— Между прочим, — говорит Питер, — карточные долги отдавать надо.
— Знаю, — киваю я, — видел уже Майко в неглиже.
— Вот у кого фигура… — закатывает глаза Питер.
— Все-таки ты бабник, Питер-сан. — говорю я. — Ты у меня смотри. Я ж вижу, что Нанасэ рядом с тобой расцветает вся. Я тебе голову-то откручу.
— Да ну тебя, Син. — обижается Питер. — Чтобы я, да с твоей сестренкой — да никогда! Мамой клянусь.
— Мамой, значит. — не верю ему вот ни на каплю.
— Повышаю, — еще два патрона, — вскрываемся…
Минуты через две в тишине тренировочного зала раздалось одинокое кукареканье, потом громкое — «Ай!»
— Заколебали! — прорычала Майко из темноты. — Питер! Еще раз закукарекаешь — я в тебя не тапком, я в тебя гантелей запушу! Спите уже!
Глава 14
— Не вертись! — говорит тетя Тома и поправляет воротничок. Вереск все равно вертится. Ей любопытно. Она только что познакомилась с Чепу и Шлендой, и ей любопытно. Чепу у нас умеет оригами из бумаги делать. Само по себе искусство для Японии не новое и в общем-то неудивительное. Вот только… Чепу складывает из листа бумаги небольшую жабку и как только он отпускает пальцы — жаба выпрыгивает из его ладони! И даже квакает.
— Здорово! — хлопает в ладоши Вереск и смеется. Чепу — молодой парнишка из Лесного Лагеря, у него конопушки на носу и нет одного переднего зуба. Он может сделать с бумагой все что угодно. Раз и на столе в приюте у тети Томы возникает Эйфелева башня, полосатый тигр, автомобиль, чем-то неуловимо похожий на желтую «Субару» Майко и наконец — фигурка Валькирии, стоящей вполоборота, с мечом на плече. Валькирия двигается, она поворачивает голову и поднимает меч вверх, словно Хи-Мен, который кричит «Властью Серого Черепа!». Фигурка, кстати, выполнена на отлично, все пропорции соблюдены, все на своих местах. С уважением смотрю на мелкого парнишку. Со стороны и не скажешь, но как-то же он запомнил какие у Валькирии соотношения, пропорции и … молодец. Уже мужик растет, да.
— Но это только бумага. — вздыхает Чепу и бумажная Валькирия опускает свой меч.
— Погоди, — говорит Иошико, — постой. Пусть она снова свой меч поднимет. Вереск — обращается она к девочке, восхищенно смотрящей на то, как фигурка снова выпрямляется и воздевает свой меч вверх.
— Вереск, тебе нравится? — девочка кивает и уже тянет руки к фигурке, маленькая Валькирия смешно пытается отмахиваться мечом, но куда там. Раз и бумага смята, фигурка испорчена.
— Ой! — глаза Вереск наполняются слезами, она смотрит на помятый бумажный комок у нее в руках. Чепу аккуратно забирает у нее комок, расправляет его на столе, два движения пальцами и снова перед нами маленькая Валькирия!
— Вереск, смотри какая красивая фигурка. — говорит Иошико, кивнув Чепу с благодарностью. — Но она очень хрупкая. Ты сможешь сделать ее потверже? — девочка хмурится и кивает. Кладет палец на бумажную фигурку и та застывает, словно бы ее жидким клеем облили. Мгновенно.
— Ну-ка… — я беру фигурку в руки. Фигурка заметно потяжелела, бумага столько не весит.
— Дай посмотреть. — Иошико забирает ее у меня и тоже взвешивает в руке: — тяжелая.
— Извините. — бормочет Вереск под нос.
— Нечего тут извиняться, ты просто умница! — Иошико обнимает девочку и целует ее в лоб. — Какая же ты умница, Вереск!
— Спасибо, Йо! — слезы на глазах у девочки высыхают мгновенно, она улыбается.
— Дайте мне. — Шленда, высокая и угловатая девочка-подросток, товарищ Чепы по Лесному Лагерю — берет фигурку Валькирии в руку, смотрит на нее, что-то бормочет себе под нос. Мгновение и фигурка перестает быть белой в клеточку, становится цветной, раскрашенной в лучших традициях экшен фигурок. Цвета немного аляповаты, но с этим можно и попозже разобраться. Шленда умеет красить то, к чему прикасается, на ее счету (буквально!) несколько случайно задетых автомобилей, скамейки в парке и даже соседский кот, который теперь щеголяет ярко-оранжевой шубкой. Из-за этого ее и перевели в Лесной Лагерь, постоянно приходилось счета за повреждение имущества выписывать. А сейчас, глядя на фигурку в руках у Шленды, я вижу будущее нашего производства.
Чепу может сделать из бумаги что угодно. Вереск — превратить бумагу в другой материал, твердый, но не хрупкий, тяжелее чем бумага, но не намного. Уверен, она еще и варьировать эти характеристики может. И наконец, Шленда — может все это покрасить удивительными красками, которые не тускнеют и имеют удивительно глубокие цвета и оттенки. В Лесном Лагере, кстати еще и Арахис есть — тот умеет запахи к предметам привязывать. А кличка у него потому, что от арахисового масла его за уши не оттянешь. В Лагере вообще все к друг другу по кличкам обращаются, и я с этой славной традицией бороться не собираюсь. Добился уважения и признания себя как члена коллектива — получай кличку. Нет — ходи с именем. Такая вот неписанная традиция.
