Л ю б а. Ты еще начни! (Встает.) Женщины, тихо! Соблюдать порядок! Ничего страшного. Тут начальник правильно сказал — покружится, увидит, что мирный поезд, и улетит. (Наклоняется к одной из женщин.) Подложи своему что-нибудь под животик, распустеха! Сыро, простудится. (К другой женщине.) А ты что смотришь? Твой-то, гляди, голышом совсем! Возьми на руки! (К третьей.) Сколько твоему? Я еще в вагоне заметила — от горшка два вершка, а смышленый какой…
По мере того как она говорит, стихает плач, женщины успокаиваются. Затихло все — как перед грозой.
(Своему Вите.) Не бойся, милый, золотенький, родной…
Д е т с к и й г о л о с о к. А я не боюсь. Я ушком лег. Тут — трава. Слышишь? Слышишь? Там какие-то мошки шуршат…
Несколько страшных взрывов потрясают воцарившуюся тишину. Сразу все небо в огне. На фоне этого неба снова вырастает фигура А н д р е я Н и к о л а е в и ч а.
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. Граждане, которые коммунисты, первый черед ваш. Организовывайте противопожарную оборону. В наш состав зажигалка попала.
С о л д а т с ч а й н и к о м. А тут все коммунисты — чи с билетом, чи без билета.
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. Раненые, инвалиды, женщины с детьми остаются на местах!
С о л д а т с ч а й н и к о м. Милый! Все мы тут раненые, а инвалидов нету! (Встает.)
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. Которые не инвалиды — за мной!
Один за другим поднимаются люди в шинелях и идут за Андреем Николаевичем.
Л ю б а. Настя, где ты? Собирайся!
Н а с т е н ь к а. Я ногу выдернуть не могу.
Л ю б а. Живей, живей давай!
С о л д а т с к о с т ы л е м. А ты с дитем куда лезешь?
Л ю б а. А мы что, безрукие? Мы не раненые даже. За дитем поглядите. Настя!
Н а с т е н ь к а. Тут я. Готова.
Л ю б а. Пошли.
Люба и Настенька уходят.
Ж е н с к и й г о л о с. Господи, спаси и помилуй, да что же это?
С о л д а т с к о с т ы л е м. Нервы у тебя, я погляжу! Видала бабу? Вот эта баба. Надо и мне подсобить. (Привстает на костылях.) За пацаном ее гляди, сопли ему вытри… (Идет по косогору и спускается вниз, скрываясь за ним.)
Взрыв. Где-то очень близко. Страшный крик женщины.
Т е м н о
Вагон. Идет поезд. Ночь. В соседнем купе негромко поют мужские голоса.
У с а т ы й с о л д а т. Женщину из соседнего вагона убило.
С о л д а т с ч а й н и к о м. А наша-то… Не возвращается. Неужто — беда?
У с а т ы й с о л д а т. Пацана своего ищет. Бомба попала аккурат в то самое место, где она его оставила.
С о л д а т с ч а й н и к о м. Я и говорю — в то самое место.
С о л д а т с к о с т ы л е м. Заткнись, накаркаешь еще, чайник.
Секунду помолчали.
С о л д а т с ч а й н и к о м. Не пойму, куда их несет! Пройдись скрозь поезд — детей, господи твоя воля, бабья! А тут фронт рядом.
У с а т ы й с о л д а т. Куда несет? Обратно к себе едут, на восстановление. В родные места едут, дурья голова, — домой.
С о л д а т с ч а й н и к о м. Я и говорю, а как же — ведь домой!.. Чайку?
С о л д а т с к о с т ы л е м. Чтоб его разбомбило. Тут у человека нога в лубке, а он со своим чайником.
С о л д а т с ч а й н и к о м. Я вмиг! Пододвину мешочек. Вот так. Ножку вытягивайте. А сюда чайник. (Берет кружку.) Ваша?
С о л д а т с к о с т ы л е м (сердито). Моя.
С о л д а т с ч а й н и к о м. Нальем. Пейте. (Наливает чай.)
Все пьют.
Ох-хо-хо… Женщина наша у меня из головы не выходит. Ведь беда, наверно, беда…
С о л д а т с к о с т ы л е м. Тише ты!
Вбегает Л ю б а. За ней — Н а с т е н ь к а.
Л ю б а. Нет его, нет его, нигде нет!
Н а с т е н ь к а (ревмя ревет). Люба, успокойся! Взяли его, кто-нибудь взял…
У с а т ы й с о л д а т (хмуро). Найдется парень, об чем разговор…
С о л д а т с ч а й н и к о м. Я и говорю — ни об чем. Садитесь, отдыхайте. Чаек горяченький… А мы вашего хлопчика вмиг разыщем. Пройдем скрозь поезд, по всем вагонам — и разыщем!
Л ю б а (обессиленно). Что же делать мне теперь?
Н а с т е н ь к а (прижалась к ней). Люба, Люба…
Л ю б а. Что же делать? Делать-то, делать-то что?..
С о л д а т с к о с т ы л е м. Годов-то ему сколько было?
Л ю б а. Разве я знаю в точности? Потому и не прощу себе, вдвойне не прощу, никогда не прощу…
Н а с т е н ь к а. Люба…
Л ю б а. Молчи. Я в ответе. Я одна в ответе…
В соседнем купе, а потом, приближаясь, в проходе загорелся фонарь.
Г о л о с А н д р е я Н и к о л а е в и ч а. Гражданки Сабуновой Любовь Никитичны нету здесь?
