Синее на золотом — страница 52 из 62

– И вы все продумали, – устало промолвил Себастьен, – узнали о невесте Оливье, о том, что она умерла, назвались чужим именем…

Амелия опустила глаза.

– Если бы я оставила все как есть, – очень тихо проговорила она, – если бы поступила так, как советовали мне родители, священник, друзья… то есть те, кого я считала друзьями, я бы сошла с ума. Я хотела понять, что произошло. Я хотела увидеть человека, который оставил меня вдовой, посмотреть ему в глаза! И да, я обманула вас. Но я колебалась, я не знала, что мне делать. Мне нравилась Анриетта, и господин маркиз тоже был добр ко мне, и… все были обычные люди, со своими недостатками и достоинствами, но не чудовища, не… – Она запнулась. – Я готова была отказаться от мыслей о мести, но потом я случайно встретила лорда Келсо. Он был секундантом на дуэли. И он сказал мне о моем муже… сказал слова, которые я не смогла бы простить никогда в жизни. Ему казалось забавным то, что произошло. И тогда я решила, что не оставлю этого так. Что я разрушу вашу жизнь, как вы разрушили мою, чтобы вам было так же плохо, как было мне. А поскольку выше всего вы ставили ваше дело, что ж – я стала помогать вашим врагам.

Робер де Ларсак вздохнул. По правде говоря, он находился в большом затруднении.

– Все это чрезвычайно поучительно, – проговорил он, – но посудите сами, чего вы добились, ваша светлость? Человек, который убил вашего мужа, жив и здоров, равно как и его секундант мсье де Флавиньи. Дюнкерк мы возьмем уже завтра. Должен признаться, это была неплохая мысль – открыть шлюзы, но своим поступком синие навредили себе едва ли не больше, чем нам. Так что все ваши усилия были напрасны. Да, вы смогли ввести нас в заблуждение на несколько дней, но теперь-то мы знаем правду и знаем, что в Дюнкерке почти нет людей для защиты. Хотя гражданин Ош неплохо сражался, вынужден отдать ему должное, – добавил Ларсак. – Пожалуй, я изменю свое решение и, когда он мне попадется, все-таки прикажу его расстрелять.

– Хорошо бы расстрелять их вместе, – вмешалась Тереза. – Вы, кажется, забыли, что мы собрались здесь, чтобы судить эту особу за то, что она сделала. Может быть, она не шпионка, но она раз за разом предавала нас!

– Никакого суда не будет, – вмешался Арман. – У нас нет прав судить эту женщину.

– О! – вырвалось у Терезы. – Я всегда замечала, Арман, что вы к ней неравнодушны! И что, мы просто простим ее и отпустим? Вы, кажется, забыли, что Анриетту только что похоронили!

– Оставьте мою жену! – вспылил Себастьен. – Анриетта погибла из-за несчастной случайности! В ее смерти никто не виноват!

– Да, но эта жалкая особа сделала все, чтобы провалить дело, за которое ваша жена была готова отдать жизнь! – крикнула Тереза. – Разве не так? Разве я не права?

Но Себастьен только упрямо мотнул головой.

– Моя жена умерла. Довольно! Не нужно больше смертей!

– А я не согласен, что мы не имеем права ее судить, – тотчас же поддержал свою подругу Оливье.

– Еще бы, – бросил Арман, – ты же сам только что признался, что хотел бы, чтобы она умерла!

– А ты хотел помочь ей бежать! Я же отлично помню, что ты хотел ее предупредить, когда мы пришли за ней!

– Наш Арман не выносит, когда мучают женщин, – с издевкой напомнила Тереза. – У него чувствительное сердце.

– Если говорить откровенно, – вмешался Ларсак, – то в мирное время мы бы не имели права судить эту даму. Но в военное время вступают в силу другие законы.

– Прекратите, Ларсак, – сердито проговорил Никола де Флавиньи. – Послушать вас, так можно казнить человека, женщину к тому же, за то, что она любила другого. – Он повернулся к Амелии. – Я помню ваше лицо, когда я начал говорить о той дуэли. Если бы я только знал!..

– Ого, – раздумчиво заметил Ларсак, – кажется, мнения разделились. Я, Арман и госпожа маркиза за суд, а шевалье де Бельфор, мсье де Флавиньи и мсье де ла Трав – против.

– Никакой судь не будеть, – донесся уверенный голос от двери, произносивший французские слова с чудовищным акцентом.

И все присутствующие увидели на пороге Бэйли, который стоял, покачиваясь на носках, и с интересом ждал, когда они закончат свою беседу.

– Прошу прощения, сударь, вы о чем? – насторожился Арман.

– Этот госпожа, – пояснил Бэйли, кивая подбородком на Амелию, – ввести в заблуждение его светлость герцог Фредерик. Поэтому только герцог Йоркский иметь право принять решений, как ее наказать. Все ваши сведений очень интересен, и я уверен, что герцог пожелает вас выслушать. Он займется этот дел сразу же после взятий Дюнкерк. Да!

И, довольный тем, что сумел произнести столь длинную речь почти без ошибок (как ему казалось), он достал платок и вытер им лоб.

– И что со мной будет, сэр? – спросила Амелия по-английски.

Поняв, что ему не надо говорить по-французски, коротышка оживился еще больше.

– Это мне неизвестно, миледи. Но могу вас заверить, что шпионов герцог карает весьма сурово. Полагаю, вы сумеете убедить его, что действовали по принуждению или по какой-либо другой весомой причине. Иначе это весьма, весьма расстроит герцога, а когда он расстроен… – Бэйли улыбнулся и развел руками.

