Но смертоносные экспонаты меркли перед выставленным в самом центре комнаты предметом — кораблем викингов в семьдесят футов длиной. Квадратный парус был поднят, словно в ожидании попутного ветра. Сходни у кормы как будто приглашали подняться на борт и занять место за длинным — от кормы до носа — столом; в центре возвышалась мачта.
Кинкейд служил во Вьетнаме, и грозные декорации нисколько его не смутили. Гордо выпятив подбородок, он пересек зал и взошел по сходням. Сидящие за столом человек двадцать прервали беседу и с любопытством посмотрели на новоприбывшего. Заняв последнее свободное место и окинув присутствующих грозным взглядом, Кинкейд хотел уже заговорить с соседом справа, как вдруг распахнулись двери в конце зала. Вошла женщина и в мерцающем свете факелов быстрым шагом направилась к кораблю. Облегающий зеленый комбинезон выгодно подчеркивал ее атлетическое телосложение, однако самым поразительным в ней был рост. Практически семь футов.
Обладательница безупречной внешности, женщина, впрочем, изумляла красотой айсберга. От нее так и веяло арктическим холодом. Собранные сзади в пучок соломенные волосы не скрывали мраморно-бледную кожу и глаза льдистоголубого оттенка. Поднявшись на борт, она поразительно мягким голосом поприветствовала каждого из мужчин: обходя стол, обращалась к ним по имени, благодаря за приезд. Дойдя до конгрессмена, женщина-айсберг задержалась. Взглядом своих необыкновенных глаз она чуть не просверлила дырку в грубом лице Кинкейда. Затем стиснула его руку в пожатии и прошла к креслу с высокой спинкой во главе стола, у носа ладьи. Улыбнулась в равной степени холодно и соблазнительно.
— Добрый день, господа, — хорошо поставленным голосом произнесла женщина. — Меня зовут Брунгильда Сигурд. Вы наверняка гадаете, что это за место. «Валгалла» — мой дом и головной офис, построенный во славу скандинавских предков. Главное здание — увеличенная копия деревянного сруба, в котором жили викинги. Крылья дома — для особых нужд, в них расположены офисы, гостевые комнаты, спортзал и мой музей примитивного искусства народов Севера. — Она выгнула бровь. — Надеюсь, никто из собравшихся здесь не страдает морской болезнью? — Подождала, пока стихнут смешки. — Это судно — репродукция корабля из Гокстада[20]. Оно — не просто выставочный экспонат, оно воплощает мою веру в то, что невозможное возможно. Я заказала копию, потому как мне нравится функциональная красота его дизайна, а еще — потому, что викинги никогда не переплыли бы океан, если бы ими не двигали отвага и жажда приключений. Возможно, их дух повлияет и на наши действия. — Она выдержала небольшую паузу: — Вы наверняка задаетесь вопросом, для чего вас сюда пригласили?
В ответ раздался режущий, как полотно пилы, голос:
— Я бы сказал, что приглашение как-то связано с альтернативой забрать ваши пятьдесят тысяч долларов себе или направить их на благотворительность. — Это произнес конгрессмен Кинкейд. — Я передал деньги в научный фонд, который занимается врожденными дефектами.
— Зная о вашей прямоте, я другого не ожидала.
Хмыкнув, Кинкейд откинулся на спинку кресла.
— Простите, что прервал. Прошу, продолжайте эту свою... э... восхитительную презентацию.
— Благодарю, — сказала Брунгильда. — Итак, продолжим. Вы, господа, прибыли из разных частей страны и занимаетесь различными делами. Среди вас политики, чиновники, ученые, лоббисты и инженеры. Однако все мы принадлежим к братству, объединенному водой. Товаром, который в наши дни все больше становится дефицитным. Все знают, что Америке в ближайшее время грозит самая продолжительная в истории засуха. Не так ли, профессор Дирборн? Вы — как климатолог — могли бы дать оценку ситуации.
— С радостью, — ответил пожилой мужчина, слегка удивленный тем, что назвали его имя. Проведя пальцами по редеющей рыжей шевелюре, он сказал: — В центральной части страны и вдоль южного яруса — от Аризоны до Флориды — установились засуха среднего и сильного уровней. Это практически четверть смежных сорока восьми штатов. И скорее всего ситуация только ухудшится. В дополнение: уровень воды в Великих озерах постоянно снижается. Нам, вполне возможно, грозит уровень засухи как в районах пыльных бурь. Мегазасуха продолжительностью в несколько десятилетий.
Люди за столом зашептались.
Брунгильда открыла перед собой деревянную шкатулку и зачерпнула из нее пригоршню песка.
— Веселье закончилось, господа. Вот что ожидает нас в недалеком будущем.
— Со всем уважением, мисс Брунгильда, — произнес гость из Невады, — вы не сообщили ничего нового. Вегасу скоро придется очень и очень тяжело. Лос-Анджелес и Феникс — на очереди.
Брунгильда слегка похлопала в ладоши.
— Согласна. Но что, если есть способ спасти наши города?
— Хотелось бы послушать, — ответил невадец.
Она демонстративно захлопнула крышку шкатулки.
