Г р и б о е д о в. Успокойтесь! Успокойтесь! Разве вам не жаль их? Хорошо. Если не можете сердцем, так разумом поймите. Мы заключили мир в Туркманчае, и это означало, что вся Восточная Армения обрела наконец свою землю, освободилась от мусульманского ига. Это означало также, что Россия взяла под защиту армянский народ, который доверился ей!.. Или я составлял и подписывал договор, который сейчас окажется обманом? Женщины, о которых говорите вы, несчастные пленницы, как и тысячи других таких же, они верят вам, мне, зданию русской миссии, русскому послу!..
М а л ь ц е в. Да? Вас тронули слезы из черных глаз каких-то женщин, которых вы, быть может, и не увидите никогда?! А слезы из глаз вашей супруги, об этом забыли?..
Г р и б о е д о в. Бог знает, что вы говорите, потеряв рассудок со страху!
М а л ь ц е в. Александр Сергеевич, но вы же знаете… Нина Александровна… она в положении… она одна… в Тавризе… Как можете вы!..
Г р и б о е д о в. Прошу вас, наши деловые разговоры окончены на сегодня.
М а л ь ц е в. Хорошо-с. Тогда позвольте напомнить вам… исключительно ли по склонности своей к изучению разных древностей посещает доктор Макнил мечети, в особенности их главного муллу?..
Г р и б о е д о в. Однако вы начинаете разбираться в дипломатических тонкостях, мой друг!
М а л ь ц е в. Благодарю вас. И кстати, осведомлены ли вы, что он, как и шах, сегодня в полдень отбыл из Тегерана?
Г р и б о е д о в. Доктор Макнил?
М а л ь ц е в. Смею доложить, это так. А вы сами говорили, что доктор Макнил никогда не уезжает и не приезжает зря.
Г р и б о е д о в. Это очень важное сообщение, Иван Сергеевич. Прикажите Кузьмичеву, чтобы вся охрана была на ногах. Спокойной ночи.
М а л ь ц е в (шепотом). Умоляю вас! Отпустите меня. Я уеду завтра.
Г р и б о е д о в. Вы уедете не позже чем через два дня, несмотря на то что доктор Макнил вряд ли заинтересован в возвращении каждого лишнего свидетеля, даже такого, как вы.
М а л ь ц е в. Боже мой! (Убегает.)
Грибоедов греется у камина.
А л е к с а ш а. Вот вы изволите подбрасывать поленья, а я лежу…
Г р и б о е д о в. Сам виноват. Я же тебе сказал, даже носа не высовывать, а ты…
А л е к с а ш а. Изволите так говорить, а не знаете… я подарок искал…
Г р и б о е д о в. Так тебе и надо.
А л е к с а ш а. Так мне и надо… (Поет.) «У церкви кареты стояли…» (Вздыхает.) Так мне и надо! Я пел, а Нина Александровна заместо того, чтобы мне, казенному человеку, выговорить как следует…
Г р и б о е д о в (болезненно). Что — Нина Александровна?
А л е к с а ш а. Ах! Изволите не верить!.. С прошлой почтой подарочек мне прислала… вышитый серебром кушачок, вот он. Как же я к ней без подарочка вернусь!.. (Поет.) «У церкви кареты стояли…»
Г р и б о е д о в. Помолчал бы, помолчал… В особенности о ней… Эх, франт-собака… (Сгорбившись, сидит у камина.)
Во дворе солдатские голоса: «Ать-два — левой», потом русская песня, ее поют солдаты: «Не сырой дуб к земле клонится…»
Какая противная зима в Персии… Сыро… Холодно…
Гаснет свет. И когда он зажигается снова, в комнате никого нет. Это — утро. Вбегает М а л ь ц е в, на ходу пристегивая коротышку шпагу. Навстречу ему бежит Ш а х н а з а р о в.
Ш а х н а з а р о в. Пятьсот… шестьсот… тысяча человек вышли из мечети Имам-Зумэ… Толпа растет непрерывно!.. Она движется сюда!
Уже слышен отдаленный гул толпы, как глухой гул нарастающего шторма.
М а л ь ц е в. Господи помилуй!.. Господи… Господи… Что же делать?
Ш а х н а з а р о в. Я отдал распоряжение казакам. Главное — удержать ворота… Слышите?
М а л ь ц е в. Боже мой…
Ш а х н а з а р о в. Где Александр Сергеевич?
М а л ь ц е в. Кажется, у себя наверху… Это он, он… со своим проклятым высокомерием!..
Ш а х н а з а р о в (прислушивается). Они требуют выдачи Маркарьяна и женщин…
М а л ь ц е в (истерически). Выдать! Выдать!
Наверху, на лестнице появляется Г р и б о е д о в. Он в парадном мундире, расшитом золотом, в треуголке, со шпагой в лакированных ножнах на левом бедре.
Г р и б о е д о в. Ворота надежны?
Ш а х н а з а р о в (неуверенно). Полагаю… Там Кузьмичев…
Г р и б о е д о в. А что городская полиция — сарбазы, не знаете?
Ш а х н а з а р о в. Не знаю. Толпа растет.
Г р и б о е д о в. Должно быть, все сопровождают шаха, предпринявшего своевременное путешествие за город. Надежна ли охрана флигеля?
Ш а х н а з а р о в. Там Чибисов.
Г р и б о е д о в. Ну и отлично. (Мальцеву.) Вы плохо выглядите. Что с вами? Не спали?
М а л ь ц е в. Не спал.
Г р и б о е д о в. Бессонница — самое ужасное на свете. Надо спать. Обязательно надо спать.
