— У меня нет пропуска. — сказала Читосе и медленно опустила на лицо полумаску. Глаза пожилого охранника округлились а его рука дернулась было к какой-то кнопке, но замерла на полпути.
— Я не хочу тебя убивать. — сказала Читосе: — но я еще не уверена, смогу ли я прострелить тебе что-нибудь, не убивая. Мой друг говорит, что можно умереть от потери крови или от болевого шока, даже если не будут задеты жизненно важные органы.
— Органы? — у охранника начали дрожать губы.
— А я и органы эти не выучила. — пожаловалась Читосе: — так что могу и попасть куда-нибудь… не туда. Поэтому у меня к вам предложение, охранник-сан. Что если вы ляжете на пол в вашей будочке, а я стяну вам руки и ноги пластиковыми хомутами — не сильно, так что они у вас не затекут. А потом — пожарные вас спасут.
— Пожарные?
— Ну или полиция. — пожала плечами Читосе: — кто первый приедет.
— Конечно, конечно… — охранник сполз вниз, под кресло и поднял руки вверх. Читосе легко перепрыгнула турникет, вошла в будочку и затянула хомуты на руках и ногах охранника.
— Спасибо за сотрудничество, охранник-сан. — сказала она, кланяясь: — еще я хотела у вас спросить, а охранное агентство «Тора» тоже находится в этом офисе?
— Д-да. Третий этаж.
— Как интересно. — сказала Читосе, повторив любимую присказку Сина и снова на секунду почувствовав тоску. Не время, подумала она, Карфаген еще стоит, еще реют его флаги, ревут боевые слоны, не время тосковать. «Тора», гончие псы, стоящие на защите этого грязного бизнеса, ребята, которым было поручено зачищать тех, кто не взял деньги после … всего. Кто продолжал ходить в полицию или не дай бог в СМИ.
— Хорошо. Хорошего вечера, охранник-сан. — и она пошла дальше. Мимо лифта, направо, туда, где за колоннами была неприметная дверь на лестницу, которая и вела в подвал. Она помнила, как она пришла сюда — ее привезли якобы на собеседование для съёмки рекламных роликов. Говорили, что она идеально подходит для их аудитории. Уверяли, что большая слава уже рядом. И она поверила этим молодым парням в кожаных куртках. Дура.
Лестница. Пахнуло сыростью. Она расстегнула плащ, размяла пальцы, покрутила головой, разминая шею. Карфаген должен быть разрушен. Она торопливо сбежала по лестнице вниз и толкнула дверь. Заперто. Ну конечно. Она нажала на кнопку звонка, рядом с дверью. Подождала.
— Ну кто там еще? — через некоторое время раздался недовольный голос с той стороны двери: — Чего надо? У нас съемки.
У нее внутри вдруг что-то взорвалось. Съемки. Прямо сейчас. За этой дверью. Рука скользнула вниз и в ней сам собой вырос верный «восемьдесят пятый». Грохнул выстрел и замок двери разлетелся мелкими осколками металла, а она уже занесла ногу и пинком вышибла дверь.
— Эй! Эй! Ты чего творишь?! — у двери лежал человек. Молодой парень. В кожаной куртке.
Банг! — хлопнул выстрел и он завалился головой назад. Где-то раздались крики, что-то упало, загремело, разбилось. Читосе опустила левую руку и вынула из кобуры второй пистолет. Карфаген должен быть разрушен.
Она пошла дальше, по коридору, заглядывая в комнаты по бокам. Вентиляторная. Пусто. Комната с каким-то хламом, декорации, цепи, что-то еще. Пусто. Комната с серверами, гудят шкафы, переливаются огоньки. Пусто. Монтажная. Два человека. Банг! Банг! Дальше. Снова пусто. Наконец она открывает дверь в студию, в большой зал, где стоит огромная кровать, расставлены софиты, камеры на треножных штативах, белые экраны, и звукопоглощающая ткань на стенах. Видимо из-за этого, здесь не слышали выстрелов и криков.
Читосе оглядела комнату. Четверо мужчин и одна девушка. Девушка лежит на кровати, уже без одежды и из ее глаз текут слезы. Двое мужчин тоже практически без одежды — на кровати рядом с ней, обернулись на звук двери, смотрят недоуменно, так, словно их оторвали от обыденного занятия. Двое — за камерами, в футболках но без штанов, смотрят на нее возмущенно.
— Эй! Написано же — идет съемка, читать не умеешь?! — сказал один из них, тот, что повыше ростом и у Читосе в груди что-то захолонуло. Читать не умеешь? Тебе же это нравится, детка. Этот голос…
Она подняла пистолеты и глаза у мужчины с Голосом округлились, он попытался съежиться, спрятаться за штатив камеры, но Читосе не обратила внимания на его действия. Банг! Банг! Банг! — трое мужчин упали замертво и в помещении остались только Читосе, Голос и обнаженная девушка на кровати с двумя трупами. Девушка замерла, видимо потеряв голос от страха.
— Ты. — сказала Читосе, указав на нее стволом «восемьдесят пятого»: — одевайся и иди отсюда.
— Д-да. — девушка прижала к груди свою одежду и пошла к выходу. У двери она остановилась и испуганно посмотрела на Читосе.
— Ну что еще? — спросила та.
— А… мне денег тут обещали. — сказала она. Дорожки из слез на ее щеках уже высохли.
— Ты. — обратилась Читосе к скорчившемуся за штативом мужчине: — деньги ей отдай.
