Но такое? Как он мог подготовиться к подобному?
Да, его психика была далека от звания «нежной» и в своей жизни он успел повидать уже всякое, в том числе и гробы с телами тех байкеров, что по легкомыслию пренебрегали правилами дорожного движения и их соскребали с решеток радиаторов встречных фур; холеные тела друзей отца, павших жертвами происков конкурентов; бывших одноклассников, решивших попробовать наркоту… И многих, многих других.
Но это он, взрослый, самодостаточный парень.
А десятилетняя девочка?
– Риш изменилась тогда, – не смотря на него, добавил Леха, протягивая руку. Выбив сигарету из пачки, он неожиданно хмыкнул. – Я понимаю, что к такой откровенности ты вряд ли готов. Вы знакомы всего ничего и… Короче, Лександрыч, у меня сейчас только один вопрос: после всего, что ты услышал, твое мнение не изменилось? Аринка тебе до сих пор нужна?
– Не представляешь, насколько, – уверенный ответ сорвался быстрее, чем байкер успел его обдумать.
И только потом Алехин понял, что не соврал. Риш ему действительно нужна… Любая. Со всеми ее проблемами, комплексами, семейными обстоятельствами, положением и заморочками.
Просто нужна, как воздух.
Миш никогда не считал себя идиотом, способным влюбиться с первого взгляда. Но…
То, что он испытывал, просто находясь рядом с ней, не поддавалось никакому сравнению и даже банальному объяснению. И ее история совсем не пугала, даже наоборот: чем больше он о ней узнавал, тем сильнее ему хотелось оказаться радом с Ариной, крепко прижать к себе и уже никогда, никогда от себя не отпускать. И сделать все возможное, лишь бы ее больше ничего не тревожило.
Да, внезапные чувства пугали немного. Но не слишком.
Он уже давно почувствовал, что хрупкая, синеглазая и вечно смущенная официантка – его женщина. Именно его, а на все остальное конкретно наплевать.
Это как с байком. Когда ты почувствуешь, что он твой, на другие ты уже даже не взглянешь…
Если только холодным, равнодушным, мимолетным взглядом.
– Я рад это слышать, – вдруг улыбнулся Алексей. – Ришка ведь ни к кому раньше симпатии не испытывала. После смерти матери и брата ее повернуло чуток. Появилось гипертрофированное чувство ответственности.
– Ты, случаем, не вместе с ней учишься? – невольно усмехнулся Михей, услышав знакомые научные термины.
– Мы с Ришкой в разные колледжи поступили, так что я слился еще на втором курсе, – просто хохотнул Шут и сделал приличный глоток. Покрутив бутылку, он хмыкнул. – Я же говорил – я у нее частый гость. А если она не на работе, то по уши погружена в учебу. А ее старательный бубнеж конспектов я даже сквозь сон слышу. Вот и запоминаю на автомате. Знаешь, Мих… Аринка после похорон никакущая была, благо моя мамка настояла, и все это время она у нас жила. Наверное, только поэтому не сломалась. Я кое-как тогда на пару с Князем, друганом нашим, ее из того состояния выколупал… И в первый же день, млять, когда удалось вытащить ее на улицу, наткнулись на бабку ее. И ты думаешь, она внучку рада была видеть? Фи-и-иг. Та встретила ее наездом, какого хрена она прохлаждается, когда отец в загуле, а дома бардак и жрать нечего. Да еще и ляпнула, мол, лучше б Ришка умерла вместо Андрюхи, тогда хоть кто-то в семье толковый остался.
– Пизд*шь! – не выдержал Алехин, едва не раздавив в руке кружку, которую машинально проворачивал между ладоней, слушая рассказ Шута.
Сказанное им в голову влезать не желало. Как? Как можно было такое сказать ребенку, который только что потерял мать и брата?!
– Да я б с радостью, – мрачно хмыкнул Шут, смотря на него пустым взглядом из-под густой челки. – Да только я сам там был. До сих пор этот день перед глазами стоит, хотя лет нам было всего ничего. Как тогда дуру эту старую не прибил – не знаю. Ришка удержала, а потом просто с ней ушла. И всё. С тех пор как подменили нашу хохотушку и забияку. Тенью бегает, глазки прячет, а чужого мнения и осуждения жуть как боится. Заботы о своем долбанном семействе на себя взвалила, а как четырнадцать стукнуло, так еще и подрабатывать пошла. До этого ее предок хоть как-то сдерживался, а потом вообще во все тяжкие пошел. С работы его выперли, так что Аринка и за финансирование семьи взялась. И ведь слова против не говорила – ее батя в смерти жены и сына себя винит, вот и бухает. А соседка… ну ты понял.
– Это был несчастный случай, – глухо произнес Миша, смотря куда-то в пустоту, тщетно пытаясь собрать собственные мысли в кучу и привести их в хоть какое-то подобие порядка. – Стечение обстоятельств.
– В курсе, – поморщился Алексей и снова приложился к пиву. – Да только хрен в этом кого убедишь. Мол, не поругайся они тогда, ничего не произошло. Мол, он не мужик, настоять на своем не смог, и она ушла, из-за него и погибла… Короче, дохлый номер. Ришка-то со временем отошла, благо мы ее вытаскивали постоянно с собой куда-нибудь. Да только чувство вины перед своим семейством у нее никуда так и не делось. Вот не может она ему высказать всё, что думает по этому поводу. Это мне, как терпение лопнет, она может и по башке треснуть, да пацанам нашим мозги промыть. А с семейством своим никак.
