– Так что завязываем с кровопусканием. Это, конечно, будоражит похлеще воскрешения, но… – Капитан на секунду замолк, вспомнив, как влага распрямляла его высушенное криосном тело, наполняя сосуды болью, а кости – хрустом. – Но в иллюминаторах по-прежнему маячит эта инопланетная дрянь…
– «Скелет», – подсказал Клиент. Так они прозвали судно пришельцев.
Капитан не ответил.
– …и мы должны выжать её досуха, чтобы было с чем возвращаться. Это раз. Или, скорее, два. А раз – это двигатель. Если не устраним аварийные контуры, возвращаться будет не на чем. – Капитан выдержал паузу. – Так что повторю свой вопрос. Кому-нибудь ещё кажется, что у нас мало проблем?
Никому. Во всяком случае, все постарались придать лицам соответствующее выражение. Капитан схватился за спинку анатомического кресла и завис над ним, над взглядами экипажа, всматривался в лица – ждал, пока под ультрафиолетом его серых глаз затвердеет гель чужого согласия.
Проблем насыпало с горкой. Но если порыться – можно выудить билет домой. Найти на «Скелете» что-нибудь стоящее, да хоть засохшее чужепланетное дерьмо, которое положишь в пробирку, заберёшь на борт, а после всучишь крыскам. А там недалеко и до амнистии.
Они парили, опутанные эластичными фиксаторами.
Он брал её сзади. Он всегда брал её сзади. Это устраивало обоих. Папа не видел её лица. Вдова не видела его. Могла думать о чём угодно. Например, о корабле пришельцев.
В иллюминаторе-экране моргнуло и увеличилось изображение, считываемое камерой зонда. Больше всего «Скелет» походил на грудную клетку неизвестного существа. Длинные рёберные дуги, шипастый хребет. Костный каркас, обтянутый чёрной кожей. Нечто искорёженное, страдающее – Вдова чувствовала боль корабля, боль проникала в неё вместе с Папой.
«Скелет» летел по орбите вокруг звезды Барнарда. Несколькими километрами выше следовал «Алый карлик».
Вдова оттолкнулась от стойки и медленно, по-собачьи, развернулась вокруг своей оси к переборке, отделяющей каюту от коридора. Прилипший к её ягодицам Папа перебирал в воздухе коленями. Наверное, выглядел нелепо: костлявый, потный, со спущенной нижней частью комбинезона. Она засмеялась, представив. Протянула руку к панели управления, и переборка напротив её лица обрела прозрачность.
Папа намотал на кулак её волосы и заработал тазом.
Перед лицом Вдовы, за прозрачной переборкой, покачивался коридор. Приближался и отдалялся толчками. Она закрыла глаза и увидела, как по проходу плывут красные трепещущие шарики. Кровь Меломана. А следом, будто на поводке, плывёт сам Меломан. Живот бортинженера вспорот, комбинезон разошёлся, кровь выступила на краях раны, тяжёлые капли крутятся в воздухе. Вдову снова охватило то жаркое возбуждение, испытанное вчера при виде раненого Меломана. Она кончила, когда в коридоре возник Ледник – летел за алым шлейфом, и красные шарики исчезали в его широко распахнутом…
– Кого на «Скелет» зашлют?
Папа задыхался. При этом тянулся к Вдове каждым волоском, каждым пропущенным вздохом; не первый раз ему казалось, что его словно затягивает в чёрную дыру.
Вдова отвлеклась от воспоминаний.
– Выбор невелик.
– И всё-таки?
– Ставлю на тебя.
– Вот чёрт…
– Что такое?
– Ты же ведьма. Не ошибёшься.
Он навалился на неё, зашарил ладонями по её животу, стянул стимулирующую повязку, стиснул левую грудь, помял, палец забарабанил по правому соску, словно тот был неисправным индикатором.
– Что с двигателем? – спросила Вдова.
– Тестируем повреждённые контуры.
– Не испаряется?
«Алый карлик» работал на крошечной, меньше ядра атома, чёрной дыре, которую «вырастили» и поместили в отсек параболического двигателя. Там она медленно испарялась – питала корабль энергией. После столкновения со «Скелетом» система засбоила.
– Испаряется. – Папа замедлился. – Вот только большая часть излучения мимо идёт. Придётся руками лезть, если компьютер не разберётся. – Папа почти остановился, засопел обиженно, что отвлекают. – А кто полезет? Один техник в медблоке, второй заперт в каюте.
– Нас всех учили…
– Но не так, как Ледника и Меломана.
Он отпустил её волосы, и они заколыхались, словно медуза. Слева и справа парили ладони Папы – готовые сомкнуться на бледной шее, придушить, испытать позабытую дрожь.
– Только попробуй, – сказала Вдова, не оборачиваясь.
Потом усмехнулась, и Папа засмеялся в ответ.
Они – истинные, голодные, уродливые нутром для тех, кто лелеял в себе «нормальность», – возвращались. На Земле были уверены, что выскребли из них всю муть, стерилизовали эмоционально. Словами священника: «Избавили от рабства греха». Но стоило завязать с инъекциями (профилактикой), как сдерживающие центры мозга, во время подготовки к полёту воспалённые химией, снова атрофировались.
– Как думаешь, – спросил Папа, – на что эти похожи? На тараканов?
– Кто? Пришельцы?
Папа смотрел в иллюминатор.
– Ну.
– В задницу пришельцев, – сказала Вдова. – И меня в задницу.
