтобы кто-то угадывал мои внутренние мучения, я стала одеваться в яркие цвета. Оранжевые брюки с блузкой цвета фуксии и соответствующей помадой. Купила яблочно-зеленые очки. Я знаю, что студенты называли меня “попугаем” за спиной – я не возражала, мой парад работал. Все лучше, чем депрессия. В итоге я пошла на терапию, вылечившую меня. Сегодня я наконец-то разрешаю себе носить черное, я знаю, что теперь это не отражает мою душу. Но очки я не снимала».
Похудение – это, пожалуй, самый сильный диктат, навязанный женскому телу. Начиная с марта, в женских журналах появляется одна и та же передовая статья: «Минимум три килограмма до купальника!», сопровождаемая фотографией моделей с идеальными размерами и обвиняющим смыслом между строк: без идеального тела плавание запрещено! Как будто женщинам нужно быть худыми, чтобы позволить обнажить свое тело (и как будто сбросить три килограмма будет достаточно!). А как насчет ютьюберов и других блогеров, призывающих женщин подготовить свое summer body, hot body, bikini body?
Фраза: «Быть худой, чтобы быть красивой/любимой» может вызвать у женщин только серьезную головную боль и психологические последствия. По словам американского юнгианского аналитика Полли Янг-Эйзендрат:
«Вера в то, что для успеха нужно быть худым, приводит к неуверенности в себе и своих способностях. Фанатичный контроль над женским телом ведет не к большим возможностям, а к чувству стыда, смущения, замешательства, к болезни и даже смерти, когда человек страдает расстройством пищевого поведения. В ожидании подтверждения нашей значимости и ценности мы подчиняемся унизительным советам экспертов, говорящих нам, что и когда есть, как заниматься спортом, как если бы мы были детьми»[99].
В более глобальном и культурном плане навязчивая природа нашего общества в отношении молодости, красоты и работоспособности отражает набор доминирующих ценностей, чрезвычайно распространенных в социальном восприятии и способствующих эффекту кривого зеркала. Тело постоянно находится под обстрелом внешних предписаний, диктующих стандарты совершенства для женщин, говорящих, на какие образцы они должны быть похожи. Эти навязчивые требования заключают женщин