ось сидеть сейчас в пансионе миссис Уотмор, смотреть телевизор вместе с Сэмми.
– С пятницы, после окончания рабочего дня, никто не приходил и не уходил, выходящих звонков не было, – говорил Брок на последнем инструктаже.
– В Трейдерском зале горит свет, но в торгах участвовать некому. Входящие звонки записываются на автоответчик. Автосекретарь сообщает, что фирма начнет работать в понедельник в восемь утра. Они делают вид, что все тип-топ, но с убитым Уинзером и сбежавшим Тайгером вся работа застопорится.
– А где Массингхэм?
– В Вашингтоне, собирается в Нью-Йорк. Звонил вчера.
– Как насчет Гупты? – Слуга-индиец занимал квартиру в подвале.
– Все семейство смотрит телевизор до одиннадцати, в половине двенадцатого свет гаснет. Это повторяется из вечера в вечер, и сегодняшний – не исключение. Гупта и его жена спят в бойлерной, его сын и невестка – в спальне, дети – в коридоре. Охранной сигнализации в подвале нет. Когда Гупта спускается вниз, он запирает стальную дверь и желает спокойной ночи всему миру. Согласно полученным сведениям, весь день он плачет и качает головой. Есть еще вопросы?
«Гупта любил Тайгера, как никто другой», – с грустью вспомнил Оливер. Сто лет тому назад троих братьев Гупты ливерпульская полиция упекла за решетку, но, как гласила легенда, благодаря бесстрашному вмешательству святого Тайгера из рода Синглов все они вышли на свободу. Потому-то Гупта, который хотел только одного: верно служить своему господину, целыми днями плакал и качал головой. Храбрая луна вскарабкалась на верхотуру чудовищного двадцатиэтажного отеля, пронзающего небо, словно небоскреб Манхэттена. Сверху посыпалась мелкая морось, дождь – не дождь, туман – не туман. Желтые круги натриевых фонарей выхватывали из темноты знакомые ориентиры: банки «Риад» и «Катар», «Чейз эссет менеджмент», крохотный магазинчик «Традиция», в котором продавались солдатики армий вчерашнего дня. Оливер обычно барабанил пальцами по витрине магазинчика, набираясь храбрости перед тем, как войти в «Хауз оф Сингл». Он поднялся по пяти каменным ступеням, а ведь клялся, что никогда в жизни больше по ним не поднимется, похлопал по карманам в поисках ключа, осознал, что давно уже сжимает его в руке. Волоча ноги, двинулся дальше, выставив ключ перед собой. Те же колонны. Та же медная пластина с перечислением разбросанных по миру форпостов империи «Синглов»: «Сингл леже, лимитед», Антигуа… «Банк „Сингл и Сай“… „Сингл ресортс Монако, лимитед“… „Сингл Сан вэлью оф Гранд Кайман“… „Сингл Марселло ленд оф Мадрид“… „Сингл Сиболд Леве оф Будапешт“… „Сингл Малански оф Петербург“… „Сингл Ринальдо инвестметс оф Милан“… Оливер мог процитировать весь список с завязанными глазами.
– А если они поменяли замок? – спрашивал он Брока, цепляясь за соломинку.
– Если поменяли, мы уже заменили его старым.
С ключом в руке Оливер быстро оглядел улицу, и ему показалось, что Тайгер в черном плаще с бархатными петельками на лацканах следил за ним из арки каждого подъезда. Мужчина и женщина обнимались в тени навеса. Бездомный улегся на пороге риэлторского агентства. «На чрезвычайный случай на улице тебя будут страховать трое», – предупредил Брок. Чрезвычайный случай – внезапное возвращение Тайгера в свою клетку. Оливер обильно потел, стекающий по лбу пот застилал глаза. «Не следовало мне надевать это чертово пальто», – подумал он. Костюм был одним из шести, присланных от «Хэйуэрда» в тот день, когда молодой господин стал младшим партнером. Вместе с костюмами Оливер получил дюжину сшитых на заказ рубашек, и золотые запонки от «Картье» с тигром на одной стороне и тигренком – на другой, и темно-бордовый спортивный «Мерседес» с квадросистемой и буквами ТС на номерных знаках. Он потел, и глаза все сильнее застилал туман, и если пальто не придавливало его к земле, то с этим вполне справлялся ключ. Замок сдался, не скрипнув, он толкнул дверь, она отошла на десяток дюймов и застыла. Он толкнул сильнее и почувствовал, как подается сдвигаемая дверью субботняя почта. Шагнул вперед, дверь закрылась за его спиной, и вопящие призраки ада уже спешили со всех сторон, чтобы поприветствовать его.
«Доброе утро, мистер Оливер!» – Пэт, швейцар, вытянулся в струнку, разве что не щелкнул каблуками.
«Мистер Тайгер вас обыскался, Оливер». – Сара, секретарь-регистратор, поднялась из-за своего стола.
«Неплохо с ней как-нибудь позавтракать, не так ли, Олли, старина?» – Арчи, звезда Трейдерского зала, мог фамильярничать с молодым господином.
– Ты не покидал фирмы, – говорил Брок Оливеру перед выездом. – Так повелел Тайгер. Ты оставался партнером, ты не исчезал, как утренний туман. Ты учился за океаном, приобретал опыт работы в зарубежных фирмах, вел переговоры с потенциальными клиентами. Согласно бухгалтерским отчетам, тебе полностью выплачивалось жалованье. За прошлый год доход партнеров составил пять миллионов восемьсот тысяч. Тайгер подал налоговую декларацию на три миллиона. Сие означает, что два находятся на твоем счету в каком-нибудь офшорном банке. Поздравляю. Ты также прислал на фирму телеграмму с поздравлением по случаю Рождества. Тайгер зачитывал ее вслух. Все хлопали.
