К р у м и н ь. Не пускать. Хватит племянничка.
Андрюхин ушел и вскоре вернулся с кружкой чая и ломтем хлеба. Из кармана достал кусок сахару, сдул с него пыль и крошки табака.
А н д р ю х и н. Поесть надо.
К р у м и н ь. А сахар откуда?
А н д р ю х и н. Откуда, откуда… Пайковый.
К р у м и н ь. Мой?
А н д р ю х и н. Наш.
К р у м и н ь. Вот что, Петро… (Курит, курит, курит.) Михаила Яловкина я, пожалуй, допрашивать сегодня не могу.
У тетушки Милы. Вечереет. В комнате Ш е в ч и к и только что вошедший С а м а р о в - С т р у й с к и й.
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Я сидел в приемной, когда привели Неховцева. В приемной его не оставили, а увели, должно быть, прямо в тюрьму.
Ш е в ч и к. Я это предчувствовал. Только не рассказывайте Людмиле Яковлевне. Ее, конечно, не пустят, и она вот-вот появится. О чем вас спрашивали? Обо мне спрашивали?
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Голуба моя, я сразу, с первых слов дал понять, с кем они имеют дело. Круминь произвел на меня впечатление, так сказать, вполне интеллигентного человека. Он проводил меня до дверей, чтобы я не заплутал…
Ш е в ч и к. А вы там ничего не слышали о Мишке Яловкине?
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Затыкаю уши. Я ничего не слышал.
Ш е в ч и к. Ох, как я вас понимаю! Еще бы, конечно, испугаешься…
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Там никогда не следует показывать, что испугался. Вот тогда-то они начинают думать, что ты виноват.
Ш е в ч и к. В чем я виноват? В чем? В чем?
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Это неважно. Все равно у них поменьше надо говорить. Не болтать лишнего.
Ш е в ч и к. А я наболтал, ужас сколько наболтал! И про колокольню, и про…
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Про куплеты неблагородно, Константин Иовыч.
Ш е в ч и к. Про какие куплеты? Неужели? Боже ж мой! Я был как во сне. Ужас, ужас! И ничего не помню…
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Хорошо еще, что там понимают.
Ш е в ч и к. Пропал, совсем пропал!
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Такие не пропадают. Уверяю вас, вы скорее моего углядите, как ловко можно устраиваться в новых обстоятельствах жизни.
Ш е в ч и к (озлившись). Учусь у вас: нос по ветру — и не простудишься.
С а м а р о в - С т р у й с к и й (не без горечи). Реплика шута из «Короля Лира», действие первое, сцена четвертая. Будете артистом.
Вбегает А н я.
А н я. Где Людмила Яковлевна? Где тетушка Мила? Папа вернулся!
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Ни минуты не сомневался в этом.
А н я. А ее еще нет?
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Нормально. Она же ушла совсем недавно.
А н я. И Сережи нет?
Ш е в ч и к. Валерка Конюс определенно говорит…
С а м а р о в - С т р у й с к и й (перебивая его). Ничего с ними не случится, поверьте мне.
А н я. Не знаю почему, но и я вдруг как-то успокоилась. Падаю от усталости. Съем коржик. И почему-то уверена. Они сейчас вернутся. Оба. Чувствую. Папа немного нервничает, то есть ходит и цепляет нога за ногу. Это значит, он чуть нервничает, но он все время повторяет: «Не беспокойся, Аня, Круминь умный человек». А когда папа говорит так…
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Уж кто-кто, а Дмитрий Васильевич сразу его раскусил. И верно: тонкий и умный человек.
Ш е в ч и к. Молчу, молчу. Я был как во сне.
А н я (у окна, вдруг). Я ведьма! Я сказала! Идут! Идут, идут! Тетушка Мила, Сережа…
С а м а р о в - С т р у й с к и й (Шевчику). Вот вам ваш Валерка Конюс…
Ш е в ч и к. Оставьте меня.
А н я. Сережа — мрачнее тучи.
Входят С е р е ж а и т е т у ш к а М и л а.
С а м а р о в - С т р у й с к и й (бросается к Сереже и обнимает его). Сергей Тимофеевич! Душа! Я счастлив, счастлив! Вдвойне счастлив, если, так сказать, и мой разговор там возымел действие!
Сережа молча освобождается от него и отходит в сторону.
Ш е в ч и к. Фу, гора с плеч.
С а м а р о в - С т р у й с к и й. И вот, слава богу, все целы и невредимы. Нет, жить можно, господа, жить можно!.. Людмила Яковлевна, голубушка, что с вами?
Т е т у ш к а М и л а. Со мной? Со мной ничего. Я ничего. (Нервно расставляет чашки.)
Аня помогает ей, встревоженно поглядывая на Сережу.
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Конечно, поменьше бы таких вызовов, но они, что ни говорите, взбадривают. Господа! Хотя еще для разговления, если можно так выразиться, время не пришло, еще только плащаница распятого бога, но для нас, так сказать, уже — Христос воскрес! (Берет гитару.) Людмила Яковлевна! Великодушная, роскошная вы моя! Да, да, сегодня страстная суббота, не годится православному человеку, но… не могу я! Не могу не спеть душевно, от переполненного сердца, как певал в кругу друзей в роковые минуты! (Поет.)
Если жизнь не мила вам, друзья,
Если сердце терзает сомненье,
Вас рассеет здесь песня моя,
В ней тоски и печали забвенье.
