Где возлюблены красы?
Хладно севера дыханье,
Грозно моря колыханье,
Лед сковал мои власы.
Хохоток громче.
Ты напрасно убегаешь,
Я любовью окрылен,
Быстрый ток шумит с утеса,
Воет волк во мраке леса,
Путь метелью занесен…
Возвратись и ты, о Зами…
Я к о в л е в. Кюхли вздыблены власы…
И л л и ч е в с к и й. Страшно Кюхлино дыханье…
П у ш к и н. Кюхли грозно колыханье…
В с е. Наши лед сковал власы!
К о ш а н с к и й. Господа, я прошу удержать смех. Неужели не хватает благоприличия и тихого чувства? Господа, господа!
Кюхельбекер опускается на стул, махнувши рукой.
Продолжайте, Кюхельбекер. В строках ваших улавливаю пламень. Тише, господа!
К ю х е л ь б е к е р. Не буду.
Пауза.
К о ш а н с к и й. Пушкин, а вы?
П у ш к и н. У меня еще власы не вздыблены. И что-то… кюхельбекерно… Позвольте выйти?
Кюхельбекер, разъяренный, вскакивает.
Т е м н о
Класс фехтования под руководством знаменитого г - н а В а н в и л я. Л и ц е и с т ы с эспадронами в руках выстроены попарно друг против друга. Они выстроены так, чтобы рост противников был примерно равен. П у ш к и н стоит против маленького лицеиста К о м о в с к о г о, К ю х е л ь б е к е р — против высокого Б р о г л и о.
В а н в и л ь. Сходитесь!
Кюхельбекер тотчас бросает своего противника и оказывается против Пушкина.
К ю х е л ь б е к е р. Сейчас я поражу тебя, обезьяна, за все твои выходки!
В а н в и л ь. Кюхельбекер! Сие не по правилам! Длина ваших конечностей не соответствует…
П у ш к и н. Оставьте нас. (Кюхельбекеру.) Ответишь за обезьяну, лапландец!
К ю х е л ь б е к е р. Ответишь за «кюхельбекерно»! Ответишь за лапландца.
Ударили скрещенные эспадроны. Пушкин ловок и увертлив. Еще секунда, и он уже яростно нападает, теснит Кюхлю.
И л л и ч е в с к и й.
Он жмет его с любовью брата,
Погиб наш Кюхля без возврата!
Все приостановили сражение, возбужденно наблюдая схватку Пушкина с Кюхельбекером.
В а н в и л ь. Делайте круазе! Делайте круазе! Первый штосс! Второй штосс! Браво, Пушкин! Так, так. Поворот! Финт-тиерс! Финт-тиерс, Кюхельбекер! Пушкин! Бросок на противника! Анкор! Еще анкор! Удар кварт! Удар по шпаге! Выпад! Реприз и укол! Браво!
Эспадрон выскальзывает из рук Кюхельбекера, и он падает, не удержав равновесия. Восторженные возгласы лицеистов.
Г о р ч а к о в. Финита ла комедия!
И л л и ч е в с к и й. Упал Пегас, навьюченный лапландскими стихами!
П у ш к и н.
Убит наш Кюхля, но в раю не будет,
Творил он тяжкие грехи.
Пусть бог дела его забудет,
Как мир забыл его стихи.
Я к о в л е в (поет в духе весьма чувствительного романса).
Какой-то под углом продавец горько выл.
И как не выть? Бумаг для семги не достало.
И не в чем продавать! Товар меж тем гниет…
— Утешься! — я сказал, — беды великой нет:
Поэму Кюхля издает!
К ю х е л ь б е к е р. Паяс, замолчи!
В а н в и л ь. Оставьте шутки. Я смешлив. Господа, урок продолжается. Господин Пушкин! Выпад! (Оживленно показывает.)
Я к о в л е в. Но, господин Ванвиль, вам неизвестно, что по соседству с нами находится длинная полоса земли, называемая Бехелькюхельриада, производящая торг мерзейшими стихами…
П у щ и н (с гневом). Хватит, мудрецы!
И л л и ч е в с к и й. Ужас!
Плутягин под судом,
Хваталкин под кнутом,
Того колесовали,
Того в Сибирь сослали,
А Кюхельбекер, сочинив, —
Жив!
К ю х е л ь б е к е р. Замолчите! Замолчите! Замолчите!
Д е л ь в и г (подошел к нему, сочувственно). Успокойся, любезный друг. Не будь язычником, лапландец. (Меланхолически выливает на голову Кюхельбекера воду.)
Как раз в этот момент появляется П и л е ц к и й - и н с п е к т о р.
П и л е ц к и й - и н с п е к т о р. Господин Дельвиг, что вы делаете?
Д е л ь в и г. Я…
П и л е ц к и й - и н с п е к т о р. Очки, господин Дельвиг, очки.
Д е л ь в и г. Я снял.
П и л е ц к и й - и н с п е к т о р. Если вы не будете воздерживаться от дерзостей, имя ваше будет выставлено на черной доске, оставаясь и при посещении лицея посторонними лицами.
Кюхельбекер, стоявший все это время закрыв лицо ладонями, вдруг срывается и стремительно убегает.
П у щ и н (бежит за ним). Кюхля!
