рее чем неподвижный, а у него задание.
— Хм. А на ощупь они и не холодные вовсе. Ты научилась делать вечный лед? — спрашивает Огненная Сестра.
— Это скорее лед, который не тает до наступления определенных обстоятельств. В нашем случае — выстрела. — отвечает обладательница голых ножек.
— Какая ты молодец. Иди-ка сюда, я тебя обниму… — говорит Огненная Сестра и обнимает Голые Ножки.
— Акира-сан… что вы… мне же неловко. Читосе-сан смотрит! — пытается отвертеться от выской чести девушка, но ее никто не слушает. Огненная Сестра обнимает Голые Ножки. Чепу думает, что ему уже будет что рассказать Шлендре.
— Какая прелесть. — бурчит Мисс Военные Ботинки со шнуровкой: — хватит тут … погоду в помещении менять. Холодно же.
— Все равно, ты — умница. — говорит Огненная Сестра и треплет Голые Ножки по голове. — Растешь прямо на глазах. Зайдешь ко мне после ужина? У меня есть кое-что для тебя.
— Извините! Мне пора! — и Голые Ножки стремительно удаляются по коридору, оставляя за собой след из медленно опадающих на пол снежинок.
— Все-таки, Акира, не получается у тебя флиртовать. — говорит обладательница военных ботинок с высокой шнуровкой. — Ты — прямая как палка. Ты ребенка пугаешь. Издалека надо начинать. В кино бы ее сводила.
— Вот от кого бы я советов по флирту не слушала, так это от тебя, Читосе. Ты-то у нас больно сильна в обходных маневрах. — фыркает Огненная Сестра и где-то там, наверху — складывает руки на груди.
— Мне-то и не нужны маневры, Син — он тоже прямой, ему пока не скажешь в лицо — он намеков не поймет. Это у твоей Юки сложная душевная организация. Она еще пока сама не знает чего хочет.
— Да, знаю я. Просто… — Огненная Сестра машет рукой. — А, ладно. Но с патронами она хорошо придумала. Сама, или ты ей подсказала?
— Сама. Умная девочка. Не то, что моя — похабные картинки малышне показывает и хихикает. Ждет, пока ее Сумераги-тайчо накажет. А ему ну никак нельзя ее наказывать, а то понравится. Ей. — обладательница ботинок на высокой шнуровке отходит в сторону, облокачиваясь на стенку и едва не наступает на бумажную жабку.
— Думаю, ты преувеличиваешь. — отвечает ей Огненная Сестра Акира-сан. — У нее просто не было никогда этого, вот и напридумывала себе. Обычно такие вещи разочарованием заканчиваются, а потом начинают жить нормальной жизнью.
— Ну, не знаю. Она даже на меня слюни пускает, стоит только на нее голос повысить. Краснеет, бледнеет… вот-вот кончит. Трудно ей. — ботинки с высокой шнуровкой переступают с ноги на ногу и Чепу отводит жабку в сторону — чтобы не затоптали. При этом надо вести жабку очень-очень осторожно и медленно, так — чтобы перемещения не считывались обычным взглядом. Чепу знает, насколько человеческий глаз чувствителен к тому, что передвигается у него под ногами.
— Тут выход только один — перегрузить ей сенсорику и вывести все это из сексуального в творческое. Сублимация. — говорит Акира-сан.
— Ха. Во-первых, для нее сексуальное и творческое — одно и то же. А во-вторых, кто ей сенсорику перегружать будет? Опять Син?
— И пусть. И вообще, не время сейчас в это погружаться. Я твоей беде сочувствую, но у нас и так полно задач. Как разгребусь — обязательно что-нибудь придумаем. Вот как не будет у нас задач важнее, чем озабоченность этой твоей Джин — так сразу и займемся.
