— Но есть же милые животные. Кошки, например. Вот, кошачьи ушки…
— Так? — На голове у Майко встают кошачьи ушки и я таю от умиления. Достать блокнот, вычеркнуть один пункт, написать второй.
— Ты чего это там пишешь? — подозрительно спрашивает Майко, глаза ее сужаются.
— Да так. Планы… — говорю я, закрывая блокнот. В этом суровом мире у меня должны быть нравственные ориентиры. И они есть.
Глава 34
Мы с Майко сняли номер в отеле. Номер порадовал нас огромной двуспальной кроватью в форме сердечка, зеркальным потолком и большим набором приспособлений для веселого времяпровождения на черном подносе — тут тебе и наручники с мехом, и серебристые дилдо разной формы и даже маленький хлыст. Не говоря уже о вазочке, наполненной упаковками презервативов и тюбиков со смазкой. На мое возмущение Майко заявила, что ничего она не планировала, а в таких вот отелях зато вопросов не задают и документов не требуют. И вообще внимания поменьше, тут ценят конфиденциальность клиентов, понимают, что продают не только номер для утех, но и анонимность впридачу. Кровать, кстати оказалась вполне удобной. На ней мы с Майко и заснули после поездки — в обнимку. Потому что решили в гости зайти вечером, ведь согласно информации, добытой Акирой, опекун Кикуми Тоторо, Мария Сантос — государственная служащая, аналитик какого-то 4-отдела при секретариате какого-то правительственного агентства. Не то по пчеловодству, не то еще что. В любом случае, как государственная служащая она будет должна бежать с утра на работу и вернется домой только вечером. Подумать, на что похожа жизнь Кикуми в таком вот случае — страшновато. Если даже эта самая Мария Сантос — хороший человек и добросовестный опекун, все равно она не может быть рядом с ней большую часть времени. Как она может о себе позаботится, как она просто, извините, в туалет сходит? Покушает? Программу телевидения себе включит или выключит? Или она просто стоит как самовар в окне и смотрит наружу, ожидая, когда ее опекун с работы вернется? А зная японские требования на службе, все эти трудоголики вряд ли Марию с работы раньше отпустят. Подумаешь, тебя дома ждут, всех ждут. Иногда японцы удивительно черствые. Как правило, когда это касается работы или обязанностей. Должен сделать и все тут. Потому как вежливые гости мы должны были дождаться вечера. Надеюсь, что она не задерживается до двенадцати ночи в коллегами в какой-нибудь пивнушке, пока Кикуми стоит на подоконнике в луже собственной мочи. В этом случае, мы и спрашивать разрешения не будем. Семь часов вечера. Если ее не будет дома — мы войдем и так. Кикуми достаточно настрадалась за это время и заставлять ее ждать еще один день — просто жестоко.
— Знаешь, — говорю я проснувшейся Майко, — в такие вот минуты я так рад, что моя способность — излечивать. Когда мы встретились с Минору и Линдой в первый раз я переживал, что мой дар не такой полезный. Что я не могу стрелять лучами из глаз, или обрушивать на людей мощь гравитационного колодца. Не могу быть сразу во всех местах. Не могу быть как ты, Акира или Линда. Но сейчас я понимаю, что мой дар — самый лучший из всех, которые только могут существовать в этом мире. Потому что я могу помочь таким людям как она.
— Не боишься, что она потом на тебя запрыгнет? С новыми-то ногами и руками? — поворачивается ко мне Майко и по искрам в ее глазах я понимаю, что она шутит. Разряжает атмосферу пафоса и серьёзности, что она умеет лучше всего.
— Пускай запрыгивает, — говорю я, — были бы ноги.
— Тут не поспоришь. — говорит Майко:. — Надеюсь, мы от нее хоть что-то узнаем. Потому что если их на самом деле шестьдесят восемь было, то я ж от злости лопну. Вот ей-богу, буду его в подвале держать и яйца отрывать, а потом просить тебя вылечить. Годами. Может быть десятилетиями. Детям своим завещаю, чтобы продолжали славную традицию.
— А если это организация? Если их много? — спрашиваю я, уже зная ответ.
— Еще лучше. Тогда мне хоть немного удастся пар спустить. Если он один, то мне в очередь встать придется, ты ж видел, как Читосе реагирует. Ей это просто сердце разрывает. — говорит Майко. Мы лежим в одной кровати, практически обнаженные, но мыслей о сексе у нас не возникает. Сейчас мы — напарники, команда. При других обстоятельствах, лав-отель и кровать сердечком, не говоря уже о прочем — обязательно навели бы и меня и Майко на фривольные мыслишки. Но сейчас — нет. Нам надо поспать, нам надо подготовится к визиту, нам нужно проработать варианты событий. Выехали в Токио мы первым же рейсом и времени для проработки плана или проверки информации не было. Действуем эмоционально, да. Но тут надеемся на мою неубиваемость и нашу с Майко импровизацию. Ходим с бубей, так сказать.
— Ладно, — говорю я, промотав в голове ситуацию, — спать давай.
— Спать так спать. — говорит Майко, выпускает свои мохнатые кошачьи ушки из-под волос и засыпает. Вот чертовка. Теперь уснуть будет значительно сложнее. Дую ей в ухо, в это самое мохнатое ухо. Ухо дергается.
— Син! — возмущается Майко. — Сам же говорил — спать будем!
