– Утречка, Син, – сказала она, почесывая себе грудь, словно была вовсе не красивой девушкой, а каким-нибудь волосатым сантехником или сварщиком, работающим на заводе и пробудившимся, чтобы выпить чашечку крепкого чая и бежать на работу.
– И тебе, красавица. Не слишком ли много тебя видно с утра?
– А?.. – Майко взглянула вниз, пожала плечами и покачала свои немаленькие округлости из стороны в сторону. Зрелище получилось завораживающее.
– После всего, что вчера было, мне от тебя, Син, скрывать нечего, – зевнула она, – как и тебе от нас тоже. О, я вижу, ты трусы свои нашел.
– Майко, а… а что вчера было-то? – спросил я осторожно. Тут надо спрашивать осторожно, а то ведь нарвешься на матерого тролля в берлоге. Или где там тролли живут – вроде под мостами.
– Так ты не… а, ты не помнишь! – глаза Майко блеснули, и я понял, что уже поздно. Тролль проснулся. Правда мои надежды (опасения?) не оправдались, никаких оргий вчера не было. А жаль. Недоработочка.
– Во-первых, сеструха твоя звонила, беспокоилась, – поведала она мне, проходя к холодильнику, – ты ж ей не позвонил после всего.
– Из головы вылетело. – Действительно, я хотел ей позвонить сразу же, как освобожусь, но вчерашний день целиком пролетел под звездой форс-мажора, так что о том, что надо успокоить Нанасэ-онээсан, я благополучно забыл.
– Ну вот… потом Акира решила, что ты слишком милый, и стала тебя тискать. И Читосе тоже стала тебя тискать. Ты страдал, и я тебя спасла. – Майко открыла холодильник и некоторое время смотрела внутрь. – А кто руку в холодильник положил?
– А это я помню. – Торжествующе поднял я палец вверх. – Это Акира положила. Она сказала, что трупы вообще нельзя замораживать, и мы с тобой дилетанты хреновы, и надо хранить при температуре, близкой к нулевой. Ну, из морозилки вытащили и наверх в холодильник положили.
– Что-то многовато вчера Акиры было, – проворчала Майко, зевнула, снова почесала себе грудь и забрала мой кофе. Я только вздохнул. И поставил кофеварку снова.
– Обычно она такая тихоня и вся правильная, а вчера, между прочим, первая рубашку сняла. И юбку. Лучший друг девушек – алкоголь! – подняла палец вверх Майко.
– Ты вот мне скажи, Майко, почему у тебя дома поесть ничего нет? Мне в школу бежать… – сказал я, наливая себе кофе. Майко плечами пожала.
– Дам тебе денег, ты там в кафе перехвати. А поесть у меня было, это вы вчера все схарчили и выпили. И бардак дома навели. О! – она посмотрела наверх и присвистнула. Я проследил за ее взглядом. На кухонной люстре висели чьи-то трусы.
– Это Акиры, – обреченно кивнула Майко, – вот уж от кого не ожидала, ей-богу. Эх, мне после вас убираться еще дня два, наверное.
– Ладно, я в школу побежал, – сказал я и посмотрел на Майко. Строго.
– Что? – не поняла она.
– Рубашку отдай, узурпаторша.
– А-а-а… подойди и возьми, если такой смелый. – Майко гордо выпятила вперед свои округлости и снова зевнула. – Девушек с утра раздевать, бесстыжий какой.
– Да вас и раздевать не надо, только одна Читосе в лифчике спит, – пробурчал я.
– Не говори, – кивнула Майко, – вцепилась в этот свой лифчик, как солдат в гранату, нипочем не отдает. Вроде скромная девушка, а поди ж ты. Лягается, кусается, не дает стащить.
У меня в голове произошел легкий ментальный ступор, осознание Майкиной картины мира, где скромная девушка обязательно должна была дать стащить с себя бюстгальтер.
– Может, у нее травма какая-нибудь, – осторожно предположил я, – она ж там… ну и вообще.
– Пфф… травма у нее на мужиков теперь. На этих козлов и мужланов, волосатых и вонючих. А на меня-то какая может быть травма? Я ж вон какая… – Майко отхлебнула кофе и зажмурилась от удовольствия.
– Ну… может, у нее травма вообще на почве сексуальности. Я где-то читал, что иногда жертвы насилия начинают отрицать все с этим связанное в принципе.
– Не, с этим у нее все в порядке, я вчера проверяла, – легкомысленно помахала рукой в воздухе Майко, – все чики-пики, нормальная девушка. Ты вот лучше скажи, Син, ты чего вчера так быстро вырубился? У тебя, между прочим, были возможности – не только с Читосе, но и Акиру можно было… того. Вот… – и она снова посмотрела в потолок.
Я взял новую чашку, перелил туда готовый кофе, открыл холодильник в поисках сливок. Ага, бутылка вина, рука эта, помидоры, сыр. Все. Будем пить черный кофе, да. Черный как моя душа, горький как моя жизнь – так говаривал мой отец. Выпить кофе, выдохнуть, поднять голову и вместе с Майко посмотреть на трусы Акиры, огненного мага, альфа-альфа-браво, выпускницы Тодай с отличием. Трусы, кстати, тоже неожиданные – эдакие кокетливые темно-синие с кружавчиками. Почему у нее бюстгальтер розовый, а трусы – синие? И такие… минималистичные. Не стринги, слава богу, но близко.
– Слушай, Майко, а почему вас, магов, определяют какими-то латинскими буквами? Альфа, браво? – вслух спросил я.
