Совершенно другие ранения были нанесены трупам в подвале. Да, они обгорели в результате взрыва и пожара в студии, но установить, как именно они умерли удалось. Итак — выстрелы в пах. Нет выстрелов в голову. Несколько выстрелов в пах, отрывающих гениталии. Для человека, который может попасть куда угодно, это — очень личное. Она хотела, чтобы пуля попала именно туда. Она хотела, чтобы у этих людей были оторваны гениталии и чтобы они умерли корчась в луже собственной крови и мочи. У одного — выстрел в локоть. Раздроблен локоть, рядом лежит револьвер. Он пытался обороняться. Но не это важно. Важно то, что только у этого человека — ножевые ранения. Нет, неправильно. Следы пыток. Все сделано ножом. Не торопясь. Он был еще жив, когда она закончила с ним. И даже жил какое-то время. Погано правда, без яиц, с хреном, засунутым в глотку, но жил. И это просто кричит, что Токийская бойня — это не легитимная операция Эскадрона Смерти Сумераги, а самодеятельность одной из ее команды. Может даже самой Сумераги, хотя Горо сомневается в этой теории. Намного правдоподобнее выглядит теория о том, что Артемида, четвёртый всадник Апокалипсиса в ее команде, получила возможность отомстить, карт-бланш. Получила сразу после того, как был ликвидирован Мара, маг категории тройная S. По времени сходится. Или даже если не получила карт-бланш, то сделала это самостоятельно, в надежде что получить прощение легче, чем получить разрешение.
А значит, подумал Горо, значит по крайней мере в чем-то он и Артемида из команды Сумераги-тайчо — сходятся. Никто не должен страдать и умирать только потому, что кому-то охота посмотреть на мучения молодых девушек. И потому — потому он и назначил эту встречу. Ведь иногда для того, чтобы убить хищника, ты призываешь другого хищника. Пусть этот хищник более быстр, более умен, более смертоносен, но у тебя есть с ним хоть что-то общее. Так, если в подвале твоего дома завелась кобра, ты приносишь домой мангуста. Их встреча неизбежна, как и финал этой встречи. Мангусты едят кобр.
Горо не был в этом уверен, он не биолог, но он был уверен, что как только Артемида-сан прочтет хотя бы первые строчки из папки, что он нес в непромокаемом пластиковом пакете, Чудовище будет обречено. Команда Сумераги-тайчо не заморачивалась с ордерами на обыск, с доказательствами и отчетами и если уж они кого-то подозревали — этого для них было достаточно. Они обладали связями как в преступном мире, так и в официальном Токио, у них были развязаны руки, а в этих руках было сжато оружие. И он, Горо, сегодня совершит должностное преступление. Он отдаст эту папку Артемиде, а значит — всей команде Сумераги. Он поможет им всем, чем только может помочь старый сыщик молодым волчицам. Потому что сегодня у них будет одна общая цель. Правосудие. Нет, неправильно, подумал Горо, не правосудие. Возмездие.
Иезекиль, глава двадцать пять, думает старший инспектор, открывая дверь в круглосуточную забегаловку, где и должна состоятся встреча.
И совершу над ними великое мщение и свое наказание яростное над всеми теми, кто замыслит навредить братьям и сестрам моим — думает он, ища глазами того, кто мог бы соответствовать описанию. Находит. За столиком одиноко сидит девушка в темной одежде. В кепке. Перед девушкой — два бумажных стаканчика с логотипами «Старбакс». Поднос с картошкой фри и недоеденный гамбургер. А еще перед ней — газета. «Вечерний Сейтеки», открытая на предпоследней странице, с гороскопами, прогнозом погоды и кроссвордом.
Ибо не мир я вам принес, но меч. — думает Горо, боже мой, какая она еще молодая, она младше чем Кеко, и она, при этом, — богиня смерти, которая может убить его и всех вокруг мановением пальца. Какой же путь ей пришлось пройти, чтобы ее рука не дрожала, а глаза не застилали слезы, когда она наживает на спуск? Она — умная девочка, по глазам видно, только идиоты и имбецилы ничего не чувствуют в первый раз, когда отнимают жизнь у человека. У живого существа. Она — не такая, а значит, ей все же пришлось побывать в тех подвалах. На секунду Горо стало ее жалко, захотелось обнять ее и утешить, сказать, что все будет хорошо, но потом он вспомнил, что девушка напротив не нуждается в его жалости. Она и сама может сделать так, чтобы ей было хорошо, а остальным — очень плохо. Этот город так и поступает, подумал, он, подходя к ее столу, он делает из девочек — волчиц.
— Здравствуйте, Артемида-сан. — говорит Горо и кланяется. Совершенно искренне.
— Добрый … вечер, Горо-сан. — отвечает Артемида, кивнув в ответ. Горо присаживается за стол с одной из Всадниц Эскадрона Смерти, с Дианой, Артемидой, Убивашкой. И кладет на стол старую папку в непромокаемом пластиковом пакете. Это будет трудный разговор.
