— Я схватила этого засранца! — звуки возни и ликующий голос Майко. Я продолжаю ощупывать пространство вокруг, но меня хватает только на несколько метров в диаметре. Услышав Майко, я тут же охватываю ее и ее противника жгутами крови и … закатываю глаза, хотя и понимаю, что в кромешной тьме этот жест не будет увиден и оценен надлежащим образом.
— Майко! — говорю я ей: — отпусти Иошико уже. А ты Йо — могла бы и сказать, что это ты.
— Да как я скажу! — раздается возмущенный голос с пола. — Она ж мне рот сразу заткнула! Я думала меня маньяк схватил!
— Это ты… извини, Йо-тян. — раздается тихое бурчание Майко. Тем временем я оцениваю ситуацию. А ситуация такая — мы ни черта не видим, слепые как курицы, находимся на территории враждебно настроенного супера, который расчленяет свои жертвы. Вот подаст он сейчас усыпляющий газ и все — бери нас голыми руками и расчленяй на здоровье. А уж сколько радости ему я принесу — так и представить сложно. Это ж расчленяй, сколько душе угодно. Органами опять-таки торговать можно. При мысли об этом, мои кровавые нити дрогнули. Спокойно, думаю я, без паники.
— Без паники. — говорю я: — кто бы он ни был, но он боится нас больше чем мы его.
— Это откуда такие мысли? — спрашивает откуда-то снизу голос Иошико.
— Посмотрите, мы фактически ослеплены, но он так и не атаковал нас напрямую. Да, подошел к Читосе, но на этом все и закончилось. Он не вступает в переговоры, не атакует, просто оставил нас в темноте. Я контролирую пространство вокруг нас в радиусе примерно пяти метров (нити могут тянуться и дальше, но тогда зазоры между ними будут такими, что человек сможет легко пройти) — там его нет.
— Успокоил. — ворчит Майко: — а кто стрелял-то? Читосе?
— Я стреляла. — признается Читосе, тоже откуда-то с пола: — наугад. Извините.
— Никто не ранен? — спрашиваю я. Я уже знаю, что все здоровы — через свои нити, но врагу, если он нас подслушивает — необязательно об этом знать. Выслушиваю короткие отрицания и киваю головой. В полной темноте стрелять наугад — плохая идея. Мало того, что вспышка выстрела ослепит всех, включая стрелка… стоп! Вспышка выстрела! Холодея от догадки, я поднимаю руку и дотрагиваюсь до стекла своего фонаря на каске. Стекло горячее.
— Новая вводная! — говорю я. — Противник — мастер иллюзий. На самом деле наши фонари не погасли, мы просто не видим свет.
— Что? Менталист? — рычит Майко.
— Нет. Именно мастер иллюзий. — говорю я. Все встает на свои места. Фонари исправные, пистолеты — тоже. Вражеский супер просто блокирует нам возможность видеть этот свет. Но мы не находимся каждый в своей реальности, как во время встречи с Марой… хотя проверить все равно не мешает.
— Майко! — говорю я. — Проверка! Скажи мне какого цвета трусы у Акиры, которые на твоей люстре висят?
— Темно-синие! И это не трусы, это веревочки какие-то! — откликается Майко. Первый тест — на то, что не должен знать иллюзионист — пройден. Теперь следующий — на то, что не знаю о ней я.
— Майко! Вторая проверка! Когда у тебя секс в первый раз был?
— Старшая школа! Мне физрук понравился! У него еще усы были и борода — щекотные такие. — откликается Майко. Ага, порядок. Насколько вообще такими топорными средствами возможно определить — если эту иллюзию наводит вражеский супер, то он не обладает знаниями про цвет трусов Акиры. А если это менталист, который дает моему мозгу возможность самому себя обманывать — то о физруке вот мой мозг не знал. Опять-таки… чертова паранойя, нет у нас возможности проверить как следует, будем исходить из данности. Ведь если наш противник — менталист такой силы, что заставил меня выдумать и этот тест и я, все равно, нахожусь у себя в голове, запертый от мира, то дела мои печальны. Значит пока исходим из того, что мы еще что-то можем сделать.
— Держимся вместе. — говорю я. — Сейчас я протяну каждой кровяной жгут, он немного похож на змею, не пугайтесь. Я обхвачу им каждую за талию, так чтобы мы были в одной связке и я всегда знал, кто из нас где находится. Так… — я отправляю свои жгуты к девушкам.
— Ой, — говорит кто-то, — а он обязательно туда должен у тебя лезть?
— Какой похабник, — вторит другой голос, — ну чисто тентакли. И лезут и лезут…
— А мне даже немного нравится, — третий голос, — надо будет в онсэне попробовать… это ж какие перспективы…
— Так вы и таким там занимаетесь?! — все, в голосе уже нет страха, только любопытство и интерес. Я делаю жест рука-лицо, хотя опять-таки понимаю, что никто меня не увидит. Я совершенно точно знаю, что прихватил всех троих за талию, хотя по уму надо было обвязку через бедра и пах делать, но как раз во избежание подобных вот комментариев…
— Все. — говорю я, убедившись, что мы теперь неразлучны как Швейк и господин ротмистр перед его Будейовицким анабасисом.
— Кстати, — раздается голос Читосе, — наш противник не умеет заменять иллюзией звук, только свет, изображение. Звуки остаются.
— Да, верно, — говорю я, — а еще — он не слишком силен физически.
— Это почему? — спрашивает меня Майко.