Дай, милый друг, на счастье руку,
Гитары звон развеет скуку…
С е р е ж а (резко повернувшись). Перестаньте! Сегодня ночью на спусках к Заречью Миша Яловкин убил Волковича.
А н я (вскрикнув). Что?
Т е т у ш к а М и л а. Ах, не надо бы, не надо бы сейчас говорить… (Присела на краю стола и закрыла лицо руками.)
Ш е в ч и к. Вот вам!.. Валерка Конюс… Слухи…
С а м а р о в - С т р у й с к и й (нервно). У вас вечно. Нельзя же так, Шевчик.
Ш е в ч и к. А вам-то что? С вас как с гуся вода.
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Нет, дорогой мой, я чувствую беду не меньше, чем вы. Товарищи! Революция не щадит. Ее закон суров! Людмила Яковлевна, Анна Дмитриевна, если бы хоть чем-либо я мог помочь вам, я бы с радостью… Видит бог, этих людей я видел лишь мельком… Сергей Тимофеевич, но ведь это же был ваш друг!.. Как же так, как же так? И что я могу сказать товарищу Круминю в вашу защиту, что?.. Где моя шляпа? Вот моя шляпа. О боже мой… (Суетясь, уходит.)
С е р е ж а. Крыса.
С а м а р о в - С т р у й с к и й (неожиданно возвращаясь). Мне послышалось, что кто-то сказал «крыса»?
С е р е ж а. Это я сказал. И могу объяснить.
С а м а р о в - С т р у й с к и й. Нет, позвольте, объяснять буду я! Итак, я — крыса? Схватил, так сказать, шляпу и кинулся спасать себя из этого зачумленного дома?.. Именно так! Но — почему? Потому что я живой, а не мертвец! Потому что у меня не рыбья кровь! И не с тонущего корабля я бегу, нет! Я остаюсь на живом корабле, который плывет дальше, и его кидает из стороны в сторону, и бог знает, что еще с ним будет! Я этого не испугался! Нет! Когда русский актер убегал от своего времени? Милостивый государь, я русский актер, я живу, и я останусь живым навеки! Честь имею. Руку! Руку!
Все сидят, не двинувшись, и он уходит.
А н я. Сумасшедший. Все сумасшедшие. Цирк.
Т е т у ш к а М и л а. Оставьте посуду, Аня. Одну и ту же чашку вы перетираете десять раз.
А н я (Сереже). Господи, неужели это правда? Не верю, не верю. Да, Митя был в меня влюблен. Был, был. Я это знала. Однажды он очень поссорился с Мишей. Я даже не заметила, из-за чего. Ах, да. Миша начал декламировать что-то из «Анатемы». «Где истина, где истина, где истина, не камнями ли она побита, не во рву ли зарыта она…» А Митя стал над ним насмехаться, ну, знаете, как он умел…
С е р е ж а. Не надо, Аня.
А н я. Господи, неужели и Миша был влюблен? С ума сойти…
С е р е ж а. Я говорю — не надо, Аня. То, что вы говорите, не имеет ни малейшего отношения к тому, что произошло.
А н я. А по-вашему? Что по-вашему? Из-за чего это произошло? Не смеешь ты, не смеешь!.. Я пока еще не твоя жена!
Т е т у ш к а М и л а. О, боже мой! (Шевчику.) Пойдем, Костик. Это не юность, это бог знает что!..
Шевчик и тетушка Мила ушли.
А н я (продолжая). Ты можешь грубить сколько хочешь, да еще при всех! А я могу зареветь, потому что только одна я знаю. В последний раз, когда Митя был у меня, он был грустный и какой-то особенный. А когда ушел, я увидела листок. Он оставил записку. Он написал — помню почти дословно: «Я нарочно держусь как циник, потому что презираю всех девчонок, кроме тебя. Но ты обо мне не смей так думать, потому что если я тебя поцеловал тогда в саду, то это совсем по-другому. Знай это, помни!» У меня сжалось сердце. Боже мой, он был так печален! Он словно чувствовал, словно чувствовал! И я чуть не побежала за ним! (Смотрит на Сережу.)
Отвернувшись, он молчит.
Да! Жалею, что не побежала. Жалею! Потому что никто так не поражал меня, как он…
С е р е ж а. Помолчи.
А н я. Не буду молчать, не хочу, не стану! Теперь ясно, я была влюблена в него! И целовалась, да — целовалась!
С е р е ж а (с трудом). Зачем ты говоришь мне об этом?
А н я. Потому что… потому что…
С е р е ж а. Особенно сегодня, сейчас?
А н я. Может быть, никогда не сказала бы, а сейчас говорю и буду говорить!..
С е р е ж а. Раз в жизни не думай о себе. Хоть раз не думай, что все только и вертится вокруг тебя. Так не вертится, не вертится!.. Если бы просто ревность… Но есть, оказывается, вещи гораздо более важные. Есть вещи, когда надо пересмотреть всего себя, свое поведение и поступки и оглянуться вокруг, чтобы понять, как и зачем люди живут и сам ты чего стоишь и куда идешь.
А н я. А я, значит, по-твоему, не способна на это?
С е р е ж а. Нет у тебя никакого горя. Выдумываешь.
А н я (горестно). Цирк… Реветь, реветь хочу! Я думала, что ты мне друг!
С е р е ж а. Я был тебе другом.
А н я. Был? (Словно опомнившись.)