М и щ е н к о. Ну, бестия.
С е р е ж а. Воображаю, как он сейчас там нашим красавицам пыль в глаза пускает!
Д а ш е н ь к а. Сережа! Вы не смеете о нем так!
С е р е ж а. Что вы понимаете в людях! (В отчаянии.) Пью с вами, майор! За верность друзьям! За верность мыслям!
М и щ е н к о и С е р е ж а (вместе).
Нет преград
Для орлят —
Пули не боятся!..
Уходят. Духовой оркестр смолк. Уже в тишине последней вспышкой фейерверка озарилось небо. Входит Г р и б о е д о в.
Г р и б о е д о в. Куда исчезла Нина?
Д а ш е н ь к а. Видели… фейерверк?.. Я думаю, произошло несчастье…
Г р и б о е д о в. Какое несчастье?
Д а ш е н ь к а. И в этом вы виноваты, вы…
Г р и б о е д о в. Я?
Д а ш е н ь к а. Вы. И отчасти я.
Г р и б о е д о в. Бог знает, что вы говорите! Вечно у вас какие-то тайны, в которых простому смертному не разобраться. Где Нина?
Д а ш е н ь к а. Она на кладбище.
Г р и б о е д о в. На каком кладбище? Почему?
Д а ш е н ь к а. Она пошла одна в самое глухое и страшное место, чтобы доказать, что она не трусиха.
Г р и б о е д о в. Чтобы доказать, что не трусиха? Господи, я думал, что вы и в самом деле выросли!.. Однако пойдемте к ней навстречу! Вдруг вправду что-нибудь стряслось!..
Д а ш е н ь к а. Тише! (Отбегает от него.)
В темном квадрате дверей показывается белая фигурка Н и н ы. В ее руках — цветок. Грибоедов прижимается к портьере. Нина подходит к Дашеньке и молча протягивает ей цветок.
Ты сердишься на меня?
Н и н а. Да.
Д а ш е н ь к а. Хорошо… хорошо… (Выхватывает цветок и убегает.)
Нина направляется к противоположной двери, задумчиво развязывая шаль.
Г р и б о е д о в. Нина, а если я попрошу вас остаться?
Н и н а (вздрогнув). Что?
Г р и б о е д о в. Идите сюда, я хочу вам кое-что сказать…
Нина делает несколько шагов к Грибоедову и опускается в креслице возле фортепиано. Он подходит к ней и садится рядом.
(Ласково.) Подпоручик Пулло…
Н и н а. Вы веселитесь, но не веселый. Вы смеетесь, а вам не смешно. Я вижу…
Г р и б о е д о в. Нет… По крайней мере сегодня я был по-прежнему весел, как давно не был… Но мне сразу стало грустно, лишь только вы ушли.
Н и н а. Не надо говорить так.
Г р и б о е д о в (улыбнувшись). Извольте, перейдемте к поучительным разговорам о дожде и снеге.
Н и н а. Вот вы и рассердились. Опять надели свою маску. Разве я потеряла искренность вашу? Почему?
Г р и б о е д о в. Другие были времена! Вы были девочка, подружка моя маленькая…
Н и н а. А теперь?
Г р и б о е д о в. Теперь?.. Давеча я сказал вам: свершилось чудо…
Н и н а (очень тихо). Что?..
Г р и б о е д о в. В душе моей оно произошло раньше… Северное солнце Петербурга. Мертвые взгляды… Сонные лица… Ни молодости, ни друзей — как будто все угасло… И вот тогда-то возник ваш дом.
Н и н а. Боже мой, боже мой. (Взяла его руку, как будто защищаясь ею от его же слов.)
Г р и б о е д о в. Тревога росла в сердце!.. И не спалось!.. Под однообразный звон дорожных бубенцов, проезжая через Россию, через всю мою Россию, я уже не мог не думать о вас, и мне приснилось…
Н и н а. Я тоже… видела… сон.
Г р и б о е д о в. Что дано во сне, пусть исполнится наяву. (Обнимает ее и целует.) Трусишка моя!
Н и н а. Я не трусишка!.. Нет! Я не трусишка больше.
Г р и б о е д о в. Не трусишка?.. Тогда не значит ли это, что моя?
Н и н а. Ах, Грибоедов! Сердце мое разорвется! Пустите меня! (Убегает.)
Окно открыто, ночная тьма, два-три огонька в листве. Грибоедов смотрит в сад. Доносятся звуки зурны, далекое грузинское пение.
Г р и б о е д о в. Тифлис… Тифлис…
З а н а в е с
Золотая тифлисская осень в разгаре. Дом Чавчавадзе, в котором проживают молодые Грибоедовы. В широком полуовале окна, почти во всю стену, как в арке, — Давидова гора и пониже — цветные балкончики, черепичные крыши, утопающие в огненно-красной листве садов.
Н и н а и А л е к с а ш а. Алексаша вешает в шкаф грибоедовский вицмундир, украшенный звездой.
А л е к с а ш а (поет).
У церкви кареты стояли,
Там пышная свадьба была…
Н и н а. Перестань петь.
А л е к с а ш а (не обращая внимания).
Невеста была в белом платье,
А жених был приколот к груди…
Н и н а. Ты хоть бы соображал, что поешь…
А л е к с а ш а. Что надо, то и пою. (Поет.)
А жених был приколот к груди…
Н и н а (заткнув уши). Глупо… Боже мой, как глупо…
А л е к с а ш а. Не изволите знать русских песен, а говорите разные слова.
Н и н а. Уходи.
А л е к с а ш а. Изволите так говорить, а не понимаете… я делом занят.
