— Давай.
Немилосердно жгло солнце — как раскалённые гвозди вгоняло в тело лучи, и стоявшие в очереди за велосипедами прятались под пёстрые зонтики. Папа стоял в пилотке из газеты и смотрел, как в дрожащем знойном мареве расплывается вдали и тает, будто плывёт в воздухе, Хамелеон — длинный мыс, прозванный так оттого, что он много раз в день в зависимости от положения солнца и облаков меняет свой цвет. Иногда мимо пробегали собаки с низко выброшенными языками.
— Счастливчики! — сказал папа, и они с завистью посмотрели, как с моря прибыл велосипед и две девушки из очереди побежали к нему по гальке.
— Иди постреляй в тир, — папа забренчал мелочью в кармане. — И купи мороженое… Ну, шпарь!
Тир был в конце набережной, и Вася очень неплохо на этот раз пострелял: из десяти пулек — десяти возможных — выбил целых восемь! Правда, цели выбирал покрупней. Ничего, потом перейдёт на более мелкие и трудные… Купил мороженое на палочке и, нетерпеливо содрав бумагу, вонзил в холодную, белую, сладко-твёрдую поверхность зубы и побрёл к лодочной станции. И, вспомнив вдруг о папе, вернулся и купил ещё одно. Чтобы донести его твёрдым, поскакал к станции.
— Па, я и тебе купил, — Вася протянул мороженое.
— Спасибо.
И не успели они покончить с мороженым, как к ним подошли Виктор Михайлович с Алькой.
— Добрый день, Александр Иванович! За столом вас не увидишь, так хоть в очереди.
Папино лицо на мгновение передёрнулось от досады. Видно, хотел сказать что-то резкое, но сдержал себя. Промолчал.
Зато Виктор Михайлович не умолкал:
— Значит, едете? Не жарко будет? — и полушёпотом: — Может, и нам с Аликом? — И встал перед папой.
Вася стрельнул глазами в Альку, и тот сразу перехватил его взгляд.
— Ты что, один? А где девчонки? Где твой Андрюха с Макаром?
— Я не один, я с папой, — буркнул Вася.
— А каков Макарка! — сказал Алька и засмеялся. — Взрослых ныряльщиков перенырял… Дельфин! Героическая личность. Уважаю!
— И я, — сказал вдруг Васин папа. — А вы бы хоть содрали объявление, — он кивнул на белый листок, прикреплённый к стенке лодочной станции. — Всё найдено и уплачено. К чему оно теперь?
— Совершенно верно… Аль, сними! — велел Виктор Михайлович, и Алька сорвал листок, скомкал в кулаке, а кнопки положил в карман.
— Да, да, так получилось… — слегка смущённым голосом произнёс Виктор Михайлович. — Вера напрасно так убивалась, даже неловко мне, поверьте… И со мной не посоветовалась…
Вдруг Алька подмигнул Васе:
— Пойдём на этих велосипедах наперегонки, а? Я люблю состязаться… Честно.
— Ну и люби, а я здесь при чём?
— А разве вы стояли здесь? — спросила у Виктора Михайловича высокая девушка в джинсах, стоявшая за папой.
Виктор Михайлович принялся объяснять:
— Да как вам сказать, это мой добрый сосед. Мы с ним всегда вдвоём, и, надеюсь, он занял и для меня… Александр Иванович, вы мне заняли очередь?
— Нет, — сказал папа, — не занимал.
— Ах, ну тогда простите! Я не знал этого… — удивлённо и обиженно произнёс Виктор Михайлович. — Пошли, Аля… Завтра придём пораньше.
Они ушли, а Вася стоял возле папы, и ему было неловко. Все ведь пускают своих знакомых в очереди перед кассой в кино или в магазине, а папа не пустил. А раз не пустил, значит, так и надо. Пусть знают, как обманывать Макарку!
— Иди в тень, — папа кивнул на навес у моря.