Вслед за ним убегают Пушкин, Яковлев и Горчаков.
П и л е ц к и й - и н с п е к т о р (обращаясь к Ванвилю). Что происходит тут?
В а н в и л ь. О! Господин Пушкин, первейший наш фехтовальщик, четырьмя классическими выпадами выбил эспадрон из рук господина Кюхельбекера. В сем непостижимом поединке, при несоразмерности физических конечностей, единственно только высокой техникой, находчивостью и быстротой, господин Пушкин…
Вбегает П и л е ц к и й - г у в е р н е р, за ним, припадая на хромую ногу, дядька-надзиратель З е р н о в.
П и л е ц к и й - г у в е р н е р. Он сумасшедший! Он бросился в пруд!
Возвращаются П у ш к и н, Я к о в л е в и Г о р ч а к о в.
П у щ и н. Слава богу, там был садовник, и мы подоспели…
Я к о в л е в. В один миг вытащили багром, зацепили и вытащили.
Г о р ч а к о в. Курьезная проделка! Он решил утопиться в пруду, где нельзя утонуть и мыши.
П у щ и н. Однако он впал в беспамятство, и его унесли в лазарет.
И л л и ч е в с к и й (высунувшись из-за классной доски). Теперь, как пить дать, Пешель поставит ему клизму. (Скрылся за доской.)
Д е л ь в и г. Где Пушкин?
П у щ и н. Он вымок не меньше Кюхли и убежал к себе.
П и л е ц к и й - и н с п е к т о р. На ваших уроках, господин Ванвиль, творится неподобное. Я вынужден доложить об этом директору.
В а н в и л ь. Но позвольте, Мартин Степанович…
Пилецкий-инспектор и Ванвиль уходят. Из-за доски выходит И л л и ч е в с к и й и переворачивает доску. На ней нарисована известная карикатура Илличевского: лицеисты, сидящие в лодке, багром вытаскивают Кюхлю из воды. Внизу надпись:
Клит бросился в реку,
Поплачьте о поэте!
И л л и ч е в с к и й. Мудрецы! Разве не украсит наш журнал это новое произведение лицейской музы?
Т е м н о
Поздний вечер. Железная кровать, комод, конторка, стул перед ней. Стол для умывания. Решетка в верхней половине двери, через которую виден освещенный ночником коридор. В этой коморе (нумер четырнадцатый) живет лицеист Александр Пушкин. А через стену, в точно такой же коморе (нумер тринадцатый), — лицеист И в а н П у щ и н. Лунный свет льется в окно. П у ш к и н полусидит на кровати, на полу чернильница, на «оленях тетрадка. Видно, как по коридору проходит хромоногий дядька-надзиратель З е р н о в.
З е р н о в. На исходе десятый час! Спать! Спать! (Движется свет ночника, фигура дядьки уходит дальше, голос глуше.) Тушите свечки! Спать!
И — тишина.
П у ш к и н (то грызет перо, то пишет, то бормочет).
Везде со мною образ твой,
Везде со мною призрак милый,
Во тьме полуночи унылой,
В часы денницы золотой…
П у щ и н (стучит в стенку). Ты что гудишь?
П у ш к и н. Стихи. (Читает громче.)
То на конце аллеи темной
Вечерней тихою порой,
Одну, в задумчивости томной,
Тебя я вижу пред собой…
Жано, любил ли ты когда-нибудь? И так, чтоб образ ее неотступно следовал за тобой, томя сердце…
П у щ и н. Любил? А ты! (Удивленный, сел.) Терпеть не могу девчонок.
П у ш к и н. О! Это было несколько лет тому назад. Давно. Ее звали Софьей.
П у щ и н. Давно?
П у ш к и н. Еще в Москве. В Харитоньевском переулке.
П у щ и н. Позволь, а сколько же тебе было лет?
П у ш к и н. Мне?
П у щ и н. Могу представить. Но — ей?
П у ш к и н. Она была немногим младше меня. Ей было тогда пять лет.
П у щ и н. Пять лет?
П у ш к и н. Да, да.
Одну в задумчивости томной
Вечерней тихою порой…
П у щ и н. Ну вот, теперь еще решил изображать влюбленного и роковую страсть на всю жизнь?
П у ш к и н (мечтательно). В ту пору я любил гулять, воображая себя богатырем, расхаживая по саду и палкой сбивая верхушки растений…
П у щ и н. Ну тебя…
П у ш к и н (отбросив перо, некоторое время лежит молча, положив руки под голову и глядя в потолок, потом стучит в стенку). Жано, ты спишь?
П у щ и н. Нет.
П у ш к и н. Завидую Горчакову. Ах, Жано! Я должен признаться. В самом деле — блестящ, красив, богат! Впереди — какая жизнь! В алмазных звездах, в беспрестанной славе возвышенный!.. (С живостью сел.) Ну, представь себе!
П у щ и н. Вот ведь экая пустота заводится иной раз у тебя в голове.
П у ш к и н. А ты вообрази! Крутить усы, бренчать шпорами… (Приложившись к стенке, шепотом.) Хочу быть гусаром! Люблю блеск, Пущин!
П у щ и н. Уж как тебе пристало!
П у ш к и н