– Ладно, – сжалился священник. – Остальное допишем завтра.
Шатаясь на ходу от недосыпания, депутат удалился. На лестнице его едва не сшиб Ош, который спешил куда-то; однако, едва он захотел выйти из дома, как железная рука Кассандра поймала его за локоть.
– Стой! Ты куда?
– А тебе обязательно знать? – проворчал молодой человек.
– Я и так знаю, куда тебя несет на ночь глядя, – объявил Кассандр. – Держу пари, в замок, где томится в неволе некая особа. – Он вернулся к столу, заткнул за пояс два пистолета и подошел к генералу. – Черт с тобой. Пошли!
– Журдан лежит в постели, – объяснил Ош, когда они вышли из дома. – Его снова ранили, когда он шел на редут, ведя солдат за собой. Но он не отказался дать мне несколько десятков человек. Плюс мои люди, в которых я уверен, да еще нападение ночью, которое застигнет их врасплох… Кстати, нам надо захватить с собой еще одного человека. Он знает, как устроен замок, и знает, где ее держат.
…В замке Ева подняла голову, прислушиваясь. Кто-то еле слышно поскребся в дверь.
– Амелия, – прозвучал глухой голос Оливье, – откройте!
– Не отвечай, – шепнула молодая женщина служанке. Но стук повторился, на этот раз настойчиво.
– Мы продержимся тут месяц, и за это время вы околеете с голода! – крикнул Оливье, теряя самообладание и пиная дверь.
– Ну и пусть, – насмешливо ответила Амелия по-немецки. – Вам-то что за печаль?
В ответ Оливье выстрелил в дверь на уровне ручки.
– Открой дверь! – закричала Тереза. – Все равно мы вытащим тебя оттуда!
– Не открою!
– Что, боишься? – закричала маркиза, выведенная из себя.
– Конечно, – крикнула Амелия, – потому что ваша красота разит наповал!
Тереза стала топать ногами и ругаться. Оливье поглядел на дверь, обшитую дубом, вздохнул и вызвал солдат.
– Выбивайте дверь, – велел он. – Да поживее!
Услышав частые удары, от которых приставленная к двери кровать стала шататься, Ева побледнела и вцепилась в рукав Амелии. Дернувшись, та высвободилась и взяла со стола тяжелый канделябр.
Поняв, что выбора у них нет, Ева схватила серебряный поднос. Дверь наконец дрогнула и слетела с петель.
Солдат, первым ворвавшийся в комнату, получил по голове канделябром и упал. Второй от греха подальше предпочел отступить, но тут в дело вмешался Оливье де Вильморен. Он сумел перехватить руку Амелии, однако Ева вероломно напала на него сзади и приложила его подносом по голове.
– Довольно! – крикнула Тереза, беря ненавистную соперницу на мушку.
И в то же самое мгновение до них донесся грохот пушечного выстрела.
Под покровом ночи люди Луи установили напротив замка пушку из числа захваченных, и одного выстрела оказалось достаточно, чтобы проделать в воротах дыру. Республиканцы бросились на приступ, англичане, засевшие в замке, стали отстреливаться.
Воспользовавшись моментом, Амелия схватила Еву за руку и бросилась бежать из комнаты. Коридор, еще коридор, но вот навстречу бегут солдаты в красных мундирах, на ходу заряжая ружья, и Амелия со служанкой вбегает в первую попавшуюся дверь. Перед ними открывается какой-то просторный зал с портретом английского короля на стене и огромным столом, крытым бархатной скатертью. На скатерти сиротливо стоит блюдечко с овсяным печеньем.
– Нам надо спрятаться! – кричит Амелия, но в дверях уже видна Тереза, которая дышит местью. Маркиза выстрелила в Амелию, но промахнулась.
Амелия, таща за собой Еву, выбежала в другую дверь. Ступеньки, ступеньки, снова какой-то коридор, где мечется и заливается лаем короткошерстая белая собачонка. Не замок, а черт знает что!
– Сударыня, – стонет Ева, – я не могу так быстро бежать! Ах! У меня сейчас сердце лопнет!
– Глупости, Ева! – кричит Амелия. – Умереть может всякий, но выжить способен далеко не каждый!
Она и сама не знает, откуда к ней пришла эта нелепая фраза. Но Ева подбирает юбки, чтобы было удобнее бежать, и больше не жалуется. Какая-то комната с запахом солдатских ног, еще одна, огромная лестница… и, сбежав по ней, Амелия падает прямо в объятья Луи, который только что ворвался в замок во главе своих солдат.
– Ты жива! – кричит он. – Боже мой, ты жива!
– Луи! – кричит Амелия. Она только что заметила Оливье де Вильморена, который стоит наверху лестницы с пистолетом в руке. Еще мгновение, и дуло пистолета смотрит прямо на них.
Оттолкнув Амелию, Луи успел закрыть ее собой, но пуля попала ему в грудь, и он упал.
– Хоть одной сволочью будет меньше, – процедил виконт сквозь зубы.
Но тут он увидел среди нападающих Армана, который рвался прямо на него, и прицелился. Бесполезно: единственная пуля была уже истрачена.
Выхватив шпагу, Арман де Бельфор кинулся на своего лучшего друга. Оливье отскочил и достал свою. Кипя яростью, Арман погнал его наверх.