– А, это показатель силы способностей. Довольно условная фигня, так что не парься. Ты вот как вчера встал после аварии, так я бы тебе точно тройную альфу влепила, если не эску.
Майко допила свой кофе, поставила чашку и потянулась. Сладко и тягуче, словно кошка, согретая солнцем. Моя рубашка на ней задралась, и я констатировал полное отсутствие иной одежды на всей площади Майкиного тела.
– И… это, вчера времени не было спросить. У тебя точно все в порядке будет? Помощь не нужна?
– Ты это о чем? – удивилась Майко, перестав зевать и потягиваться.
– Обо всем. Ты ж вчера команду местных суперов с дерьмом смешала.
– А это… Классно было, скажи? Я этих клоунов давно хотела в деле попробовать. Смотри, у них самая опасная это Крио, ледяная стерва, еще и говорит так, через губу, знаешь. Но быстрая, и способность у нее неприятная. Так что ее надо было первой вырубить. Это трюк такой. О, печеньки будешь?
В шкафу были найдены упаковки с печеньем. Много упаковок. Складирует она их, что ли?
– Так что я ее – хрясь! Чтобы знала…
– Да меня не это интересует. То, что ты ее хрясь, я видел. У тебя теперь неприятностей не будет?
– Пф-ф… какие неприятности. Это разборки суперов. Главное, мы никого из гражданских не задели и ладно. Это даже расследовать никто не будет.
– А с Джиро-сама? – сказал я, стараясь не смотреть туда, где в прорези моей рубашки была видна… Майко. Вся Майко.
– А что с ним-то? – нахмурилась та, не замечая моего состояния.
– Бардак навели, одного из приезжих упокоили. Может даже двух.
Все-таки не замечать Майко и ее выпуклости, ее холмы и долины было решительно невозможно. Все, подумал я, хватит, она ж меня троллит тут. И вообще – если показывают, значит, можно смотреть, чего я тут смущаюсь, как девочка из пионерского отряда. Как там? Даже кошка может смотреть на короля. И я не кошка, и Майко не король… так что я перестал смотреть в другую сторону и начал внимательно изучать то, что Майко открыла городу и миру. А посмотреть там было на что, да.
– Нравится? – Майко увидела мой взгляд и повела плечами. Я сглотнул. Да уж, зрелище было завораживающим.
– Ты тему не переводи, – сказал я чуть медленнее, чем мне бы хотелось. А что вы хотите, ресурсы мозга ограничены, а прямо в эту секунду девяносто процентов моей мозговой активности были заняты обработкой изображения в сверхвысоком качестве.
– Да я и не перевожу, – пожала плечами Майко, моя рубашка на ней колыхнулась, и все ее… холмы и долины тоже качнулись из стороны в сторону. – Со стариком я разберусь как-нибудь. Он, кстати, к Акире хорошо относится, она его золотая девочка, так что, думаю, прорвемся. И потом, мы-то все верно сделали, это они первый ход и сразу в дамки захотели. У-у-у… гад этот со своей ментальной магией. Надо было ему там ноги вырвать и в жопу запихать…
– Вы чего с утра орете? – На пороге кухни появилась закутанная в простыню Акира, похожая на Кентервильское привидение.
– Мелкий тут спрашивает, не будет ли нам на орехи от твоего папочки, – усмехнулась Майко.
Акира поморщилась и почесала себе затылок. Ее волосы торчали во все стороны в стиле «я упала с сеновала, тормозила чем попало».
– Ничего он мне не папочка. Трусы мои не видели?
В ответ Майко и я молча подняли свои взгляды на потолок. Со стороны это, наверное, выглядело языческим ритуалом поклонения.
– Ох ты ж… – Акира с тоской во взгляде изучила свое белье на люстре и вздохнула, – какие у тебя в квартире потолки высокие.
– Одевайся, горе луковое, – сказала Майко, – мелкому в школу, а мы с тобой до кафешки пробежимся.
– Угу. – Акира еще раз взглянула на свои трусы, гордо висящие на люстре, и покачала головой. – Вот как, а?
– А я тебя отговаривала, между прочим… – сказала Майко, сияя ослепительной улыбкой.
– Да иди ты… я лучше спать пойду… – и Акира, закутанная в простыню, белым призраком уплыла в спальню. Я посмотрел на часы.
– Майко, я же опаздываю!
– А? Ах, да. На, держи.
Легкое и непринужденное движение, и рубашка спадает с ее плеч. Ослепленный полной наготой Майко, я смотрю на нее не моргая.
– Син? Опоздаешь… – говорит серьезная Майко.
– Да! Все, бегу… – Обнимаю это голое чудо, мысленно проклиная школу, накидываю рубашку и бегу в зал, собираться.
И вот это и была вторая причина, по которой я сейчас сидел и лыбился в пространство, словно кот, дорвавшийся до опрокинутого бидона со сметаной. Я Майко практически всю видел без одежды, и теперь где-то у меня в голове есть подробная карта всех возвышенностей, долин, холмов и рек, так что заблудиться не должен. Тьфу ты, подумал я, помотав головой, только с кризисом разобрался, тут бы учиться да учиться, а в голову только голые Майко с Акирой лезут, и Читосе им помогает. Сведут они меня в гроб, ей-богу.
– Ты чего лыбишься? – спросила у меня подошедшая Иошико. – О бабах голых поди думаешь?
– Да ты что? Как я могу, ты что… – даже немного растерялся я. Вот и как у них этот вот внутренний барометр работает: «