– Никто меня не принуждал, – ответила Амелия. – Я действовала сама.

– Боюсь, герцог этого не поймет, – спокойно промолвил Бэйли и обернулся к остальным присутствующим. – Господа, и вы, мадам маркиз, прошу вас выйти отсюда. Служанка этот дама может остаться. У двери комнаты я поставил часовой, чтобы дама и ее служанка не мог уйти куда вздумается. От имени герцог Йоркский, господа, я благодарить вас за содействий. – И он сердечно улыбнулся.

Пока в онскотском замке проходил этот импровизированный процесс, в Дюнкерке синие солдаты, которым кое-где приходилось передвигаться по щиколотку в грязной воде, таскали на укрепления булыжники из разобранной мостовой и мешки с песком, чтобы заполнить бреши, сделанные накануне англичанами. Ош верхом на лошади объезжал укрепления, отдавал приказы и справлялся о состоянии духа солдат. Но лицо его было мрачно, и две тонкие морщинки то и дело прорезали переносицу.

– Ядер нет, – доложил Франсуа, вытирая рукавом лоб. Он наравне с простыми солдатами таскал мешки, укрепляя стену.

– Три ящика вам подвезут, – сказал Луи. – Я приказал полностью эвакуировать форт Рисбан и форт Луи, оружие и солдаты оттуда скоро будут в городе. Мы оставляем побережье.

– А форт на юге? – спросил Франсуа.

– Там все затоплено, потому что дамба на канале не выдержала, – объяснил генерал. – Англичане не рискнут снова штурмовать с юга, а в этих обстоятельствах форт и мне не нужен.

Франсуа восхищенно покрутил головой.

– И все-таки это здорово, – сказал он. – Ты был готов затопить город, но не сдать его. У меня бы духу не хватило принять такое решение, честно.

– Я что, по-твоему, варвар? – буркнул Луи. – Мне что, не жаль людей? Я же сначала все изучил. Открыть шлюзы – эта мера была хороша для того, чтобы устрашить нападающих. А вода поднялась всего на несколько футов, так что в городе никто не погиб. Ну, на первых этажах кое-где стало сыро, но до центра города вода даже не дошла. – Он повернулся. – Кстати, мне надо навестить кое-кого.

У Франсуа было ощущение, что он знает, кто этот кое-кто. Во всяком случае, удивляться он не стал.

– Погоди, генерал, – окликнул он Оша. – Мост через канал разрушен ядрами, надо ехать в объезд. Я тебе покажу безопасную дорогу.

Он оставил вместо себя помощника наблюдать за тем, как восстанавливают стену, и вместе с Ошем поехал на улицу Королевы.

При виде пробоины от ядра, зиявшей во втором этаже «Золотых ворот», Луи изменился в лице.

– А, да, – спохватился Франсуа. – Вчера ночью одна гражданка в доме зажгла свет. Она ребенка ждала, может, ей плохо стало, не знаю… Но англичане стали стрелять, и одно их ядро угодило в дом.

– Кто-нибудь погиб? – мрачно спросил Луи.

– Только она сама.

Луи соскочил с лошади и, обойдя дом, зашел с черного хода. В кухне царил форменный разгром. Под распахнутым настежь шкафом жался к стене кот хулиганской наружности, которого Луи несколько раз видел прежде возле дома. Заметив генерала, Разбойник жалобно мяукнул и сделал к нему движение. Кот хромал на одну лапу – когда Амелию увозили, Разбойник попытался вцепиться Оливье в ногу, но тот просто отшвырнул его.

– Черт возьми, – мрачно сказал Луи, – что тут произошло?

– Не знаю, – ответил Франсуа.

Они вышли к лестнице, и тут Луи увидел седовласого гражданина лет семидесяти, который рысцой бежал вверх по ступеням.

– А ну стой! – заорал Ош и кинулся следом за Кристофом.

Но старик прибавил прыти и скрылся из виду. Ругаясь на чем свет стоит, Ош побежал следом за ним и распахнул первую попавшуюся дверь.

Он и сам не знал как, но он сразу же понял, что это была комната Амелии. При его появлении толстая старая служанка, которая рылась в комоде, отпрянула с испуганным лицом. В руках у нее был ворох женских тряпок.

– Где хозяева? – рявкнул Ош. – Отвечай!

Эмма залепетала, что хозяйку только похоронили… а хозяин поседел… а потом прибежали англичане и всех увели с собой. И Себастьена, и кухарку, и еще эту… белошвейку.

– Амелию? – Ош дернул щекой. – Вещи на место положи.

Эмма поколебалась, но нехотя вернула вещи на место.

– Я могу идти? – пробормотала она. – Я слежу за домом, когда хозяев в нем нет. Я уже много лет, гражданин генерал…

– Стой, – сказал Франсуа внезапно. – Что это у тебя в левой руке?

Это оказалось дорогое ожерелье, украшенное зелеными камнями. Луи поглядел на Эмму так, что она попятилась.

– Что еще ты украла, дрянь?

В глазах старухи мелькнула ненависть, но она все же вернула кольцо с изумрудом, которое рассчитывала продать знакомому ювелиру.

– А серьги где? – спросил Луи.

Проклиная про себя ненасытную алчность республиканцев, которые сами грабили, а другим не давали, Эмма вернула драгоценность, которую до появления синих успела спрятать в карман.

– Пошла вон, – сказал Луи. Он не был грубияном, но сейчас его так и подмывало врезать ей как следует.