Л ю б а (вскочила). Я!
Появился А н д р е й Н и к о л а е в и ч. На руках у него — спящий В и т я. Сзади них — п р о в о д н и к с фонарем.
Витя! (Кинулась к Вите.) Милый мой! Спит! Глядите — спит!..
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. Спит. Я его несу, а он спит.
С о л д а т с ч а й н и к о м. Я ж говорил, обязательно найдут!
У с а т ы й с о л д а т. Ложите его сюда.
С о л д а т с к о с т ы л е м (Солдату с чайником). Убери ты мешки свои, не видишь — дите спать ложут.
У с а т ы й с о л д а т (Настеньке). Забирайтесь наверх, барышня, и его туда укладайте.
Н а с т е н ь к а. Сейчас, сейчас.
Витю укладывают наверх, потом помогают взобраться Настеньке.
Л ю б а. Люди добрые, счастье-то какое…
Настенька срывается и летит вниз.
С о л д а т с к о с т ы л е м. Куда тебя несет, тут ног полно!
С о л д а т с ч а й н и к о м (подхватывая Настеньку). Барышня, тихо!
Н а с т е н ь к а. Когда летишь, некогда думать, куда падать… (Исчезает на верхней полке.)
С о л д а т с ч а й н и к о м. Ну, все.
У с а т ы й с о л д а т. Порядок.
С о л д а т с к о с т ы л е м. И разговоров Нету. Угомонитесь, балабоны, дайте отдохнуть людям! Спать.
Л ю б а. Спать, спать!.. (Поворачивается к Андрею Николаевичу, который стоит, ждет.) Спасибо вам, товарищ.
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. Не узнаете?
Л ю б а. Господи! Андрей Николаевич!
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. Он самый. Еще на станции вас приметил. А вы исчезли. Думаю, вы — не вы?
Л ю б а. Да ведь я, конечно.
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. А потом, как снаряд упал в то место, я бросился туда. Гляжу — Витька. Значит, думаю — вы. Намаялись, поди, за дорогу?
Л ю б а. С пересадками трудно было.
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. Еще бы.
Л ю б а. Совсем на новые места еду.
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. Рассказывали мне, слыхал.
Л ю б а. Вот. Еду.
А н д р е й Н и к о л а е в и ч (помолчав). А дом ваш?.. А сад?..
Л ю б а. Разве с собой возьмешь?
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. Да-а… Вот он, расчет-то… Как решились-то?
Л ю б а. К мужу еду.
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. К мужу. Да.
Фонарь отползает от Любы.
П р о в о д н и к (протяжно). Позвольте документики ваши, граждане! (Уходит по проходу дальше.)
А н д р е й Н и к о л а е в и ч (Любе). Я здесь начальником поезда, при надобности обращайтесь, буду рад помочь.
Л ю б а. Спасибо.
А н д р е й Н и к о л а е в и ч. Когда увидимся?.. Может, и никогда… Желаю счастья вам, Любовь Никитична…
Л ю б а. И вам.
Андрей Николаевич ушел. Люба устраивается в своем углу.
С о л д а т с к о с т ы л е м. А ты куда едешь, гражданка женщина?
Л ю б а. В хутор Михайловский. Не знаете?
С о л д а т с к о с т ы л е м. Хуторов Михайловских в России тыща.
Л ю б а. Куда еду, тот у самого моря.
С о л д а т с к о с т ы л е м. А! Вон что! (Привстал, вглядываясь в Любу.) В Михайловский, говоришь?
Л ю б а. Вы оттуда?
С о л д а т с к о с т ы л е м (строго). А ты разве оттуда?
Л ю б а. Я не оттуда.
С о л д а т с к о с т ы л е м. То-то. Не видал я у нас таких. Зачем едешь?
Л ю б а. Я к мужу еду.
С о л д а т с к о с т ы л е м. К мужу? А фамилия ему как?
Л ю б а (тихо). Потом расскажу.
С о л д а т с к о с т ы л е м. Можешь не рассказывать. Мне — что. Я и разговор-то начал так. Вижу, женщина в наши места едет, бомбежек не боится и, сколько годов ее дитю, в точности не знает…
Л ю б а. Откуда ж знать?..
С о л д а т с к о с т ы л е м. А кому же знать?
Л ю б а. Сирота он, это понимать надо. (Встала, повернулась к нему спиной — она к Вите склонилась, который лежит на верхней полке.) Спи золотенький мой… Хочешь, про сказку твою спою?
Там, у самой сини моря,
Есть заветная страна…
С о л д а т с к о с т ы л е м. И что за сказка?.. Я тебе лучше про хутор Михайловский расскажу, раз туда едешь и его не знаешь… Там у нас море и горы видны. И степь там — красоты невиданной! А чем особенно прославились мы, так это медом. Был у нас, я скажу, пасечник. Пчелами он занимался и разве только по-пчелиному говорить не умел. Зато какой был мед! Какой хочешь! Пчелы у него были так обучены, что с одной колоды летели в сад — и был садовый мед! С другой колоды — в липу, и был — липовый. С третьей — в гречиху, и был гречишный! Разный был. Я скажу…
Л ю б а (улыбаясь). «Скажу, скажу»…
С о л д а т с к о с т ы л е м. Ты что? Не веришь? Я скажу, хутор наш рос и процветал. Перед войной хотели его городом Приморском назвать и сделать его городом районным. Улицы были, дома и сады какие!.. А в море — рыба. Паруса уходили в море. И мы — рыбаки, садоводы, пасечники — жили там как в раю.