Вася спустился на пляж и оттуда, из приятной морской прохлады, смотрел на папу. Вспомнил о маме: где она сейчас? Чем у них с папой всё кончилось? Он ведь не слышал конца спора. Говорят, от таких вот споров и начинается всё нехорошее у взрослых. И всё из-за него, Васи…
Надо, чтобы папа не думал о нём, будто он избалованный мамой ребёнок. Всё теперь зависит от Васи. И кроме того, папе, наверно, скучно сейчас без него.
Вася вышел из тени и подошёл к папе.
— Ты чего это? Замёрз там, захотел погреться на солнышке?
Глава 32. Морской велосипед
Папа положил на его голову широкую руку. Точно защищал от зноя. Вася тихонько стоял рядом, и ему было хорошо.
— Пап, а я вчера был у Андрюшки… — И Вася рассказал обо всём, что случилось во дворе у рыжей сестры того таксиста.
— Ох, Васька, Васька… — сказал папа и вздохнул. — Когда же всё это кончится? Когда?
Через минуту они бросились к берегу, к причалившему жёлто-красному велосипеду. Папа крикнул: «Садись!» — с силой оттолкнулся от берега и подобрал ногу. Велосипед закачался, как судно. Они уселись, упёрли ступни в педали, часто заработали ногами, и велосипед быстро двинулся в море. Даже удивительно было: впервые в жизни сели, а уже такая скорость!
От свежего ветерка, от пляшущих на воде бесчисленных бликов, от беспредельной синевы и приятных маленьких волн настроение у Васи резко подскочило вверх.
— Отлично идём! — закричал он. — И как легко вращать педали! Как реактивный! Урра!
— Какой там реактивный… Как колёсный пароходишко, — улыбнулся папа. — Теперь такие уже не строят. Старомодный драндулет! Зато мы, Васька, честно выстрадали его, и поэтому лучше его нет и быть не может!
— Отличный драндулет!
Уже за линией буёв они сняли сандалеты, осторожно разделись, и папа пристроил одежду сзади, где была маленькая решётчатая площадка. Теперь они остались в плавках, и солнце остервенело накинулось на них, но на воде было совсем не жарко. Неподалёку пролетел прогулочный катерок на подводных крыльях, и тяжёлая синяя волна высоко вскинула их велосипед. Вася испуганно ойкнул и схватился за поручни.
Папа повернул рукоять вправо, и велосипед послушно двинулся влево.
— Загорим мы с тобой, наглотаемся ветра, напитаемся морской и небесной синевой… Хорошо!
Мимо них плавным брассом, красиво разводя и поджимая ноги, проплыла девушка с длинными распущенными волосами.
— Сколько сейчас времени, не скажете? — подняла она голову.
Папа посмотрел на часы.
— Пять минут двенадцатого… Не устали? Можем взять на буксир.
— Что вы! — девушка улыбнулась, выкинула вперёд руки, ловко, по-лягушечьи обеими ногами оттолкнулась и быстро поплыла вперёд. И Вася опять вспомнил о маме: она плавала ничуть не хуже этой девушки… Лучше! Иногда она так далеко заплывала, что становилось боязно — вернётся ли? — и папа беспокоился и ходил туда-сюда по берегу и оглядывал пустынное море… Где она сейчас? Неужели папа забыл о маме и ему не жалко её?
Лицо папы было беспечно, радостно. В очках отражалось солнце, и глаза лениво, удовлетворённо щурились. Однако ноги его непрерывно работали, и Вася старался не отставать. Они уже порядочно удалились от берега и видели узкую полоску пляжа, светлые корпуса турбазы, а за просторами выжженных на солнце полей трубы и здания винзавода.
— В какую сторону махнём? — спросил папа. — К Кара-Дагу или к Хамелеону?
«Где может быть мама? — быстро подумал Вася. — Она недавно говорила, что больше всего хороших камней встречается по дороге к Хамелеону».