Н и н а. Целый день тем и занят, чтобы изводить меня. Я не выдержу и скажу Александру Сергеевичу…
А л е к с а ш а. Изволите угрожать, а я с Александром Сергеевичем с детства…
Н и н а. А я его жена! И ты не смеешь так со мной разговаривать!
А л е к с а ш а. Изволите ли знать, у нас разные барыньки были, и ничего, почитали меня.
Н и н а (в слезах). Пошел вон! Пошел вон!
А л е к с а ш а (уходя).
Невеста была в белом платье,
А жених был приколот к груди…
Смерив его взглядом сверху вниз, входит М а л ь ц е в.
Нина сидит, отвернувшись. Алексаша ушел.
М а л ь ц е в. Удивляюсь Александру Сергеевичу. Этого негодяя надобно выпороть как следует и услать в деревню.
Нина молчит.
Хотя, должно быть, Александр Сергеевич не осведомлен. Вы разрешите, Нина Александровна, я доложу?
Н и н а (поспешно). Нет, нет, не надо.
М а л ь ц е в. Не следует поощрять.
Н и н а (повышая голос). Я прошу вас — не надо.
М а л ь ц е в. Как угодно. (Кладет пакеты на стол.) Вот почта на имя Александра Сергеевича. Пакет от его высокопревосходительства Родофиникина, письма…
Н и н а. Александру Сергеевичу вы не скажете ни одного слова.
М а л ь ц е в. Слушаюсь.
Н и н а. И кроме того, я прошу вас, раз и навсегда: не вмешивайтесь в жизнь моего дома.
М а л ь ц е в. Виноват.
Н и н а. А что касается Алексашки, то он — наш самый лучший и преданный слуга. Прошу запомнить.
М а л ь ц е в. Виноват. Я действовал исключительно по расположению сердца и велению совести.
Н и н а. Благодарю вас. Почту передам.
Мальцев почтительно, как все, что он делает, движется к дверям. Входит Г р и б о е д о в в отличном настроении.
Г р и б о е д о в (декламируя). Что за оказия! Молчалин, ты, брат?
М а л ь ц е в. Как-с?
Г р и б о е д о в. Зачем же здесь? И в этот час?
Н и н а (подхватывая его игру). Сейчас с прогулки он.
Г р и б о е д о в. Друг, нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок? (Резко изменив тон.) А-а, почта.
М а л ь ц е в. Фельдъегерем из Петербурга. (Быстро подходит к столу, достает один из пакетов.) От его высокопревосходительства…
Г р и б о е д о в. Родофиникина?
М а л ь ц е в. Да-с. Выражают удивление по поводу нашей задержки в Тифлисе.
Г р и б о е д о в (сдвинув брови). Хорошо, я ознакомлюсь.
Мальцев уходит. Грибоедов вскрывает почту.
Н и н а. Не люблю этого человека.
Г р и б о е д о в. Напрасно. Константин Константинович Родофиникин знает толк в людях.
Нина быстро подходит к нему.
Н и н а. Вы… Ты расстроен чем-то?
Г р и б о е д о в (углубившись в письмо). Ангел мой…
Н и н а (заглядывая через его плечо). Родофиникин… Родофиникин… Какая смешная фамилия…
Г р и б о е д о в. Пикуло-человекуло. Греческая букашка!
Н и н а. Это он тебя расстроил?
Г р и б о е д о в. Ну, к этому надобно привыкнуть! (Встает, с горечью.) Но ведь, кроме него, пишут добрые, хорошие люди, Нина… Оказывается, я черств, я занят собственным возвышением и не прикладываю сил, чтобы облегчить участь своих лучших друзей!..
Н и н а (тихо). Я знаю, про кого ты говоришь…
Г р и б о е д о в. Да, про тех, кто в Сибири. Судьба их решена самим государем… Что я могу сделать? Я писал, я просил. Вместо ответа от меня требуют, чтобы я как можно скорее покинул Тифлис и выехал в Тегеран.
Н и н а. Может быть, правда, тебе надобно ехать скорее?
Г р и б о е д о в. Нет. В том польза дела, а не моя прихоть. Но в Петербурге хотят, чтобы я попал туда немедля, пока бушует еще огонь, не улеглись распри и ненависть ко мне легко разжигаема.
Н и н а (испуганно). Ненависть? Значит, в Тегеран страшно ехать?
Г р и б о е д о в. Я пошутил. Конечно, не страшно, но лучше бы повременить. Вот и все. Ангел мой, не думай об этом…
Н и н а. Легко разжигаемая ненависть?.. К тебе? Бог мой, вас так любят все и ценят…
Г р и б о е д о в. Любят… ценят… (Целует ее.)
Входит А л е к с а ш а.
А л е к с а ш а (мрачно). Вот вы изволите тут разговаривать, а вас там дожидаются.
Г р и б о е д о в. Кто?
А л е к с а ш а. Изволите спрашивать, как будто я интересовался.
Г р и б о е д о в. Узнай. И доложи.
А л е к с а ш а (уныло). Пожалуйста. (Уходит.)
Н и н а (высвобождаясь из объятий Грибоедова). Все время дела… Кто-то приходит… куда-то надобно ехать…
Г р и б о е д о в. Подожди! Скоро я стану навеки твоим цинандальским отшельником! Скину дипломатический фрак, пошлю к черту греческую букашку пикуло-человекуло, а с ним и этого позолоченного карлика… И мы заживем! Буду сидеть и писать! И никого, кроме тебя, не видеть… Будет дом, твой дом и земля, приютившая меня… твоя земля!