Желание звездануть самому себе по голове байкер удержал с трудом, вспоминая, как он себя вел в порыве злости. Теперь-то понятно становилось, почему Арина, всегда думающая о других больше, чем о себе, тогда не сбежала, хотя перепугалась напрочь. Ей действительно было «привычно», как она и говорила, да только на самом деле причина этого крылась ни в ее соседе и его друзьях – с ними она явно была куда смелее.
Ей и дома всегда хватало всяких неадекватных личностей, наверняка впадающих в алкогольное буйство, а тут еще и собственный начальник на работе решил бедной девушке жизнь «подсластить»!
Идиот… причем клинический!
– Алка, – глухо напомнил рокер Шуту, доставая из пачки очередную сигарету. – А ней что?
– Да тоже ни хера хорошего, – скривился Алексей, отставляя в сторону бутылку, из которой не выпил даже половину. – Сам глянь: там счастливое семейство с двумя детьми, и там тоже. Типа соревнования, млять, устроили, у кого жизнь круче и детки лучше! А когда Ришка одна осталась, тетка зазвездилась и давай «добивать» неудачливых соперников. Да и Алку с Коляном научила, убедив их в собственных талантах, значимости и непогрешимости. Те и задрали нос. Сколько раз я ему его шнобель ломал, ты не представляешь… Да только не могу я же им всем вломить разом. Надо что-то покруче придумать, а что – я хрен знает.
– Есть вариант, – усмехнулся владелец клуба, доставая телефон. Набрав короткое сообщение, отправил его своему бывшему администратору и, отложив мобильник, все-таки закурил. Получив ответ, он коротко рассмеялся. – Кто б сомневался… Сейчас прискачет.
– Не буду спрашивать, что ты задумал, – с уважением посмотрел на него Шут и ухмыльнулся. – Но мне это уже нравится. Мне остаться?
– Не помешает, – задумчиво кивнул Алехин, медленно выпуская дым, обдумывая, что конкретно скажет, дабы до этой истерички дошло сразу, что второй раз ее жалеть никто уже не будет. Предупреждать – тем более.
– Один вопрос: Ришка-то сама где? – поинтересовался Алексей. – Кстати, Мих, я понимаю, что ты не дурак, но все-таки. Ей о нашем разговоре знать не стоит. Как и о том, что ты в курсе ее истории. Считай, она носила чисто информативный характер.
– Да понял, – откликнулся рокер, задумчиво барабаня пальцами по столу. – Обидится на обоих. С официантками они сейчас в кафе, посиделки перед работой устроили.
– Обидится. Причем конкретно и надолго, – согласно кивнул Шут. И невольно поежился. – И нет ничего хуже, поверь. Она ругаться не будет и тарелки бить тоже… Она просто молчит и смотрит в сторону, как будто бы тебя не замечая. И мне, млять, когда она такая, аж закопаться куда-нибудь хочется. Знаешь… ее уже не переделать. О других она всегда думает больше, чем о себе. Никогда ни о чем не расскажет, не пожалуется… Я запарился смотреть, как она себя принижает. Ей просто нужен кто-то сильный рядом, чтобы перестала на себе все тащить. А я всего лишь друг, сам понимаешь.
Мих просто кивнул, вращая зажигалку между пальцев. Он понял, что парень имел ввиду.
И нет, ничего не обещал, да и не нужно было.
Байкер не привык разбрасываться обещаниями и тратить слова понапрасну. Если он что-то для себя решил, то он просто брал это и делал. И теперь, когда решил взять на себя ответственность за Арину, причем хочет она того или нет, Михаил собирался довести начатое до конца, ни минуты не сомневаясь в принятом решении.
Да, он понимал, что его Ришик, если узнает, будет очень даже против того, чтобы он вмешивался в ее жизнь и хоть в чем-то ей помогал. Но…
Ключевые слова здесь «если узнает». Директор «Максимуса» далеко не идиот, чтобы действовать открыто.
Хватит ей уже в одиночку пытаться справиться со всем и сразу.
– Михаил Александрович, что вы здесь делаете? – и десяти минут не прошло, как в помещение кафе вплыла Аллочка, цокая шпильками, распространяя вокруг себя аромат слишком сладких духов. Остановившись около столика, она наконец-то заметила ухмыляющегося Шута и открыто поморщилась. – Да еще и с… этим?
– Сядь, – просто приказал Мих, кивая в сторону свободного стула. Причем таким тоном, что шатенка опешила… И медленно опустилась на указанное место, хлопая густыми ресницами, забыв даже скинуть теплое пальто. Только шелковый шарфик на шее ослабила, причем довольно-таки нервным жестом, не сводя взгляда со своего бывшего начальника.
На что Алексей показательно отодвинулся вместе со стулом. Но ничего говорить не стал.
– Михаил Александрович, что-то случилось? – осторожно поинтересовалась шатенка, попросив ленивую официантку принести ей зеленый чай с жасмином. – Зачем вы меня позвали?
– Да думаю вот, – откинувшись на неудобную спинку, Алехин задумчиво посмотрел на сидящую напротив девушку, которая если и нервничала, то вида не подала. – Башку тебе открутить за твои махинации в клубе или просто ментам отдать?