– Без проблем, – выдохнул Папа, повозился несколько секунд, стал набирать темп. – И тебя… И тебя. И тебя!
Корабль пришельцев они увидели тринадцать дней назад.
Бортовой компьютер разбудил экипаж в созвездии Змееносца, вырвал из криосна сигналом аварии.
Сначала была судорога корабельных систем, оглушённых ударом. И была тьма, и был страх. Усохшие, изжелта-бледные, слепые, они стонали в капсулах за шесть световых лет от Земли, а «Алый карлик» нёсся по орбите звезды Барнарда – вот ирония! – красного карлика, родившегося за несколько миллиардов лет до Солнца.
У звезды Барнарда не водились экзопланеты земного типа. Одержимость Дыры суперземлями исключила этот сектор Вселенной из исследовательской программы, внимание крысок было приковано к другим созвездиям. (Дырой на борту «Алого карлика» называли Центр межзвёздных полётов, а крысками – персонал Центра.) «Алый карлик» следовал через Змееносец транзитом. Столкновение внесло правки.
Распрямлённые влагой, полуживые, они влетели в рубку, и перед ними предстало инопланетное судно, увеличенное экранами внешнего обзора. «Скелет». Чёрный, ребристый, матовый, увечный. По выступам и изгибам скользили угольные вспышки. Корабль тускло сверкал, что ещё больше подчёркивало его чёрный лоск.
– Герметичность корпуса? – спросил капитан у Ледника.
– Восстановлена.
– Системы жизнеобеспечения?
– В норме.
Экраны и дисплеи очерчивали контуры, строили модели, комбинировали изображения с разных камер.
– Поломки?
– Повреждение основных движительных контуров.
– Маневровые?
– Работают.
Папа просматривал навигационную историю. Удар вышел касательным, несильным, «Алый карлик» почти успел затормозить – радиаторы охлаждения работали на стопроцентную мощность, – но избежать столкновения не смог. Зачем вообще тормозил, вместо того чтобы ускоряться, совершая гравитационный манёвр у звезды Барнарда? Почему не скорректировал курс?
Папа не верил своим глазам. Выкладки настаивали: «Скелет» подставился под удар.
– Мы напоролись на космический корабль внеземного происхождения. – Он позволил себе растерянную улыбку. – Причём… не могли не напороться.
– Объясни, – попросил капитан.
– Сейчас эта хрень летит на стабильной орбите. Но она несколько раз меняла высоту, пока «карлик» строил новый маршрут.
Папа оторвался от модели и повернулся к священнику.
– Эй, падре, твой бог всё ещё с нами? Или так далеко он не заглядывает?
Священник парил перед обзорным экраном, глядя в сторону корабля пришельцев. Ответил, не оборачиваясь:
– Бог рядом с человеком в любом месте и в любом времени.
– Отправляй зонды, – сказал капитан.
Автономные зонды вылизали рентгеном и ультразвуком каждую пору и трещинку инопланетного судна. Вибрация молекул ничего не сказала о химическом составе корпуса «Скелета». Наружный анализ и наблюдения оказались бесполезными. Ни источников сигналов, ни утечек тепла или радиации.
– Мёртвый, как труп, – сказала Вдова.
– Не похоже, что они хотят выйти на контакт, – сказал Клиент.
– Не больше, чем кости, откопанные в саду, – кивнул Папа.
– Кости о многом могут рассказать.
По «Скелету» поползли змеевидные роботы, сплетение из рёбер и позвонков, усыпанные датчиками. Именно «змеи» нашли и расковыряли в корпусе неземного судна пробоину, затянутую тонкой светоотражающей коркой. В дыру могла войти спасательная шлюпка. «Змеи» забрались внутрь. Бортовой компьютер обрабатывал полученную информацию.
– Здорово их приложили, – сказал капитан.
– Это может быть шлюзом, – предположил Клиент.
– Или вагиной, – сказала Вдова.
Папа хрюкнул.
– Ну, плеву мы уже проткнули.
Они летели за «Скелетом», всматриваясь в него глазами зондов, ощупывая лапками «змей». Чёрная туша с дырой в боку. И ничего похожего на люки или иллюминаторы.
«Змеи» замолчали – одна, вторая… все десять. Пропал сигнал.
Капитан представил, как что-то давит роботов в темноте жерла, топчет огромными лапами.
Послали вторую партию «змей» – более экранированных, с камерами на концах суставчатых тел. Через четыре минуты связь прервалась.
Капитан вопросительно глянул на Вдову.
– Ты видел картинку, – сказала она. – Никого там нет.
– Возможно, мы просто не видим… – начал Клиент.
Вдова скривилась.
– Что-то глушит сигнал.
Капитан смотрел на погасшие колонки данных.
– И мы можем их вернуть?
– Если цел алгоритм, вернутся, когда закончат.
Был ли «Скелет» красив?
Клиент обдумал это. Вопрос сводился к точке зрения. К представлениям о красоте. Только и всего. Человеческие глаза видели в «Скелете» уродливые, внутренне агонизирующие останки чего-то ещё более уродливого и несчастного. Конструкторы судна, возможно, видели в нём идеальную форму, чудо.
«Скелет» не имел ничего похожего на сопла, что, впрочем, не означало отсутствие двигателей. Клиент предположил, что роль газового или иного канала могло выполнять обнаруженное ими жерло. Впрочем, всё могло оказаться не тем, чем предполагалось. Даже сам корабль.