— Ну и ладно. — говорю я, поглаживая Майкино бедро. Очень такое, упругое и крутое бедро. Гладкая шелковистая кожа. И запах. Запах Майко, который уже смешался с запахом Читосе и невозможно отличить чей же этот сладкий, цветочный аромат.
— Если вы безработные, значит мы можем попросту делать это каждый день — продолжаю я: — а я в школу не пойду. Что я там не видел. Сдам экзамен экстерном и буду целыми днями и ночами с вами лежать. И сексом заниматься.
— Ееее! — говорит Майко и поднимает руки вверх, не то ликуя, не то потягиваясь: — секс каждый день! Заездим Сина до смерти!
— Он же не помрет. Не должен. Он же у нас бессмертный. — говорит Читосе и ее рука ложится поверх моей. На бедро Майко.
— Значит, это будет перпетуум мобиле. Вечный секс! Ночи любви, будут сменяться днями, а они все трахались и трахались и трахались… — задумчиво произносит Майко. Мы молчим. Мы заняты. Я, например глажу Майкино бедро и параллельно целуюсь с Читосе. Читосе целует меня и что-то делает с Майкиной грудью, от чего у нее учащается дыхание.
— По-моему мы готовы к третьему кругу, а? — с неожиданной хрипотцой в голосе говорит Майко. Я придвигаюсь поближе, чувствую, как нежные пальчики Майко опускаются все ниже… и в этот момент где-то в прихожей что-то падает, гремит, кто-то чертыхается вполголоса.
— Ага. — говорит Майко, поднимая голову от груди Читосе: — Акира пришла. Надо бы и в самом деле коробки из прихожей убрать.
— Майко! — рычит Акира из гостиной: — когда ты уже эти коробки уберешь! Я ноготь сломала!
— Мы в спальне! — кричит Майко: — не заходи сюда! — дверь открывается и заходит Акира. Уже в своем новом красном костюме, чистая и ухоженная, как всегда. И когда она успела?
— Ну вот. — огорчается Майко: — я ж говорила не заходить, а теперь у тебя моральная травма будет.
Акира смотрит на нас, лежащих на огромной Майкиной кровати и у нее дергается бровь.
— Можно подумать я не знала, чем вы тут занимаетесь… — говорит она: — чем вы вообще могли еще… — она стискивает зубы, подходит к окну, открывает его настежь.
— Накурили тут. — Акира машет рукой, разгоняя дым, под грудой Майкиных футболок, бюстгальтеров и трусиков находит стул и садится на него, лицом к нам. Словно мы тут все за столом сидим, а не лежим друг на друге вповалку без одежды. Вздыхает. Молчит.
— Читосе. — наконец говорит Акира: — пожалуйста…
— Малый Диван Султаната считать созванным! — чистым голосом вещает Читосе, закутавшись в шелковую простыню: — на повестке дня вопрос — почему все тут трахаются а Акира — нет. Слово предоставляется Акире!
— Ну вас. — говорит Акира, сдуваясь: — у меня важный вопрос. На повестку.
— Таки ты говори. — пользуясь тем, что Акира не видит моей руки — продолжаю гладить бедро Майко.
— Ну вот. Я с Джуном отношения наладила. — говорит Акира и хмурится: — он — хороший парень. И спасибо, что ты его от смерти спас, или от жизни, что хуже смерти. Ты не думай, Син, я все понимаю и добро от зла отличить в состоянии. Спасибо тебе.
— Надлежащим ли способом благодарить великого Сина собираешься, отроковица? — щурит глаза Майко. Ей весело.
— Майко. — говорю я с упреком. Человек тут пришел высказаться, трудно ей, а ты тут … шуточки шутишь. Опять.
— Ладно, ладно. Молчу. — она делает вид, что запирает губы на замок и выкидывает ключ. Ключ она выкидывает прямо в декольте Читосе, видимо, чтобы было удобнее искать. Акира закатывает глаза. Молчит.
— В общем так. — говорит она: — есть у меня предположение что твой импринтинг работает как в природе. То есть — происходит мощный выброс гормонов во время излечения, отсюда эффект бодрости и легкой эйфории. При этом в случае отсутствия допустим тебя рядом с … реципиентом, последний испытывает эти чувства к ближайшему объекту, его привлекающему. Как маленький утенок, который принимает любой движущийся объект за свою маму.
— Чего?! — удивляется Майко.
— Так… откуда такая гипотеза? — спрашиваю я. Акира мнется. Акира стесняется. Акира в конце концов колется. Да, у нее есть парень и этот парень — Огненный Хлыст Джун. Правда они там по-другому называют эту способность — плазменный шнур неизменной прочности, как-то так. Скучно, как по мне — Огненный Хлыст круче звучит. Раз в пять. Так вот, на самом деле не то, чтобы очень у них дела в паре были, а вот после сегодняшнего происшествия он на нее там же в саду тарелку слюней напускал. Странно.
— Да нету здесь ничего такого. — говорю я: — у мужика стресс, не каждый день приходишь в себя а ручек нет. И ног.
— И может чего еще… — встревает Майко. Читосе хихикает.
— Ну… тем более. Если потом все отрастает, так понятная реакция. Я б тоже свою девушку руками этими бы… и кое-чем еще. — заканчиваю свое абсолютно логическое объяснение я. Акира качает головой.