Кассандр подбежал к Амелии, увидел, что Луи мертв, и хотел отвести душу в крепком ругательстве, но тут его внимание отвлекло лицо кудрявой женщины с кошачьими глазами и свежим шрамом. Кассандр отлично знал, кто она такая. Забыв обо всем на свете, он бросился за его обладательницей.
Арман загнал Оливье в узкий коридор, где было тяжело фехтовать, но тут виконт провел обманный прием и вырвался, поменявшись с Арманом местами. Нырнув, шевалье рассек ему плечо. Выругавшись, Оливье отступил, и Арман изловчился и приложил его гардой по лицу. Однако виконт не собирался сдаваться: он дважды полоснул противника и отступил к залу, где хранились знамена. Арман бросился за ним, но Оливье опередил его и схватил со стола заряженный пистолет. Он повернулся, чтобы выстрелить в противника, но споткнулся о древко какого-то черного знамени и упал. В следующее мгновение шпага Армана пронзила его насквозь.
– Прощай, друг, – проговорил шевалье.
Бой в замке продолжался; солдаты сражались уже в саду, один из них получил пулю в голову и упал в колодец. Едва дыша, чувствуя, как кровь из ран струится по одежде, Арман вернулся к Амелии и уже издалека увидел, что Луи, чья голова лежала у нее на коленях, открыл глаза и улыбается. Он пошарил рукой на груди и достал золотую монету.
– Вот, – сказал он, улыбаясь. – Это твоя счастливая монета. Она уже не первый раз спасает мне жизнь.
Видя, как Амелия расплакалась и обняла Луи, Арман почувствовал себя так, словно на него обрушились небеса. Он встретил сочувственный взгляд Евы и отвел глаза.
К утру Онскот был полностью освобожден от сил противника; те англичане, которые не погибли и не успели отступить, сдались в плен. Что касается Луи, то он куда-то скрылся, – как говорили некоторые, отдохнуть после тяжелого дня. В отличие от него Кассандр отдыхать не собирался. Он занялся задержанным графом Бэйли, а потом велел привести к себе некую особу, которую сам захватил в плен. Тереза, которая надеялась, что синие на сей раз ничего не сумеют поставить ей в вину, держалась просто и почти смиренно. По ее версии, она сопровождала брата, которого убили при штурме. Она очень сожалеет о его смерти и никогда не сумеет утешиться. Однако странное дело – чем больше она разглагольствовала о погибшем брате, тем жестче становился взгляд ее собеседника.
– К сожалению, я не смогу вас отпустить, – сказал наконец Кассандр. – Ваше поведение не внушает мне никакого доверия. – И он улыбнулся такой улыбкой, что Тереза, хоть она и отчаянно храбрилась, все же затрепетала.
– Я готова на все, чтобы заслужить ваше доверие! – объявила она. – Я могу рассказать вам, если вы хотите…
Кассандр вежливо выслушал ее предложение и покачал головой. Все данные, которые она могла привести, либо устарели, либо были уже ему известны.
– Боюсь, вы ничем не можете мне помочь, госпожа маркиза, – сказал он.
Тереза вздрогнула: она ни слова не сказала ему о своем титуле.
– Так вы знаете… Принцесса сказала вам?
– Какая принцесса? – неосторожно спросил священник.
– Та, которая… – начала Тереза и умолкла.
Священник распрямился на своем стуле.
– Вы говорите о той, которая называет себя Амелия фон Хагенау?
– Да, – решилась Тереза. – И мне все известно о том, кто она такая. Она сама призналась. Но если вас интересуют эти сведения, – она подалась вперед, – я должна иметь гарантии, что вы отпустите меня. Если вы поклянетесь на Библии, что не причините мне вреда, я, так уж и быть, все расскажу вам об этой зарейнской принцессе.
Кассандр вздохнул. Соблазн положительно был слишком велик.
– Почему именно на Библии? – спросил он.
– Я знаю священников, – ответила Тереза. – Такую клятву вы не нарушите никогда.
– В самом деле? И откуда же вы их знаете?
Тереза с вызовом улыбнулась.
– У меня был любовник священник.
– Да, некоторые дамы думают, что это лучший способ приблизиться к Богу, – со смешком промолвил Кассандр. – Только они заблуждаются. – Он шевельнулся и извлек из кармана Библию в потрепанной обложке. – Хорошо. Я клянусь на этой книге, что не причиню вам вреда и отпущу вас. Вы довольны?
Тереза поглядела ему в лицо, на книгу, на которой лежала его ладонь, и решилась.
– Хорошо, – сказала она. – Тогда слушайте…
И она пересказала Кассандру все, что ей было известно о принцессе Амелии Винтербергской, урожденной Амелии фон Мейссен. Выслушав свою собеседницу, священник задумался.
– Нет, – сказал он внезапно, – это не совсем то, что мне нужно. Вы не могли бы своей рукой написать то, что я вам продиктую? Уверяю вас, – добавил он, – это вовсе не для пользы дамы, из-за которой вы потеряли вашего… брата.
– Сто луидоров, – объявила Тереза, – и я напишу все, что вам угодно, хоть то, что эта особа – прусская шпионка.
– Нет, это не понадобится, – ответил Кассандр. Он полез в стол, достал из него солидно звякнувший мешочек, положил его рядом с маркизой и пододвинул ей чернильницу и лист бумаги. – Пишите, сударыня, прошу вас. Сначала заголовок: «9 сентября I года единой и неделимой Французской республики…»
Услышав, что именно он просил ее написать, Тереза несколько удивилась, но все же выполнила его просьбу.