– А где я был?
– В Джакарте. Изучал морское право.
– Да кто верит в эту чушь?
– Все, кто хочет сохранить работу.
Свет уличных фонарей просачивается через окно над дверью. Знаменитая золоченая клетка стоит открытая, чтобы вознести важных гостей на. верхний этаж. «Лифт Сингла идет вверх и никогда – вниз!» – написал известный финансовый обозреватель, откушав в «Колыбели Кэт». Тайгер приказал вырезать статью, вставить в рамку и повесить над кнопкой вызова. Лифту Оливер предпочел лестницу, поднимался осторожно, не чувствуя ног, ступающих на ковер, гадая, а есть ли они у него вообще, ведя пальцем по перилам красного дерева, но не хватаясь за них, потому что миссис Гупта всегда гордилась блеском перил. Трей-дерский зал остался по левую руку, за двойной вращающейся дверью, которая грохала, словно в кухне бистро. Оливер осторожно толкнул ее, заглянул внутрь. Неоновый свет лился с потолка. Молчаливые ряды компьютеров ожидали понедельника. Дэйв, Фуонг, Арчи, Салли, Муфта, где вы? Это же я, Большой Олли, принц-регент. Нет ответа. Все попрыгали за борт. Добро пожаловать на борт «Марии-Селесты».
По другую сторону площадки длинный коридор уходил к административному департаменту, родному дому секретарей в деловых костюмах и троих достопочтенных бухгалтеров, которых называли подтиральщиками, потому что они выполняли грязную работу, за какую супербогатые платили немалые деньги: готовили все необходимые бумаги для приобретения автомобилей, собак, домов, лошадей, лож на «Эскоте», договаривались об отступных с вышедшими в тираж любовницами, шепотом вели переговоры с недовольными слугами, которые зачастую отбывали в «Роллсе» и с ящиком виски. Дуайен подтиральщиков, застенчивый высокий старик по фамилии Мортимер, живший в Рикмансуорте, упивался выходками своих уважаемых подопечных. «Плюс она трахается со своим дворецким, – сообщал он уголком рта, прижимаясь плечом к плечу Оливера для большей доверительности. – Плюс продала Ренуаров мужа и заменила их копиями, потому что старик совсем ослеп. Плюс пытается вычеркнуть его детей из завещания…»
Поднявшись на следующий этаж, Оливер достаточно долго простоял у двери зала заседаний совета директоров, чтобы перед его мысленным взором возникла привычная картина: Тайгер на троне во главе стола из розового дерева, Оливер
– напротив, Массингхэм, старший официант, раздает кожаные папки старичкам-пэрам, отставным министрам, издателям финансовых газет и журналов, выходящих в Сити, адвокатам, получающим огромные гонорары, свадебным генералам. Еще пролет, и он видит ножки стола охранника и нижнюю половину зеркала. Он приближается к, по терминологии Массингхэма, Секретной зоне.
– Есть белая сторона и черная сторона, – объяснял Оливер Броку в комнате для допросов аэропорта Хитроу. – Белая сторона платит аренду, черная начинается на третьем этаже.
– На какой стороне ты, сынок? – спросил Брок.
– На обеих, – ответил Оливер после долгого раздумья, и с того момента Брок перестал называть его сынком.
Он услышал стук и замер. Вор. Голуби. Тайгер. Сердечный приступ. Он прибавил скорости, стал подниматься быстрее, готовя вступительные предложения к неизбежной встрече:
Это я, отец, Оливер. Мне ужасно жаль, что я при-позднился на четыре года, только я встретил эту девушку, мы разговорились, одно цеплялось за другое, и я проспал…
О, привет, папа, извини, что так вышло, но, видишь ли, у меня случился кризис совести, а может, я обнаружил, что у меня есть совесть. Никакой путеводной звезды на дороге в Дамаск или чего-то в этом роде. Просто проснулся в Хитроу после довольно утомительной встречи с одним из наиболее важных клиентов и решил, что пора задекларировать часть контрабанды, которая накопилась у меня в голове…
Отец! Папа! Как я рад тебя видеть! Проходил вот мимо, решил заскочить… Да услышал о том, что произошло с беднягой Уинзером, и не мог, естественно, не задаться вопросом, а как ты сам…
Ой, папа, послушай, огромное тебе спасибо за пять миллионов для Кармен. Она слишком мала, чтобы поблагодарить тебя, но Хитер и я очень тебе признательны…
О, между прочим, отец, Нэт Брок говорит, если ты в бегах, он готов воспользоваться этой возможностью и заключить с тобой сделку. Вроде бы он встречался с тобой в Ливерпуле и имел возможность лично убедиться в твоих талантах…
И еще, отец, если ты не возражаешь, я готов доставить тебя в безопасное место. Нет, нет, нет, я – твой друг! Действительно, я предал тебя, но то была необходимость. А в глубине души я по-прежнему бесконечно предан тебе… Он встал перед запертой дверью, уставился на панель с кнопками, управляющую замком. Машина «Скорой помощи», завывая сиреной, промчалась по Саут-Одли-стрит. Вой этот отозвался в ушах Оливера ревом ракетного двигателя. За ней последовала патрульная машина, потом пожарная. «Отлично, – подумал он, – только пожара мне сейчас и не хватает». «В данном случае, господа, мы имеем дело с так называемой постоянно-переменной комбинацией, – сухим голосом бывшего полицейского объясняет строгий консультант по охранным системам собравшемуся руководству фирмы, в том ч