— Я не об этом. Импринтинг твой — он как ловушка, да. Когда неясное чувство — можно его как-то загасить, а когда точно знаешь откуда… то трудно. Я в общем, что сказать пришла. — Акира встает, кланяется нам и произносит: — прошу прощения за то, что в тот раз панику подняла и обвинила тебя, Син черт-те в чем. Я же знаю тебя, как я могла такое про тебя подумать. Мне нет прощения.
— Ой, да ладно тебе, дела давно минувших дней. — машу я свободной рукой, второй рукой исследуя Майкины бедра и уже поднимаясь выше: — не сожгла нас там всех и хорошо.
— Мне нет прощения. — настаивает Акира: — но я все равно хочу попросить тебя, Син еще об одном одолжении.
— Да? О чем же?
— При этом я заверяю тебя, что в настоящее время я нахожусь в здравом уме и твердой памяти и никогда в жизни не попрекну тебя за это.
— Ты начинаешь меня пугать. — говорю я, останавливая свои поползновения в Майкину сторону. Что тут происходит и не придется ли сейчас в спешном порядке тушить мою задницу? Смотрю на Акиру настороженным взглядом, если она сейчас поднимает руку… или разведет их в стороны…
Акира вздыхает, будто решаясь на что-то, потом вдруг наклоняется, запускает руки под юбку и вытаскивает из под нее, перешагивая — свои трусы. Оглядывается по сторонам и метким броском забрасывает их на люстру.
— Пожалуйста, позаботься обо мне, Син. — говорит она и расстегивает блузку.
— Ееее! Акира с нами! — восторженно кричит Майко.
Глава 24
Я сижу в школе за своей партой и улыбаюсь как блаженный. Люди стараются меня обходить и по школе уже пошел слушок что «этот Синдзи» опять чего-то наелся, напился или накурился, и лучше его не трогать, потому как будешь потом тоже вот так вот улыбаться всю дорогу.
А я — улыбаюсь. Потому что вспоминаю, как я встал с утра, как убрал с себя ногу Читосе, которая произнесла что-то невнятное, вроде «рано еще, Син, спи», посмотрел на художественную композицию из тел красивых девушек разной комплекции и пошел на кухню. Сперва в ванную, а потом на кухню. На кухне — сперва открыл окно настежь и вдохнул утреннюю свежесть Сейтеки. Где-то далеко, в заливе, длинным гудком приветствовал город портовой буксир. Что-то кричали чайки. Я вдохнул воздух утреннего Сейтеки и улыбнулся. Как там говаривал подполковник Килгор — это запах победы.
То, что произошло вчера — будет иметь свои последствия, но здесь и сейчас — я был счастлив. Странное существо человек, гормоны имеют такое огромное значение в нашей жизни. Вот не было бы вчера всего этого «тим-билдинга» — чувствовал бы себя хуже. Не очень себя чувствовал бы. Думал бы о том, как и что сделали неверно, корил себя за то, что сгоряча поступил, тут же оправдывал «а что еще я мог сделать?!», кинулся бы искать данные по Антимагии и что нам всем за это будет, сроки пребывания в тюрьме уже подсчитал бы и мысленно речь на суде подготовил из разряда «Уважаемый суд! Но как мы должны были узнать сотрудников отдела Антимагии?! Документов, удостоверяющих личность нам представлено не было, мало ли кто в громкоговоритель кричит. Я тоже могу кричать что я королева Англии, однако это ничего не означает. Таким образом указанное можно трактовать как самооборону.»
А я — не парюсь. В голове — пусто. Звенящая такая, комфортная пустота, которая позволяет мне спокойно включить кофеварку и вытащить пластиковую доску и нож. Будем завтрак готовить. Мои (надо же — мои!) девчонки устали, спят. А я пока завтраком озабочусь, может даже в постель принесу… хотя… с аппетитом Майко мне тут тележка понадобится. И куда она столько ест? Наверное — в грудь. Там уж наела так наела.
В поисках яиц и сыра открываю холодильник. Угу, ясно. Яйца, упаковка голландского сыра, ветчина, две бутылки вина и конечно же две руки. Хоть в пластик додумалась завернуть, думаю я, доставая контейнер с яйцами. А вообще, Майко — умница. Я-то про руки эти и забыл совсем, а она — нет. Фетишистка. Что на самом деле приятно. Может она еще и извращенка и скрывает от нас свои истинные намерения? Не, Майко — и скрывает? Это ж антонимы. Скрытная Майко. Незаметная Майко. Майко под прикрытием. Фыркаю от смеха. Ага, щас. Это как горячий лед ну или там холодная Акира.
Нарезаю ветчину и сыр пластинками, ставлю сковороду на плиту и добавляю масла. Масло на кухне у Майко почему-то хлопковое, здесь в магазинах я такого не видел. Подсолнечного или оливкового найти не смог. Насвистывая себе под нос, нарезал луки и помидоры. Хорошие у Майко ножи — острые. Легко режутся помидоры.
— Не спишь уже. — говорит Майко, заходя в кухню. Оценивающим взглядом окидывает мой фронт работ и понимающе кивает.
— Мне в школу идти. — говорю я: — я ж заранее сюда комплект школьной формы принес. И рубашку эту, кстати тоже — Майко как обычно накинула мою рубашку на голое тело. Как обычно она в эту рубашку не влезает своими достоинствами. Достоинства вырываются наружу и гордо покачиваются из стороны в сторону.
— Вот как знал, что домой не попаду, Нанасэ поди испереживалась. — продолжаю я, не увидев никаких угрызений совести на лице у Майко.
— Да не, сеструха у тебя клевая, она ж понимает, что ты с нами. — говорит Майко и сладко так потягивается.