— Давай к Хамелеону! Там мы реже бываем!
— Заворачиваем! — папа резко повернул ручку руля и едва не врезался в другой велосипед с двумя девушками, плывший сзади. — Ой, простите! Чуть мы не пустили вас ко дну…
— Нас? Ошибаетесь! Сами бы отправились кормить рыбок! — дерзко ответила черноглазая девушка с пучком волос на затылке и засмеялась.
— Что ж, может быть, — сказал папа, — только мы с сыном неплохо плаваем.
— Хотите наперегонки? — вдруг предложила девушка, и Вася замер: согласится папа или нет? Если девушка предложила, значит, она умеет ездить на велосипеде, и можно запросто проиграть гонку. А можно и выиграть, если сильно захотеть!
— Хотим, — сказал папа, — если сын меня поддержит… Ну как, Вась? Обгоним с тобой этих тёть?
— Обгоним!
— Ну, я не так уверен — за этими тётями молодость и сила, но ведь мы с тобой мужики… Попробуем!
Папа сказал девушкам, чтобы они подрулили к ним и поставили свой велосипед на одну стартовую прямую. Они это и сделали.
Глава 33. Хищники
— Рванули! — подал команду папа. — Васька, не жалей силёнок! — И нажал на педали.
Вася, закусив губу, тоже во всю силу заработал ногами. В несколько минут они на полкорпуса, а потом и на весь корпус опередили девушек. Стучала и громко хлюпала под кожухами вода, туго визжали металлические оси. Папины коленки ритмично мелькали, а сзади слышался смех и голоса.
— Ну что ты, Нин? Сейчас они выдохнутся! Жми! Жми!
— Васька, а мы не выдохнемся, да? Покажем, чего стоим!
И Вася ещё яростней нажал на педали, потом оглянулся: уже на добрых три корпуса обогнали они девушек, хотя те старались изо всех сил. Мышцы на папиных ногах напряглись, одна рука обхватила поручень, вторая — на руле. Уже на четыре корпуса ушли они вперёд, и всё внутри у Васи звенело от азарта и радости: какую, оказывается, скорость можно развивать на этом велосипеде!
Разрыв между велосипедами всё увеличивался. Вася стал уставать, заныли на ногах мускулы, дыхание стало чаще, но нельзя прекращать работу. Никогда не догонят их эти девушки! Да и папа узнает, какой он, Вася…
Усталость увеличивалась, но, если надо, Вася готов был ещё час, два часа, целый день работать ногами; ведь они так замечательно обогнали!
Между тем папа стал работать ногами медленней: устал?
Вася заёрзал на сиденье и свирепо посмотрел на папу, который уже едва двигал ногами. Ну что с ним? Сзади всё ближе и ближе были слышны возбуждённые голоса, плеск воды и скрежет педалей.
Девушки с победными воплями и смехом вырвались вперёд, обогнали их и замахали руками:
— Всего наилучшего! Приветик!
Вася увидел их загорелые спины, услышал их разносящийся далеко над морем ликующий смех.
— Слышишь, как они счастливы? — сказал папа. — Мы и так доказали им и себе, что не слабаки… Доказали ведь?
Вася всё понимал и тем не менее не до конца одобрял папу: уж если гонки, так гонки, и нечего тут…
Они ещё дальше отплыли от берега, и уже не торопясь, лениво резали красные лыжи их велосипеда синюю поверхность. Небо было ясное, чистое, лёгкое — ни облачка, и синий мир моря и неба был радостен и необъятен. Оба эти мира сливались, входили друг в друга. Вася, щурясь от солнца, смотрел то в воду, на голубовато-прозрачные колокола медуз, на рыбёшек с тёмными спинками, то на мелкие волны, расходившиеся от их велосипеда, то поглядывал на далёкий берег с желтоватым, живым, напряжённо вытянувшимся туловищем Хамелеона: вот-вот выстрелит язычком в добычу… На душе было легко и беззаботно.