— Привет Йо! — говорит он нам, не прекращая своего занятия. Его палец погрузился в ноздрю по самое основание. Как можно засунуть палец в нос так далеко и не вытащить оттуда мозг?
— Ми, ты опять в носу ковыряешь? — строго спрашивает Иошико и мальчуган вытаскивает палец из носа с виноватым видом.
— Где тетя Тома? — спрашивает Иошико и мальчуган кивает на дверь дальше.
— Вереск опять застряла. — говорит она: — она и дядька из подвала ее вытаскивают.
— А… ясно. — она пошла дальше и я последовал за ней. У само двери я обернулся и увидел, что мальчуган засунул в нос уже не палец, а всю руку, до самого локтя. Ткани носоглотки не могут растягиваться таким образом, это невозможно — подумал я. Моргнул, думая, что мне показалось. Мальчуган заметил, что я на него смотрю и торопливо вытащил руку из носа. Всю.
— Син, чего встал, нам дальше. — Иошико зашагала по коридору за дверью и я последовал за ней все еще под впечатлением от мальчугана с рукой в носу. Впереди раздавался какой-то шум и треск, слышалось детское хныканье.
— Осторожно, осторожно, ради бога. Голову, голову держи. — раздавался чей-то голос. Женский. Другой голос, мужской уверял, что он осторожен и не надо ему под руку говорить, а если помочь хотите, так успокойте этого ребенка, это уже второй раз за неделю и так скоро у нас стен не останется.
Мы с Иошико завернули за угол и нашему взгляду открылась следующая сцена — мужчина в синей рабочей робе с молотком и зубилом, который откалывал куски стены, у ног накопилась приличная куча обломков и цементной пыли. Женщина, которая гладила девочку по голове и говорила что-то утешительное. И сама девочка, вернее — ее голова и кисть руки, а также нога по колено. Это все, что торчало из стены. Девочка хныкала.
— Милая, потерпи, ну пожалуйста. — говорила женщина, поглаживая ее по волосам: — сейчас дяденька отколет все и мы тебя вынем.
— Мне больно. — хныкала девочка: — я хочу в кроватку.
— Потерпи, милая, сейчас, сейчас. Кента, ты там скоро?
— Тут монолитный бетон, еще и арматура проходит. Работы часа на два. — говорит мужчина и девочка начинает хныкать еще громче.
— Вереск! — говорит Иошико, подойдя ближе. Девочка скашивает глаза вбок, не в силах повернуть голову и Иошико шагает в зону, где ей легко будет ее видеть.
— Йо! — говорит девочка и улыбается: — ты пришла!
— Ну конечно я пришла. — говорит Иошико и наклоняется вперед, нажав пальцем на кончик носа торчащей из стены головы девочки: — Бип! — девочка смеется. Иошико говорит, что не только пришла но и принесла ей подарок и если она продержится и не будет хныкать, пока дядька Кента не освободит ее — то она обязательно его ей подарит. Девочка пытается кивнуть, но у нее не получается, она хмурит брови и говорит, что потерпит и не будет хныкать. Кента продолжает бить зубилом и я предлагаю свою помощь. Женщина кланяется и просит помочь, если я чем-то могу, потому что два часа это долго и у Вереск уже затекли руки и ноги. Кента хмурится и говорит, что у них нет другого молотка и зубила. Я подхожу к стене и мысленно концентрируюсь. Капельки крови выступают на кистях моих рук, становясь больше и сливаясь в подобие красных перчаток. Перчатки превращаются в лезвия. Но не сабли, скорее что-то среднего между скальпелем и долотом. Девочка смотрит на меня открыв рот. Я аккуратно взрезаю бетонную стену, так, чтобы не дай бог не задеть девочку, но освободить себе место для дальнейших действий. Мои лезвия практически мономолекулярны и потому режут бетон словно сыр. Несколько движений и девочка уже может поворачивать голову.
— Круто! — говорит она и ее глаза блестят: — а ты можешь так всю меня вырезать отсюда?
— Я постараюсь. Не вертись, пожалуйста, эти лезвия очень острые. — я продолжил работать и через несколько минут девочка по имени Вереск вздохнула свободно и прыгнула в объятья Иошико.
— Йо! — крикнула она: — я не хныкала до самого конца! С тебя шоколадка!
— Конечно. Ты заслужила. Вот. — сказала Иошико улыбаясь и протянула девочке шоколадку из школьного автомата по продаже снеков.
— Спасибо Йо! — крикнула Вереск и побежала по коридору, крича по дороге: — спасибо дядька Кента! Спасибо парень Йо!
— Он не мой парень! — крикнула вслед Вереск Иошико, но той уже и след пропал.
— Надеюсь на этой неделе она больше не застрянет. — проворчал мужчина, собирая инструмент и отряхиваясь: — хотя, о чем это я. Это ж Вереск.
— Спасибо вам большое. — поклонилась женщина: — меня зовут Тоня, этот ворчун — Кента, мы здесь работаем.
— Работа — это когда за это платят деньги. — рассудительно произнес Кента: — а это у нас видимо хобби. Нравится мне детишек из бетона выламывать. Делать то мне нечего.
— Не обращайте внимания. — махнула рукой Тоня: — он всегда такой.
Чуть позже мы с Иошико сидели на детской площадке и смотрели, как стайка детишек бегала и играла в какую-то свою игру.
— Это была Вереск. — говорит Иошико: — она может проходить сквозь стены. Но она не умеет управлять своей способностью. Мы пробовали ее научить, но пока без толку. Когда она расстраивается — она может и не заметить, что шагнула в стену, или упала в нее. Но самое страшное — что она может проходить так не только через стену. Но и через пол, например. Или — через землю. Поэтому она никогда не гуляет на улице, поэтому она всегда должна находится там, где внизу есть хотя бы еще одно помещение. Желательно на втором этаже, или на первом — если внизу есть подвал. Потому, Син, что она может погрузиться так глубоко, что мы не успеем ее схватить. А она — не умеет дышать под землей. — Иошико замолчала. Молчал и я.