Вбегает А л е к с а ш а.
А л е к с а ш а (кричит почти по-бабьи). Они убили Кузьмичева!!
В этот момент — залп из ружей.
Ворвались! Ворвались!
Г р и б о е д о в. Франт-собака, приведи себя в чувство.
А л е к с а ш а (всхлипнув). Изволите так говорить, как будто я испугался, а я что?.. Куда прикажете?..
Г р и б о е д о в (показывая на дверь). Вот сюда.
Яростные крики толпы нарастают: «Фет-Али-шах!». «Фет-Али-шах!», «Вазир-Мухтар!», «А-а-а!!»
Ш а х н а з а р о в. Толпа требует, чтобы русский посол вышел к ней.
М а л ь ц е в. Александр Сергеевич, прячьтесь!.. Выдайте им этих людей… Александр Сергеевич…
Г р и б о е д о в. Молчать!
Еще один залп из ружей, совсем у самой двери, — и сразу не крик, а вопль толпы.
(Направляется к двери. Шахназарову.) Откройте.
В этот момент Мальцев быстро, воровски взбегает по лестнице и скрывается. Шахназаров подходит к двери.
Ш а х н а з а р о в. Александр Сергеевич, отойдите. Я умею с ними говорить. Поручите мне.
Распахивается дверь. Синее ослепительное небо. Солнце. Вой исступленной толпы несется снизу. У двери лежит убитый казак. Шахназаров что-то выкрикнул по-персидски и, подняв руку, начинает спускаться вниз. Несколько выстрелов. Он падает.
Г р и б о е д о в (держа перчатку в руке, прямым шагом, весь чопорно выпрямившись, идет к двери. Остановившись в дверях, как золотое изваяние). Кто посмеет перешагнуть порог дома русского посланника? (Говорит негромко, но уже в абсолютной тишине.)
Толпа замирает. Кажется, если бы он двинулся дальше, она покорно расступилась бы перед ним. Но в это время сверху, в проломе потолка, показываются две фигуры персиян, бесшумно сползающих вниз. Грибоедов их не видит. Алексаша тоже. Персиянин, выхватив нож, кидается на Грибоедова. Но его грудью принимает Алексаша. Кровь! И это — как сигнал! Толпа с воем ринулась на Грибоедова.
Т е м н о
Тавриз. Дом английского посланника Макдональда. Большая казенная комната в лепных украшениях, обставленная с холодной роскошью. Выходит д о к т о р М а к н и л. Медленно пересекает комнату и останавливается у двери.
Пауза.
Д о к т о р М а к н и л (про себя). Всем глупым — счастье от безумья, всем умным — горе от ума… (Вздыхает. Это вздох человека, получившего право на отдых. Осторожно.) Нина Александровна, как вы себя чувствуете?
Г о л о с Н и н ы. Доктор Макнил, это вы?
Н и н а появляется в дверях.
Н и н а. Вы очень любезны. Я чувствую себя хорошо.
Д о к т о р М а к н и л. Главное — не надо волноваться. В вашем положении…
Н и н а. Я не волнуюсь, нет… Может быть, получены какие-нибудь вести… из Тегерана?
Д о к т о р М а к н и л. Обычная почта. Ничего особенного. Вам нужно гулять. Много кушать. Смотреть на все красивое и думать только о красивом.
Н и н а. Я так и стараюсь делать. Но этот город!..
Д о к т о р М а к н и л. Посмотрите старую мечеть. Хотите, поедем за город?
Н и н а. Нет, нет, а вдруг в это время вернется Александр Сергеевич…
Д о к т о р М а к н и л. Помилуйте, нас оповестят об этом заранее.
Н и н а. Спасибо, нет, я не поеду.
Д о к т о р М а к н и л. Леди Макдональд собирается. Прогулки, прогулки — первое условие…
Н и н а. Доктор, я прошу вас. Скажите мне прямо: что в Тегеране?
Д о к т о р М а к н и л. Но я уже не раз говорил вам. Тихо и спокойно. Его превосходительство господин Грибоедов пользуется всеобщим уважением, принят шахом, который ни с одним из посланников никогда не проводил столь длительной беседы. Мне рассказывали, шах не отпускал его в течение одного часа семнадцати минут.
Н и н а. И это действительно хорошо?
Д о к т о р М а к н и л. О! Великолепно! Небывало!
Н и н а. Ах! Но почему мне кажется…
Д о к т о р М а к н и л. Вы нервны. В вашем состоянии это вполне естественно. Прошу считать меня своим врачом и обращаться ко мне в каждом случае…
Н и н а. Спасибо.
Д о к т о р М а к н и л. Не смею мешать. (Учтиво кланяется, прикоснувшись к руке Нины.)
Нина скрывается в дверях. Доктор Макнил медленно пересекает комнату в обратном направлении. В противоположных дверях появляются С е р е ж а Е р м о л о в и Д а ш е н ь к а.
Д а ш е н ь к а (шепотом). Она здесь?
Д о к т о р М а к н и л. Тшшш! Будьте осторожны! Избави вас бог проговориться… Делайте так, как решили. Она очень плоха.
Д а ш е н ь к а (вдруг). Доктор! А почему… вы уехали из Тегерана?
Д о к т о р М а к н и л. Мои дела были закончены, вот и все. Да и чем я мог помочь? Простите меня. Он был слишком резок и упрям.
Д а ш е н ь к а. Тшшш!
В дверях — Н и н а.
Н и н а (с криком). Что? Ты? Почему ты здесь? (Бросается к Дашеньке.)