Хлопнула дверь, и вошел очередной солдат, небритый, в грязной форме. По привычке Тереза сделала ему глазки, и он подсел к их столу.
– Здорово, Мерлен, – сказал Филипп. – А где Сильвен? Я его жду, а он не идет чегой-то.
– Сильвен на маяке, – ответил Мерлен. – У него самое острое зрение, к тому же он в своей Савойе был знатный охотник, ну, генерал его и оставил.
– Ваш генерал вам прямо продохнуть не дает, – промурлыкала Тереза.
– У, гражданка, и не говорите, – объявил Мерлен. – Я только сменился, мы прям замучились мину эту мастерить, чтоб, значит, на воде держалась как надо.
Тереза насторожилась.
– Мину? Да вы что! А что за мина?
– Это, значит, чтоб англицкий корапь взорвать, – скороговоркой пояснил Мерлен. – Это генерал наш все придумал. У, генерал – голова! Сколотили мы, значит, под его присмотром типа плота, потом прикрепили на него бочки с порохом…
– Откуда порох-то? – спросил Филипп. – У нас же его мало.
– А это, значит, не наш порох-то, – объяснил словоохотливый Мерлен. – Это англицкий, которым они в городе чего-то взорвать хотели, вот бочки оттуда и остались. Щас стемнеет совсем, и на плот сядут двое наших, чтобы, значит, его направить к большому кораблю. Потом они в воду спрыгнут, мина подойдет к кораблю, генерал и подаст знак.
– Что за знак? – вытаращил глаза Филипп.
– Да стрелять по мине, дуралей, – объяснил Мерлен. – Паф! – Он пальцами изобразил пистолет, и Тереза невольно вздрогнула. – Для такого дела стрелок отменный нужен, вот твой приятель Сильвен и вызвался. Я же говорю, он там на маяке топчется, ждет. С маяка корабль как на ладони виден.
– Глупости все это, – забурчал Филипп. – Какой выстрел? Фитиль надо, как все нормальные люди делают, наши и подожгут его, прежде чем спрыгнуть в воду.
– Ага, а фитиль возьмет и погаснет, – ухмыльнулся Мерлен. – Там же кругом море, голова! Плеснет на него водой, и все… Не, наш генерал молодец. Такое придумать – я бы точно не догадался!
Глава 4
– Все готово, – сказал Кассандр.
Двое солдат, которые переоделись в темную рыбацкую одежду, уже ждали на берегу. Возле них стояли еще несколько – те, которые мастерили плот и сейчас собирались помогать стащить его в воду.
– Сильвен надежный человек? – спросил Кассандр у генерала.
Не отрываясь от подзорной трубы, тот буркнул: «Да».
– Ну, будем надеяться, – промолвил священник и отошел в тень.
Ош обернулся к солдатам.
– Сейчас, – сказал он негромко. – Когда луна зайдет за облако.
Ветер шевелил его волосы. Луи поглядел на плавучую мину, готовую отправиться по волнам в свой первый и последний путь, подумал о Дюнкерке, об Амелии, которая в этот час наверняка спала, и улыбнулся нежной, мечтательной улыбкой, которую так странно было видеть на этом решительном лице.
– Пора, – внезапно сказал он.
Луна зашла за облако. Возня, сопение, несколько приглушенных ругательств… и вновь спокойствие, вновь плеск волн, в котором едва различим другой звук – звук работающих весел.
– Плывет, – дохнул Кассандр. И больше не добавил ничего.
Припав к подзорной трубе, Луи следил, как плот, еле-еле различимый в ночи, скользит с волны на волну. Один раз он, судя по всему, закружился, и у Луи похолодело в груди, но гребцы сумели выровнять плот.
…На верхней площадке маяка Сильвио проверил ружье и прицелился. Generale сказал, что он выстрелит в воздух, и тогда Сильвио должен стрелять по бочкам. У него есть несколько секунд, максимум – минута, иначе англичане успеют обнаружить плавучую мину, и тогда Дюнкерку конец.
Сзади послышались чьи-то легкие шаги, и Сильвио невольно обернулся. Неужели generale сам решил…
Но это был вовсе не генерал.
– Привет, солдатик, – ласково промурлыкала Тереза.
На ней было открытое темно-красное платье, которое позволяло видеть все, что надо, и воображать все, чего не надо. Сильвио оторопел.
– Ви что тут делать? – пролепетал он. – Это маяк! Сюда проход запрещен!
– Ну, – протянула Тереза, – я просто хотела тебя навестить. Ты разве меня не помнишь?
– Я… – начал Сильвио, соображая, что она была подружкой Филиппа… и Филипп говорил, что она милашка… но все-таки странно, как она смогла забраться сюда, потому что внизу была охрана… да…
Ему надо было не размышлять, а просто стрелять в упор. Но Сильвио был честный человек. Он не сумел выстрелить в женщину – даже когда она прыгнула на него, как тигрица, и ударила его ножом в грудь – раз, другой, третий, и еще, и еще… Он повалился, хрипя, а Тереза все била и била.
– Вот тебе! На! Получай! Республиканец! Синий!
Перед глазами у него все плыло, во рту стоял противный железистый привкус, и кровь уже текла изо рта на пол… Тяжело дыша, Тереза наконец остановилась.
– Я подвел, – пролепетал несчастный савояр, и взгляд его застыл. Бывший настройщик музыкальных инструментов умер.
Желая еще хоть как-то выразить свою злость, Тереза пнула его ногой. Откуда-то снизу донесся выстрел.