— Что скажешь? — Иошико забирает фигурку у Шленды и ставит на стол перед нами всеми. Я смотрю на фигурку. Чувство стиля и размера у Чепы прирожденные, он невероятно точно передал позу, напряжение героини, пальцы сжимающие меч и даже, слегка приподнятую грудь, которая рвется наружу из бронелифчика. Наш парень.
— А сможешь так же Йо сделать? — спрашиваю я. Чепу кивает, берет листок бумаги, сосредотачивается и — вуаля. У него на ладони подпрыгивает миниатюрная Иошико! В своей короткой юбке и спортивных шортиках. Глазастый малый. Маленькая Иошико наносит несколько ударов в воздух и показывает нам V двумя пальцами.
Вереск прикасается к ней и фигурка замирает, застывая и тяжелея. Следующая — Шленда. Мини-Иошико обретает цвет. Шленда тоже глазастая и цвет как юбки, так и шортиков под ней полностью соответствует оригиналу. Идеально.
— Слушай. — обращаюсь к мелкому пацану: — а после того, как Вереск их преображает — ты больше не можешь ими двигать?
— Могу, — говорит тот и в подтверждение обе фигурки на столе — Иошико и Валькирия — поворачивают свои головы ко мне, — но они становятся медленнее и как будто … тяжелее, что ли. С бумагой мне легче.
— Это и есть бумага! — говорит Вереск. — Просто она более прочная сейчас. И тяжелая. Я могу полегче сделать, и все равно прочной.
— А я могу вот так сделать. — говорит Шленда и прикасается к фигурке Иошико. Сперва я не понимаю, что именно она сделала, но приглядевшись — только головой качаю. Миниатюрная Иошико теперь краснеет! Медленно наливаются румянцем ее щечки, до максимума, потом опять возвращается к обычному окрасу и снова.
— А ты хороша. — кивает Чепу и в свою очередь прикасается к фигурке. Теперь мини-Иошико добавляет к покраснению еще и действие — она смущаясь, прижимает ладонь к лицу, в то время, как вторая рука слегка приподнимает юбку. Такое естественное и в то же время милое движение. Я смотрю на то, что получилось и вижу деньги. Я вижу средства для того, чтобы Лесной Лагерь жил, чтобы у всех детей было хорошее образование и достойная жизнь, вижу как они становятся специалистами, незаменимыми на своем месте, вижу, как мы, все мы — перестаем нуждаться в деньгах и выпрашивать копейки у Джиро-сама, вижу что теперь мы можем позволить себе оборудование для изучения способностей, что теперь мы можем позволить себе быть действительно независимыми и даже воплотить мечту Иошико в жизнь. Я беру фигурку в руки и она, смущаясь, прикрывает лицо ладонью и краснеет. Милота.
— Ай! — больно. Я поворачиваюсь и вижу еще одну красную Иошико.
— Положил ее на место, извращенец! — требует она, потирая ребро ладони.
— Слушай… — наклоняюсь я к Чепу. — А одежда с нее снимается?
— Конечно! — блестят у него глаза. — Это лучше чем экшен-фигурки! У них ограничение, а у моих даже трусики снять можно!
— Кьяяя!!! — бамц! — я лечу вверх тормашками и счастливо улыбаюсь. Искусство будет принадлежать народу. Все-таки Чепу — наш парень. Надо его с Питером познакомить, должны же у молодежи нравственные ориентиры какие-то быть. Вот расскажу ему, что Питер-сан у нас с Валькирией когда-то … сотрудничал. И все — готов еще один фанат Питера. Почему еще один? Ну так я лично номер один. Искренне считаю, что Питер живет как самурай — по заветам Майко и Миямото Мусаси. Как там Майко говорила — даже если сама Бодхисатва станет перед тобой — трахни ее. Вот так Питер и живет.
Я лежу на полу и смотрю в потолок. Настроение просто отличное. Ну и что, что только сувениры пока — думаю я, сувениры тоже дело непростое, да и нужны они людям не хуже чем мясо и молоко. Духовные ценности так сказать. И потом — мы же можем рекламную компанию запустить, что это все руками магов сделано, а уж с двигающимися и краснеющими фигурками мы точно рынок порвем. Ограниченные серии, да, коллекционные фигурки. Футболки со слоганами. Что нам какой-то «Остынь!», бездарность, жалкое подобие маркетинга. Мы пойдем дальше, мы пойдем круче. У нас…
— С тобой все в порядке? — надо мной слоняется Иошико, я поворачиваю голову и смотрю на нее.
— Все отлично! — говорю я. — Мы можем снять с тебя трусики! То есть с твоей фигурки, конечно же, но все равно. Перспектива радует.
— Все тебе шутки шутить. — говорит Иошико и ложится на пол рядом со мной. Смотрит в потолок.
— Я детей отпустила. — говорит она. — Пусть поиграют. У них много общего.
— Угу. — говорю я.
— Ты не обижаешься? Извини, что так среагировала…
— Да ладно. Не обижаюсь.
— Спасибо тебе… — говорит Иошико. Я не смотрю на нее, но чувствую — опять краснеет.
— Ой, да не за что. Как там — на моем месте так бы поступила и Майко. Она то уж обязательно проверила насчет твоих шортиков.
— Да я не про это. За все вообще.
— А. Ну, это было и мне выгодно.
— Как? Что тебе за выгода?
— Спасти барышню в беде — первая обязанность любого джентльмена. И потом — у меня все еще теплится надежда, что я смогу привлечь тебя к своей оргии. И твою подружку — тоже.
— Ты совсем как Питер! — возмущается Иошико. Возмущается не по-настоящему, я это чувствую. Значит рано или поздно — оргии быть. Хорошо.