— Первый шаг мы уже предприняли. Как вы все знаете, конгресс одобрил закон о частном контроле за распределением воды из реки Колорадо.
Кинкейд подался вперед.
— И вам должно быть известно, мисс Сигурд, что я выступал против этого законопроекта.
— К счастью, вы потерпели неудачу. В противном, случае Запад был бы обречен. В резервуарах накоплен только двухлетний запас воды. С его истощением пришлось бы эвакуировать большую часть жителей Калифорнии и Аризоны, а еще Колорадо, Нью-Мексико, Юты и Вайоминга.
— То же самое я говорил идиотам в Вашингтоне. Передача плотины Гувера в частное владение запасов воды не увеличит.
— Мы не этого добиваемся. Проблема — не в запасе воды, а в его распределении. Сейчас воду расходуют неразумно. Упразднив государственные дотации и передав воду в частный сектор, мы положим конец бесполезным тратам ресурсов. Они не приносят выгоды.
— Я придерживаюсь своих основных аргументов. Жизненно важные ресурсы вроде воды не должны переходить в ведение неподотчетных обществу компаний.
— Общество упустило свой шанс. Теперь цену на воду определяют спрос и предложение. Балом правит рынок. Воду получат те, кто может ее себе позволить.
— То же я говорил на дебатах. Богатые города станут процветать, в то время как бедные сообщества передохнут от жажды.
— И что с того? — непреклонным тоном спросила Брунгильда. — Представьте, что будет, если распределять воду по старому принципу. Запад, каким мы его знаем, превратится в пустыню. Как верно заметил представитель Невады, Лос- Анджелес, Феникс и Денвер перейдут в разряд городов-призраков. Вам хотелось бы видеть, как по каньонам Лас-Вегаса проносятся перекати-поле? Нас ждет экономическая катастрофа. Рынки облигаций высохнут. Уолл-стрит отвернется от нас. Потеря финансовой власти означает потерю влияния в Вашингтоне. Деньги на общественные проекты утекут от нас в другие части страны.
Дав присутствующим переварить услышанное, Брунгильда продолжила:
— Западники превратятся в сезонных рабочих, только вместо того, чтобы двигаться дальше на запад, к Земле обетованной, они запихнут свои семьи в «Лексусы» и «Мерседесы» и двинут на восток. — Ироничным тоном она спросила: — Как, по-вашему, отреагируют жители восточных берегов на тысячи, миллионы безработных у порога? — Она выдержала эффектную паузу. — Что, если жители Оклахомы не примут нас под свое крыло?
— Их можно будет понять, — ответил застройщик из Южной Калифорнии. — Они встретят нас так же, как калифорнийцы встречали моих дедов, — с оружием, полицией, на заграждениях.
— Если бы вы, чертовы калифорнийцы, — грустно усмехнулся ранчеро из Аризоны, — были поскромнее, воды хватило бы на всех.
Разразился спор — каждый хотел перекричать соседей, пока Брунгильда не угомонила собравшихся. Постучав по столу, она сказала:
— Эта бесплодная дискуссия — пример споров из-за воды, которые не стихают десятилетиями. Прежде ранчеро убивали за свою воду. Сегодня ваше оружие — судебные процессы. Приватизация положит конец распрям. Пора нам с вами перестать ссориться.
Кинкейд захлопал в ладоши, и эхо его аплодисментов отразилось от стен.
— Brava. Восхищаюсь вашим красноречием, но вы тратите время. Я намерен просить конгресс начать повторные слушания по данному вопросу.
— И совершите ошибку.
Распалившись, Кинкейд не различил ноток угрозы в ее голосе.
— Вряд ли. У меня есть неопровержимые доказательства, что компании, захватившие систему реки Колорадо, вложили сотни тысяч долларов в принятие вашего ужасного закона.
— У вас недостоверные сведения. Мы вложили миллионы.
— Миллионы? Так вы...
— Нет, не я лично. Моя корпорация, зонтичное учреждение для упомянутых вами компаний.
— Поразительно. Вы контролируете реку Колорадо?
— Вообще-то она вся под контролем учреждений, созданных в рамках проекта.
— Возмутительно! И вы заявляете это мне в лицо?
— Мы не нарушали закон.
— То же самое я слышал в Лос-Анджелесе, когда городской департамент водоснабжения захапал реку в долине Оуэнс.
— Вот вы и сами сказали за меня. Наши действия не новы. Лос-Анджелес стал самым крупным и влиятельным городом, построенным посреди пустыни. Просто отправил на север армию гидрографов, адвокатов и спекулянтов землей, и те отняли воду у соседей.
— Простите, — заговорил профессор Дирборн. — Боюсь, я не могу не согласиться с конгрессменом. Дело Лос- Анджелеса — классический пример водного империализма. Если сказанное вами — правда, то своими действиями вы закладываете основу для водной монополии.
— Прикинем такой сценарий, доктор Дирборн. Настала засуха, река Колорадо не в состоянии напоить всех страждущих. Города вымирают. Станете оспаривать в суде собственность водоемов? Нет, вы станете сражаться за каждую лужу. Подумайте. Когда по улицам шастают обезумевшие от жажды вооружейные банды, не признающие власть закона, бунт в Уоттсе