– Ничего вам не будет, – сказала Тереза торжествующе.
Все удалось даже лучше, чем она рассчитывала, и теперь пора было уходить, пока ее не схватили.
…Луи опустил пистолет, из которого он только что выстрелил, и стоял, напряженно прислушиваясь. Кассандр схватил его за руку.
– Ничего, – прошептал Луи.
– Он предал нас! – выпалил священник. – Сейчас луна выйдет из-за облака, и англичане обнаружат мину! Все пропало!
Отшвырнув пистолет, Луи бросился бежать к маяку. Священник кинулся следом за ним, но длинная одежда мешала ему. Кассандр отстал.
Луи завяз в песке, споткнулся и упал, но тотчас же вскочил на ноги. Никогда в жизни он еще так не бегал. Он не видел никого и ничего перед собой, кроме маяка; и маяк этот становился все ближе. Внизу на ступенях лежало тело часового; Луи не стал даже тратить время на то, чтобы перевернуть его. Все его мысли были теперь только об одном – успеть, успеть наверх, пока луна не вышла из-за облака. Он распахнул дверь и во тьме, положившись лишь на свою память, стал взбираться по лестнице, перепрыгивая сразу через три ступени.
А затем навстречу ему ринулась тень, он скорее угадал, чем увидел блеск лезвия во мгле, успел отскочить к стене и выхватил саблю. Не раздумывая, он наугад рубанул саблей воздух. Тень взвыла от боли, скатилась вниз по ступеням и канула во тьму, а Луи благополучно преодолел оставшиеся ступени и оказался на верхней площадке. Он сразу же увидел труп Сильвио и перевел взгляд на «Непобедимый».
Луна вышла из-за облака, и сразу же стало понятно, что на корабле происходит какое-то движение. Часовой, перегнувшись через борт, показывал на предмет, который покачивался в воде у правого борта. На верхней площадке маяка Луи оглянулся, ища глазами ружье. Его не было. Мешая ругательства с горячими мольбами, Луи обшарил все вокруг и, вновь бросив взор на тело солдата, увидел, что из-под него торчит приклад. Умирая, Сильвио упал на ружье, и оттого Тереза не заметила его, когда уходила. Если бы она догадалась найти ружье и бросить его вниз, все было бы кончено.
Ружье погибшего савояра было мокрое и скользкое от его крови, но Луи было все равно. Он приладил приклад и тщательно прицелился. На «Непобедимом» ударил колокол, поднимая всех по тревоге. В следующее мгновение Луи выстрелил.
Ему показалось, что прошла целая вечность, пока пуля летела, распарывая воздух. Он успел даже подумать: «Не попал», в конце концов, он очень плохо видел мину и почти наугад выстрелил туда, куда указывал часовой.
А потом раздался взрыв.
Грохот настиг Кассандра на берегу, священник покачнулся и пригнулся, закрыв руками уши. Плавучая мина расцвела диковинным огненным цветком, и во все стороны полетели куски обшивки корабля. С «Непобедимого» донеслись отчаянные крики. Корабль содрогнулся от носа до кормы. Правый борт полыхал, в нем зияла пробоина.
А затем раздался второй взрыв. Это взлетел на воздух пороховой погреб.
Кассандр рухнул на песок и безумными глазами смотрел, как ломаются мачты, как рвутся снасти, как горят белые паруса, превращаясь в пылающие лохмотья, и огонь с них перекидывается на паруса стоящих вблизи кораблей. Это было жуткое, невероятное, фантастическое зрелище. Звон корабельных колоколов сверлил воздух, но и он не мог заглушить криков людей, которые гибли под обломками, срывались с палубы, падали в воду. Горели уже три корабля, четвертый, подняв якорь, спешно пытался отойти, но вот на его палубу повалился полыхающий кусок мачты, и матросы заметались, пытаясь потушить пожар. Что же до «Непобедимого», то от взрывов он развалился на две части, которые стали тонуть. Дольше всего держалась фок-мачта, но и она, не выдержав, рухнула, увлекая носовую часть с собой под воду. И когда от корабля остались лишь обломки, рассеянные по воде, Кассандр поднялся на ноги, возвел глаза к небу и перекрестился. Паруса кораблей полыхали, и огонь их отражался в глубине его зрачков.
В «Золотых воротах» Амелия проснулась от возгласов на улице и топота под окнами. В дверь постучали, и через мгновение на пороге возникла Ева.
– Сударыня! Там… там англичане… корабли!
Амелия быстро оделась и вышла в гостиную. Здесь из окна можно было видеть часть бухты, где вовсю полыхал пожар, от которого сделалось светло как днем. Анриетта прильнула к окну, ее глаза были полны слез.
– Они подожгли корабли, – прошептала она. – Как они сумели?
– Наверное, напали на них под покровом темноты, – предположил Себастьен. – Странно, я думал, что англичане осторожнее. Получается, что голоштанники застигли их врасплох.
– Это ужасно! – простонала Анриетта.
– Ну, не так уж ужасно, дорогая. Ведь у англичан остается сухопутная армия, а с ней ничего не случилось.
Но тут внизу раздался требовательный стук в дверь. Анриетта вскрикнула, Ева побледнела, а у Себастьена забегали глаза.
– Открой дверь, – сказала Амелия служанке.
Через минуту в гостиную, шатаясь, вошла Тереза – но в каком виде! Поперек ее лица змеился широкий порез, из которого текла кровь.