— Да, ладно. Понимаю. Я так… поворчать. — и обе пары ног, и которые в военных ботинках с высокой шнуровкой и которые в ярко-красных туфлях на высоком каблуке — удалились по коридору. Жабка не могла так быстро передвигаться, но она могла прыгать, как любая порядочная жаба. Беседа между девушками конечно занимательная, но это не та информация, которую он ищет.
Через некоторое время жабка снова слышит голоса и замирает у стенки невзрачным комочком, не привлекая внимания.
— А эта, которая — мороз по коже? У нее роман с Акирой? — раздается нетерпеливый голос. Жабка смотрит вперед. Столы, стулья. За столами сидят несколько человек. Судя по всему — пьют чай.
— Это — Юки. Она такая же кохай, как и я. Как и ты. И нет у нее никакого романа с Акирой-сан! — а этот голос Чепу знал хорошо. Это Иошико, заботливая мамаша всего Лесного Лагеря. Сам Чепу уже несколько дней как не жил в лагере, приходил туда только ночевать и то не каждый раз. Они с Вереск и Шлендрой, под руководством Иошико и тети Тони — творили в мастерской. Ему нравилось. А особенно ему нравилось то, что работа занимала у них всего несколько часов в день. В остальное время он мог учиться, развлекаться, или вот, как сейчас, добывать информацию.
— Да, ну. Она же так смотрит на Акиру, когда та отворачивается — будто хочет, чтобы та ее прямо на столе. Я тебе говорю, у них запретная любовь! — горячо возражает собеседница Иошико. Жабка медленно приближается к столам и Чепу видит обычные спортивные белые кроссовки Иошико. Кроссовки не стоят на полу, не прижимаются к стульям, а болтаются на высоте. Иошико как всегда на стол залезла, думает Чепу, вот неугомонная. Вторая пара ног — без обуви. Босиком. Чепу удивленно моргает. Не такие уж и чистые тут полы, чтобы вот так вот. Хотя, вот гэта рядом стоят. Как в таких ходить можно?
— У них просто синергия. Акира-сан — она стихия огня, но она уже мэтр, владеет собой и своей стихией. А Юки-тян, она — стихия льда и холода. Ей очень много приходится над собой работать, чтобы не заморозить всех вокруг. Знаешь, с какой надменной мордой она в школе ходит? Потому, что как начнет в чувства, так и сугроб-другой наметет сразу же. В общем, так и кличут ее в школе — Снежная Королева.
— Как… сексуально, — говорит собеседница Иошико и поджимает свои босые ступни, шевеля пальчиками, — очень сексуально.
— Да тебе что ни скажешь — все сексуально. — отвечает ей Иошико. — Вон, чайник стоит на столе — сексуальный?
— Еще какой. — соглашается с ней собеседница с босыми ножками. — Ты только глянь на эти обводы корпуса… ничего тебе не напоминают? Знаешь, в своей первооснове этот чайник напоминает мне Майко-сан, у нее внутри тоже все кипит. Думаю, что Майко-сан, очень горячая и страстная, совсем как этот чайник! И… Иошико-тян, а ты уже пробовала заниматься этим с Майко-сан?
— Пфффх! — выдает Иошико и начинает кашлять. Чаем подавилась, думает Чепу, я бы тоже подавился чаем, если бы мне Майко-сан сватали. Он не видел сам, но ему рассказывали, какая она может быть — смертоносная и ужасающая. Только подумать, что ты лежишь с ней в одной постели — брр… это как с тигром заниматься сексом. Если тигр будет недоволен, то у него будет плохой секс и хороший обед. Хотя и обед-то из него не очень — самокритично размышляет Чепу. Разве что суп сварить.
— Не пробовала? Многое потеряла. Хотя у вас же все впереди — слышала я про эти оргии на горячих источниках, туда пока только сенпаи ездят?
— Я… я отказываюсь беседовать с тобой на такие вот темы. — решительно заявляет Иошико. — Ты просто невозможна! Бывают же иные интересы в жизни кроме секса! Кроме того, была б ты просто озабоченной это полбеды, а ты …
— Еще Зигмунд Фрейд говорил, что в жизни человек руководствуется всего двумя мотивами — страхом смерти и желанием продлить себя в вечности, то есть сексом. То есть, или из страха, или из любви. Вот что ты выберешь?