— А вон там — видишь, мальчик с забинтованными кистями рук? Это Нори. У него кисти рук воспламеняются на солнце. Очень удобно, не так ли? Вот только, в отличие от тебя — он не исцеляется мгновенно, а ожоги — очень болезненны и трудно заживляются. Девочка с бородавкой на лице? Шика. Она умеет управлять бородавками. Просто управлять, но не свести их совсем. Перемещать по телу. Суперспособность, верно? Знаешь почему у нее на лице бородавка, почему она не сместила ее на спину, скажем? Потому, что там уже нет места. Еще девочка рядом, это Эми. Видишь у нее в руках кружку? Она всегда с ней ходит. Потому что несколько раз в день она выхаркивает один свой позвонок. В кружку. Да, с такой способностью ей конечно не светит дворянство и полная амнистия. Когда она вырастет, она сможет получать стипендию зарегистрированного мага и устроиться на работу, где то, что она несколько раз за день выблевывает часть себя в кружку — не будет мешать ее карьере. Ты вот знаешь такую работу, Син? И я не знаю.
— Йо! — одно из окон открылось и оттуда высунулась сияющая мордочка Вереск: — спасибо за шоколадку. А у тебя есть еще?
— Еще будет в следующий раз! — крикнула ей Иошико: — ты уже умылась?
— Умылась! Сейчас мне укол поставят и я пойду на балкон прогуляюсь. — крикнула в ответ девочка и скрылась за подоконником. Иошико вздохнула и повернулась ко мне.
— И вот, когда наша сиятельная Сумераги-тайчо будет покорять вершины в компании своих подружек-суперов, когда она будет танцевать на Императорском балу, получать титул, деньги, славу и полную амнистию — пусть она вспомнит этих вот детей со способностями и задаст себе простой вопрос — насколько это справедливо? Почему Огненная Сестра носит красный Армани и катается в собственном лимузине — потому что добилась этого своим трудом и стараниями, или просто у нее открылся удобный талант? Что было бы, если бы у Тигрицы была бы способность Эми? Смогла бы она пробиться на вершину и стать членом команды, или от нее просто избавились бы как от обузы? И ты, ты сам — где бы ты был, если бы все, что ты умел бы — гонять по своему телу бородавки? Или застревать в стенах. Или чихать зеленой слизью. — она замолчала. Молчал и я. Сказать было нечего. Это была правда.
— Ты знаешь, что только от двенадцати до десяти процентов от общего количества одаренных — обладают действительно полезными способностями? Остальные — вот как они. Эти люди живут на государственную стипендию. И это все — сплошная ложь и фарс. Никому не нужна интеграция магов в социум. Нужно держать под контролем тех, кто бесполезен и подкупать, привлекать на свою сторону тех, кто опасен. Разделяй и властвуй. — Иошико встала и ушла. А я еще долго сидел и смотрел на играющих детей.
Глава 30
— Постой! — ловлю Иошико за руку, она отдергивает ее. Иошико расстроена. Она не хочет говорить, она только что выдала свой манифест о несправедливости мира и лицемерии всех окружающих. С какими-то моментами я согласен, с какими-то нет. Но я знаю одно — быть жертвенным спасителем — не выход. Да, возможно, сейчас мы с Иошико поссоримся, но попробовать поговорить не мешает.
— Чего тебе? — спрашивает она, обернувшись. Вес тела перенесен за заднюю ногу, передняя стоит на носке. Готова реагировать. Готова дать отпор.
— Поговорить. — я поднимаю руки вверх, ладонями к ней и даже делаю шаг назад, демонстрируя свои мирные намерения.
— Говори. — она стоит не меняя позы. В первый раз вижу ее такой. Иошико, даже когда пыталась из меня пыль выбить — и то выглядела более позитивной. Значит — личная травма. Что ж.
— Не здесь. — опускаю руку и мягко улыбаюсь: — знаю я одно местечко…
Мы сидим в том самом кафе, которое Питер облюбовал для переговоров. Здесь уютно, каждый столик как будто изолирован от остальных, симпатичные официантки в белых передничках и с кошачьими ушками (ободок? Мутация?), бармен, который понимает жест «братишка, повтори» и хороший кондиционер. Ненавязчиво играет мелодия по радио, легкий фоновый шум заглушает голоса посетителей.
Перед Иошико — тот самый коктейль с зонтиком и кусочками фруктов. Передо мной — чашка кофе, потому что сейчас мне надо быть очень аккуратным. Мне нравится Иошико и я не хотел бы прекратить общаться с ней. Видеть ее на своей парте, качающую ногами. Слышать ее смех.
— Знаешь, что. — говорю я: — давай начнем с аксиомы. Мир — несправедлив. Не, не, не, погоди. — поднимаю я палец, видя, как Иошико вскидывается: — это — факт. Например, где-то прямо сейчас рождается девочка с пороком сердца, которая не проживет и десяти минут. Она ни в чем не виновата, но она умрет. Где-то есть люди, которые родились без рук, а где-то — без ног. Где-то есть такая же как ты девушка, но у нее прекрасная способность, у нее любящая семья и она — наследница какой-нибудь империи. У нее замечательный бойфренд и всю свою жизнь она проведет на вершине успеха и славы. А другая девушка будет изо всех сил стремиться хотя бы приблизится к этому, но так никогда и не достигнет. Мир — несправедлив. Что с этим делать?