— Конечно. Конечно. — мужчина с голосом из ночных кошмаров торопливо пополз в сторону и запустил руку в сумку, стоящую у стены. Резко вытащил руку и направил в сторону Читосе револьвер. Вернее — попытался это сделать. Банг! Револьвер отлетел в сторону а мужчина схватился за искалеченную руку, завыв от боли.
— Будешь еще пробовать? — ласковым голосом спросила Читосе.
— Нет! Нет. Пусть забирает всю сумку, здесь больше. — он бросил сумку под ноги девушке, которая все еще прижимала к груди свою одежду и та, быстро наклонилась, подобрала сумку и исчезла, хлопнув дверью.
— Ну раз уж мы остались одни… — сказала Читосе, аккуратно вкладывая пистолет в кобуру. Один.
— Кто ты такая и что тебе нужно?! — завыл мужчина, отталкиваясь ногами и уползая к стене: — деньги? У меня тут больше нет! Но я могу достать!
— Деньги? — удивилась Читосе: — ты уже предлагал мне деньги, помнишь?
— Не помню. Я тебя не знаю, сумасшедшая ты сука. Оставь меня в покое! — мужчина держал свою раненную руку другой рукой и капельки пота покрывали его лицо.
— Оставить тебя в покое? — Читосе убрала и второй пистолет в кобуру и достала из ножен свой нож: — тебе же это нравится детка…
Тут глаза у мужчины расширились, узнавая ее, и глядя, как она медленно приближается к нему с ножом — он закричал. Истошно. Так, как будто в последний раз в жизни.
Читосе медленно поднималась по лестнице. Где-то наверху звенела сирена. Слышался тяжелый топот. Так топают большие мужчины, одетые в бронежилеты, в армейских ботинках. Наверняка у них тут сигнализация была, подумала Читосе, не зря же эта «Тора» в этом же здании находится, дополнительная страховка. Вот Син бы придумал что делать, а она… она просто пойдет и убьет столько этих ублюдков, сколько сможет. Карфаген должен быть разрушен. Она открыла дверь и шагнула в холл офисного здания.
— Стоять! Руки вверх! — заорал на нее кто-то и она тут же ушла вбок, выдергивая «восемьдесят пятые» из кобур. Раздались выстрелы, она перекатилась по полу, оценивая обстановку. Восемь человек. Все с автоматическим оружием. Бронежилеты. Шлемы. На плечах — эмблема с оскалившимся тигром. Охранное агентство «Тора».
Бангбангбанг! — семь. Бангбангбанг! — шесть. Остро пахнет пороховой гарью, рассыпаются под ногами гильзы, звучат ответные выстрелы. Бангбангбанг! — пять. Под ноги ей катится граната и она, не раздумывая — стреляет в нее. Сбоку, в пол, не так, чтобы та мгновенно сдетонировала, а так, чтобы каменная крошка от попадания пули — отбросила ее назад. Взрыв! Читосе выглядывает из-за укрытия. Выстрелы затихли. Передышка. Она торопливо перезаряжает пистолеты. Как учил Син — если есть передышка — всегда перезаряжайся. Никогда не знаешь, когда тебе пригодится лишний патрон. Хотя нет — тебе всегда пригодится лишний патрон.
— Сдавайся! — кричит кто-то и Читосе не глядя, стреляет на голос. Говорящий захлёбывается кровью, слышен звук упавшего тела. Четыре.
— Аааа! Сдохни! Сдохни, сука! — один из «Торовцев» выпрыгивает из укрытия и поливает холл очередями от бедра, держа свой МП5 «Хеклер и Кох», так, словно поливает лужайку из шланга.
Бангбангбанг! — три. Стрелявший падает на землю, выронив оружие. Читосе встает. Осталось двое. Она выходит из укрытия, руки с пистолетами опущены, расслаблены. Откуда-то сбоку раздается выстрел, но Читосе успевает раньше. Банг! Один. Остался всего один.
— Выходи играть. — говорит Читосе и ее лицо впервые за этот день растягивает улыбка. Нехорошая такая улыбка. Так улыбается Майко перед тем, как разорвать кого-нибудь на части. Так улыбается Акира, перед тем, как развести руки в стороны и обрушить огненный ад на головы своих врагов. Так улыбается Син, когда он что-то задумал. Так улыбаюсь я — думает Читосе, оглядывая разгромленный холл. Граната, которую она отбросила прилетела в будочку охранника и оттуда торчат его ноги. Жаль, думает Читосе, жаль охранника, нормальный дядька был.
— Руки вверх! — выпрыгивает последний из «Тора», держа двумя дрожащими руками пистолет. Двести двадцать восьмой — определила Читосе — Зиг Зауэр. Она наклоняет голову и пристально смотрит ему в глаза. Противник еще молод, лет двадцати, двадцати пяти, руки дрожат и голос срывается. Салага.
— А если я не подниму руки, что ты сделаешь? — говорит Читосе и ее руки висят вдоль тела расслабленными плетьми. В каждой — около килограмма стали, не считая патронов. Ее любимые.
— Я буду стрелять! — кричит молодой и действительно стреляет. Одновременно грохает выстрел из «восемьдесят пятого» и раздается визг рикошета. Читосе все так же стоит, насмешливо поглядывая на противника. Торовец жмет на курок, снова и снова. И каждый раз одновременно звучит выстрел Читосе, но никто из них не ранен, несмотря на то, что они стоят совсем рядом, несмотря на то, что он стреляет прямо ей в грудь. На таком расстоянии невозможно промахнуться. Глаза молодого расширяются, он понимает.
— Это невозможно. — говорит он трясущимися губами: — невозможно. Ты не можешь просто отбивать мои выстрелы своими!