— Ну, если так ставить вопрос, то конечно — любовь. Руководствоваться страхом — это как-то унизительно.
— Именно! — босые ножки под столом сплетаются в замысловатую конструкцию. — А ты же бунтарка, Иошико, ты же раздвигаешь границы возможного! Вот только не в том направлении ты идешь. Тебе нужно бороться за то, чтобы все всех любили и тогда этой ненависти между одаренными и обычниками не будет. Знаешь, где и маг и обычник равны?
— На Святой Земле? Где все равны перед Императором? В Лазурном Дворце?
— В постели. — босые ножки суетливо перебирают пальчиками под столом. — Тебе нужно завоевать этот мир своей любовью! Начнешь с Майко-сан, она наверняка против не будет, зажмешь ее в коридоре и ….
— Ну да, — хмыкает Иошико, — ее зажмешь. Это она кого угодно зажмет. Пробовала я с ней спарринговаться, вынесли меня через десять секунд. А это она мне еще фору в восемь секунд дала.
— Тогда надо действовать по-другому. О! Придумала! Заходит она к себе в комнату, а ты там на кровати лежишь. Уже голая и связанная — используй как хочешь. — босые ножки под столом жили своей собственной жизнь, перебирая пальчиками и барабаня по полу.
— Ну да, а она фыркнет и уйдет, а я как дура валяюсь голая… и вообще я же сказала, что не буду с тобой об этом разговаривать! — повышает голос Иошико. — Давай о чем-нибудь другом уже поговорим. Я вон, научилась клинки из локтей выращивать, смотри, ну чисто Гайвер!
— Гайвер, Гайвер, угу. А если мы случайно с ней в душевой окажемся? Есть идея — давай сперва изобразим, что у нас с тобой что-то есть, а там и Майко не устоит!
— Что?! Да ты… — белые кроссовки Иошико пропадают из поля зрения, слышатся звуки возни.
— Ой! Нет… не надо… Иошико-тян… только не это… — раздается голос с придыханием и белые кроссовки Иошико снова оказываются на полу.
— Ээ… ты извини. Не подумала. Извини в общем.
— Да ничего страшного. Можешь продолжать… — звучит томный голос. — Я… вела себя очень плохо… ты в своем праве. Может назовешь меня как-нибудь, как я заслуживаю?
— Ээ… я пойду пожалуй. — и белые кроссовки улепетывают по коридору, а Чепу думает, что в первый раз он видел, как Иошико кто-то превзошел в бою. Он мотает головой. У него есть миссия. У него есть задача. И никто не остановит его бумажную жабку на пути к ней.
Жабка скачет дальше. Наконец она достигает своей цели. Все, что было до этого — не считается. Теперь он сможет наконец узнать эти данные. Стратегически важные для его существования. Для существования Лесного Лагеря. Возможно — для всего мира. В помещении влажно, но бумага, из которой сделана жабка — вощенная. Он уже совершал эту ошибку, обычная бумага размокает и становится неуправляемой. Но не в этот раз. Бумага вощеная, это делает его жабку менее управляемой и быстрой, зато он наконец может узнать ответы на мучающие его вопросы. И еще одно — нельзя идти дальше, дальше его жабка будет заметна. Ему нужно спрятаться здесь. И ждать. Лучше всего забраться повыше, чтобы был обзор. После получаса неудачных попыток он наконец забрался на металлический шкафчик, пристроил свою жабку на краю и замер, обозревая помещение. Идеально. Теперь — ждать. Мысленно он сравнивал себя с известными ниндзя, которые пробирались во враждебные замки и замирали там, под потолком, на стропилах, выжидая, пока гости разойдутся и можно будет выполнить свою задачу.