Глава 21
Я снова сосредотачиваюсь на этом странном чувстве, когда ощущаешь что-то далеко за пределами своего тела. Чем-то это даже больше похоже не на осязание, а на слух, когда слышишь какую-то мелодию сквозь шум и гомон, достаточно только сосредоточиться на ней. Так и тут — все это напоминает мне мелодию, какую-то песню, что-то, что я могу сотворить так же легко, как и спеть. Достаточно только встать босыми ногами на землю. Мы стоим на опушке, недалеко от Лесного Лагеря, потому что Акира осмотрела место нашей прошлой тренировки и вынесла вердикт, что «врастать» в пол тренировочного зала на нашей базе больше не стоит. Потому что сплошные дырки и еще пару таких тренировок и вместо пола у нас будет бетонное крошево. Хорошо еще, что ниже нет помещений, только армированный бетон на несколько метров. Плюс, на отборочных скорей всего будет мягкий грунт, надо привыкать к условиям на ринге.
— Готов? — спрашивает Юки, она у нас сегодня играет за «синих», создавая условия «приближенные к боевым». Мои нити уже превратились в жгуты и расширились, расплющились в стороны, захватывая как можно больше грунта.
— Готов! — киваю я. Юки переводи взгляд на Иошико, которая стоит рядом с секундомером.
— Три, два, один! Погнали! — говорит Иошико. Из земли напротив меня тотчас вырывается ледяной столб! — ТУНЦ! — инстинктивно я закрываюсь руками, зарываю глаза. Сдвинуться с места я бы уже не смог при всем желании — на данный момент я представлю собой сваю, глубоко вбитую в землю. Снаружи — кровавый доспех.
Открываю глаза. Столб уперся мне в грудь и раскололся.
— Отлично! — улыбается Иошико. — Супер! На этот раз у тебя получается быстрее.
— Все равно мало. — ворчу я. — Никто не даст мне стоять пять секунд на месте. Я ж начал готовится заранее. Попробуем вместе с Юки?
— Пробуем. Юки, ты готова?
— Я … наверное готова. Мне немного не по себе в твоем доспехе… — признается Юки. Клаустрофобия, думаю я, совершенно понятная штука, если уж тебя запирают в футляре, в котором не пошевелиться, и который, как ты только что видела, может выдержать твои удары ледяным молотом, то неудивительно, что возникает такой страх. Может быть, я могу создать вместо доспеха — сферу? Такую, чтобы Юки было удобно внутри? Если бы еще научиться делать прозрачные окошки в ней… эдакой кровомобиль получится. Интересно, а я могу заставить его, скажем летать? Ехать, или вернее — бежать на жгутах — я уже могу, а вот летать… надо пробовать. Вообще пора перестать эту вот странную штуковину кровью называть, никакая это не кровь. Откуда во мне столько этой субстанции и почему она течет по моим венам — отдельный вопрос. Назвал бы это ихор, но с точки зрения мифологической это как-то нескромно, а с точки зрения медицинской — неточно. Ладно, думаю я, решим этот вопрос как Скарлет О Хара — чуть позже, как время будет.
— Погодите. — говорит Иошико. — А ты, может, вместо доспеха щит сделаешь? Все равно атаковать будут скорее всего в лоб — по крайней мере первые несколько раз.
— Могу. — в воздухе перед Юки возникает полусфера, закрывающая ее спереди. Кажется, что она висит в воздухе, но приглядевшись, становится ясно, что она опирается на незаметные нити из земли.
— Я так ничего не вижу, — говорит Юки, высовываясь из-за сферы, — куда бить и что делать.
— А так? — в полусфере появляется щель, что-то среднее между щелью в забрале рыцарского шлема и бойницей в доте. Юки заглядывает в нее, делает какой-то жест рукой и перед полусферой вырастают ледяные колья.
— Вижу. — кивает она: — могу работать. Но вообще… у меня мысль появилась… — она погружается в себя и что-то бормочет.
— Что это с ней? — спрашивает Иошико, повернувшись ко мне. — Все в порядке?
— Должно быть. — пожимаю плечами я. Такие вот «зависания», бормотания и отрешенный взгляд в пустоту — постоянный спутник мозговых штурмов в коллективе, где все делятся своими наработками и не боятся, что завтра кто-нибудь использует это знание против тебя же. Понятно, что в этом мире существуют сообщества, где серьезно занимаются исследованиями способностей, но, как я уже и замечал ранее, эти исследования невероятно осложнены индивидуальностью и непредсказуемостью способностей. Получается, невозможно изучать принципы магии, есть возможность изучать каждого мага отдельно и эти исследования, скорее всего, будут бесполезны применительно к другому магу. Вывод отсюда очень простой — каждый маг, который дает себя исследовать, не приносит вклад в науку с тем, чтобы продвинуть прогресс человечества, а попросту дает окружающим информацию о своих уязвимых местах. У способностей порой единственное отличие в том, что обычный человек так не может. То есть, например, если у кого-то есть способность, именно «махоу», это — магия, но она не отличается от того, что и так может средний человек, то скорей всего ее так и не обнаружат. Не существует детекторов магии, я еще ни разу не слышал об гасителях или нулификаторах магии. Также не знаю о каком-нибудь поле антимагии. Отличить Майко от обычного человека, пока она не включает свой метаморфизм, практически невозможно. Что также добавляет неразберихи во все эти научные изыскания. Наука о магах или суперах — всего лишь сборник частных случаев. Поэтому государство до сих пор готово платить стипендию магам за регистрацию в СКПУ и доплачивать отдельно — за согласие изучить мага и его способность. Потому что информации не может быть много. И тот факт, что маги Братства не регистрировали себя и свои возможности — дал нам возможность открыть способности Чепу и Шленды. В свою очередь Вереск, хоть и была зарегистрирована в СКПУ, но почему-то там не нашли применения ее способностям.