— Потому что некоторое время назад я слышал, как кто-то пытался открыть ту дверь, которую ты перекосила, — поясняю я, — и не открыл. Значит — он сейчас здесь. Заперт вместе с нами в подземелье. Отсюда есть другой выход?
— Вообще-то, после случая в семьдесят пятом мэрия завалила или засыпала все выходы. — отвечает Майко. — Тогда тут парочка детишек пропала. Вход через который мы вошли — сталкеры раскопали. Он — один.
— Отлично. — говорю я. Надо поддержать девчонок, приободрить их.
— Ситуация у нас такая, — говорю я вслух, — мы ни черта не видим, но мы все слышим. И мы вместе. Выход — заблокирован. И это не мы с ним тут закрыты, а он с нами заперт. Понимаете? — в ответ только хмыканье. Понимают. Где-то тут, в искусственной темноте, вызванной иллюзией — стоит вражеский супер. Один. Он слаб — не смог даже открыть дверь, перекошенную Майко, он осторожен — не осмелился атаковать, пока мы были слепы и не понимали что происходит. Что это вам напоминает?
— Это игра в жмурки, — поясняю я, — задача ведущих четырех суперов — найти одного, прячущегося в темноте и объяснить ему, что он никуда отсюда не денется. И что он очень ошибся, когда напал на нас. Возможно на своем жизненном пути он наделал еще много ошибок, но эта — критическая. Ты слышишь нас? — кричу я в пространство и эхо уносит мой голос под своды ангара с бетонными колоннами.
— Думаю, слышит, — говорит Майко, — и видит. А раз так, то пусть посмотрит. Гир номер два! Самурай! — раздается треск и шорох, я знаю, что в этот момент Майко преображается в свою форму, специально предназначенную для фехтования и скорости, выглядит это впечатляюще и если наш враг это видит — он должен сейчас в штаны наложить.
— Темные Лезвия! — кричит Иошико и в воздухе раздаются легкие посвистывания, вызванные пролетающими клинками.
— Ну не знаю… — бормочет Читосе, — а я зато стрелять на шорох могу.
— Хорошо, раз пошла такая пьянка … Кровавый Доспех! — призываю свою броню.
— А теперь — внимательно посмотри на нас, запомни то, что ты сейчас видишь! — кричу я в темноту. — Потому что сейчас перед тобой сама Сумераги-тайчо и ее всадницы! И ты сможешь выйти отсюда своими ногами, только если немедленно сложишь оружие, уберешь свою иллюзию и упадешь на колени, тварь! — конечно это блеф, и конечно никто оружия складывать не будет. У этого парня слишком много преимуществ прямо сейчас, это мы скованы в маневре, ему же стоит спрятаться и не отсвечивать, пока мы не устанем и не уйдем отсюда. Здесь площади огромные, найти его нереально, пусть даже и выйти он отсюда не может. Самый верный способ — отступить к двери, забаррикадировать ее и вызвать подмогу. Акиру сюда, или Юки — тех, кто по площади работать умеет. Так что — блеф, импровизация и попытка напугать. Конечно, это никогда не действует.
— Не надо! — раздается вдруг крик. — Только не убивайте меня! Я сдаюсь!
Глава 32
Мы стоим в чертовом подвале и наконец-то видим свет своих фонарей. И не только своих — светят также лампы, установленные у колонн, там же где на полу, в углу лежит скатанный спальный мешок и газовая горелка. Сковородка, жестяные банки с консервированными персиками и тунцом, несколько упаковок полиэтиленовых бутылок с водой. Какие-то баулы не то с одеждой, не то с одеялами.
Под светом наших фонарей на полу сидит какой-то донельзя грязный парень, подняв руки над головой. Не может быть, чтобы это был наш клиент — мелькает в голове сразу же, как только я его увидел. Разве только … если он снова испытывает на нас иллюзии? Шагнув вперед я толкнул парня ногой — тот упал набок и сжался, ожидая удара. Он явно реален, я чувствую его.
— Кто ты такой и что тут делаешь? Отвечай?! — кричу я ему в ухо, ослепляя фонарем. Принцип полевого допроса — не давать ему опомниться и собраться с мыслями, его нервная система постоянно должна быть перегружена информацией — шумом, криком, светом в глаза, и особенно — болью. Полевой допрос, проводимый разведгруппой — это всегда грязно и быстро. Очень часто — ошибочно, но и допрашиваются не асы разведки, не резиденты вражеской агентурной сети, а обычные солдаты и офицеры. Отрезать пальцы и простреливать ноги — не наш метод, но вот потрясти мелкого ублюдка за грязный затылок — вполне в диапазоне приемлемых мер.
— Я… я — Джин! Меня зовут Джин! — кричит в ответ парень, закрывая глаза и не пытаясь сопротивляться. — Джин! Пожалуйста!
— Что ты тут делаешь? Отвечай! Быстро! — трясу негодника, тот закрывает глаза и едва не падает в обморок.
— Я… живу тут… — говорит он, — мне идти некуда! Живу…
— Не врать! — хватаю его за ухо и приподнимаю, он стонет и всхлипывает. — Не смей мне врать!
— Да я… — под ним растекается лужа и я морщусь. Перегнул? Ну нет, какой там перегнул, для полевого допроса — норма, значит хорошо работаем, надо продолжать…
— Син? — кто-то трогает меня за руку. Майко. Мешает мне. Я двигаю локтем — мешаешь, отойди, не видишь, дела у взрослых.