Ровно в девятнадцать ноль-ноль автомобиль, взятый Майко в аренду — останавливается возле скромного домика в пригороде Токио. Мысленно отмечаю, что скромный он только с виду, кажется, что обычный, двухэтажный, небольшой, но земля в этом районе не из дешевых, а сам домик не то, чтобы маленький, а вполне себе даже. Надо было побольше узнать про эту Марию Сантос и ее работу, мелькает мысль, простой государственный служащий такой вот дом себе позволить только за пятьсот лет безупречной работы может. И то, если есть и пить не будет. И на работу пешком ходить.
— Ну что? — спрашивает меня Горо Такэда-сан с переднего сиденья. Мы решили, что Майко у нас будет под прикрытием, потому как старшего инспектора СКПУ мы знаем и преобразиться в него Майко ничего не стоит, ну и потом — любую проверку выдержим, даже если вдруг кто позвонит и спросит — работает ли такой-то. Филиал СКПУ в Сейтеки подтвердит. Да, да, знаю, глупость и настоящей проверки не выдержит, но в конце концов кто такая эта Мария Сантос, госслужащая и аналитик четвертого отдела — Джон Уик в отставке?
— Хорошо выглядишь, Горо-сан. — говорю я. Майко кивает и открывает дверь автомобиля. Я выхожу с другой стороны. Единственное слабое место во всей этой истории — именно я. Если бы была такая возможность, то, конечно, было бы лучше обойтись силами, допустим Майко и Питера, или Акиры. Они взрослые и выглядят представительно. А я, может быть и биоконструкт Алой Стражи, может быть — манифестация Воли Императора, но вот выглядит эта самая манифестация ни фига не представительно. Худощавый подросток. Да и росту я тут не самого богатырского. Потому-то, если переодеть, то от Сумераги-тайчо, которая оторва и извращенка, но все же девушка — не отличить. Ужас. Вот только в нынешней ситуации без меня никак, а потому Майко у нас теперь Горо-сан, а я — ее стажер и помощник. Кеко-тян. Я же говорю — ужас.
— И ты хорошо выглядишь, Кеко-тян. — поддевает меня Майко, когда мы подходим к двери. — Ножки у тебя… отпадные.
— Ну тебя, — бурчу я в ответ, — работаем. — Майко нажимает на кнопку у входной двери и мы слушаем переливы какой-то задорной мелодии. Потом в домофоне раздается шорох и приятный, хорошо поставленный женский голос спрашивает кто там.
— Старший инспектор СКПУ Горо Такэда. — представляется Майко. Некоторое время в домофоне царит тишина, потом входная дверь щелкает замком.
— Проходите пожалуйста. — говорит женский голос в домофоне. Мы проходим в прихожую, нас встречает хозяйка дома. Мария Сантос — невысокая, худощавая женщина в серой водолазке и темных штанах, у нее черные, волнистые волосы и огромные темные глаза. Яркая помада. Поверх водолазки на ней кухонный фартук, видимо готовила ужин, когда мы позвонили в дверь.
— Меня зовут Мария. — представляется она. — Пожалуйста проходите.
— Я — Горо Такэда, это — мой стажер, Кеко-тян. — представляет нас Майко. — Мария-сан, прошу прощения за столь поздний визит.
— Ничего страшного, — говорит Мария, — проходите в гостинную, пожалуйста. — мы снимаем обувь и проходим в гостинную. Я нигде не вижу следов присутствия Кикуми Тоторо, гостинная как гостинная, совмещённая с кухней. Тут же и диван и журнальный столик перед ним и телевизор. Книжная полка. Обычная гостинная, таких тут миллионы, наверное. Мысленно прикидываю и понимаю, что жить вот тут Кикуми не может, потому что ни на диван не заберется, ни на стул не вскарабкается. Наверное, она на втором этаже, думаю я, неужели она на первый никогда не спускается?
Мария указывает нам на диван, и пока мы устраиваемся там — уже наливает нам два стакана холодного лимонада. Стаканы запотевают почти мгновенно и на них начинают конденсироваться капельки влаги. Мария присаживается напротив — едва-едва, на самый кончик стула, боком. Так, словно готова в любой момент встать.
— Может быть, предложить вам чего-нибудь еще? — спрашивает она. — Чаю, кофе? Виски?
— Спасибо, Мария-сан. — качает головой Майко в облике Горо и я только диву даюсь, насколько она похожа на старшего инспектора СКПУ — и манерами и голосом. Вот в ком настоящий актер пропадает. Или это просто грань ее способности? В любом случае — безупречно. Настоящий Горо-сан бы не сыграл себя самого лучше.
— Но мы здесь не за этим, — продолжает Майко-Горо-сан, — мы к Кикуми-сан.
— Ясно, — кивает Мария, — я поняла. Сейчас, я поднимусь к ней. — она встает с края стула и уходит, мы слышим ее шаги на лестнице.
— Тут лестница, — говорю я, — на второй этаж.
— Конечно лестница, — пожимает плечами Майко, — что тут еще должно быть?
— Должен быть лифт. Такой, на направляющих, прямо на лестнице, знаешь, для инвалидов — чтобы спускаться могли и подниматься. — объясняю я свою озабоченность. Отсутствие лифта может означать ограничение подвижности Кикуми, ее опекунша не выглядит достаточно крепкой физически, чтобы таскать девушку по крутой винтовой лестнице вверх и вниз. Каковы условия ее содержания?