– Мам, ты пачишь?
– Нет, ничего, это я так…
– Ты гоячая и слёзки у тебя гоячие.
– Что ты так рано проснулся, Володенька, милый? Давай поспим ещё…
Она укрыла его, поцеловала в лоб, и Володя тут же снова заснул, а Арина осторожно, чтобы не разбудить его, поднялась, взяла лист обёрточной бумаги и карандаш, присела за стол. Серый предрассветный свет тускло цедился в окно, делая комнату ещё мрачнее и неуютнее. Арина достала из томика Пушкина фотографию Владислава, поставила её перед собой, долго распрямляла ладонью лист серой бумаги, потом, поглядывая то на фотографию, то в серый угол комнаты, сдвигая и распрямляя брови, стала писать:
«Здравствуй, милый мой Влад! Где ты, что с тобой? Опять пишу тебе и не знаю, куда отправить это письмо. Таких писем у меня скопилось уже более трёх десятков. Ну да ничего: приедешь, прочитаешь все сразу. Поначалу я боялась, что никогда тебя уже не увижу, а теперь этот страх прошел. Так было в детстве, когда болела мама, и я боялась, что она умрёт. Потом няня рассказала мне, что у каждого человека есть свой ангел-хранитель, приставленный к нему Богом, дабы охранять его. И все мои страхи прошли. Это было так давно, а я до сих пор верю в своего ангела-хранителя. И в твоего – верю. Я знаю, он провёл твой кораблик сквозь все трудности и опасности, и осталось совсем немного времени до того дня, когда ты войдёшь в дом, обнимешь меня и тихо скажешь: “Ариша, как долго я тебя искал…”»