Фокус взгляда Вдовы сместился на парящего рядом капитана. Он перехватил её руку с лазером.
– Что случилось?
– Я едва не обделалась, – ответила Вдова, и её голос, усиленный скафом, отразился от переборок шлюза. – От твари мало что осталось, но, чёрт побери, вам хватит и этой кучи дымящего дерьма.
– Боже, – вырвалось у Клиента. Он висел слева от Вдовы.
На языке капитана вертелась колкость про росток веры, взращённый на борту «Алого карлика» священником, но он промолчал. В дальнем конце шлюзовой камеры плавали останки Папы, спёкшиеся со скафом в тёмно-красную массу. Удивительно, что Вдова не перерезала ни одной трубы и не подожгла корабль. Капитану хотелось блевать.
– Это надо уничтожить, – сказал Клиент.
Капитан покачал головой.
– Запечатаем и заберём с собой. Скормим крыскам из Дыры. Пускай копаются.
– Осталось заставить нашу посудину летать.
– Так займись этим!
– Но я…
– Живо!
Клиент юркнул в люк.
– Что случилось? – снова спросил капитан. – С Папой?
Вдова выпустила пистолет.
– Его вывернуло наизнанку.
ПАПА
Я был строгим со своей семьёй. Это было во благо. Это было необходимо.
Я искал тех, кто станет моими жёнами, матерями моих детей. Люди считали меня сумасшедшим, но кем я точно не был, так это глупцом. Я постоянно решал задачи. Как заманить, как удержать в подвале. У меня был секрет, и я оберегал его от посторонних глаз.
Если мои жёны плохо себя вели, я их наказывал. Если они слушались хозяина дома, то всё было хорошо. Если нет – их ждала яма. Иногда приходилось избавляться от тела. Решать задачу.
Моя семья росла. Наша связь крепла. Я переживал из-за того, что никто не мог подарить мне ребёнка. Я мечтал о доме, наполненном детскими голосами. Знал, что буду хорошим папой. Буду любить своих детей, воспитывать, учить отличать добро от зла…
(Центр / файл уничтожен)
Вселенные расширялись и сокращались, будто сердца, красные, фиолетовые. В межзвёздных пространствах господствововал огонь, сталкивались атомы, мутировала материя. В ядерных плавильнях бесконечности бились слепые фениксы…
Клиент вынырнул из прерванной симуляции. Эронасадка покачивалась, опадая. Испытывать наслаждение означает желать, чтобы наслаждение продолжилось. Клиент стянул эронасадку и швырнул в сторону.
По судну разносился сигнал сбора экипажа.
Скрипя зубами, Клиент застегнул комбинезон, выплыл из каюты и взял курс на кают-компанию.
– Не враждебен? – переспросил капитан.
Клиент кусал верхнюю губу.
– Я сказал: необязательно враждебен. Не уверен, что «Скелет» вкладывает в понятия «дружба» и «вражда» то же самое, что и мы.
– Хочешь сказать, что Папа… то, что с ним случилось… «Скелет» мог таким образом сказать нам «привет»?
– Если он вообще что-то делал.
Вдова нервно хихикнула.
– Почему вы говорите о нём как о живом?
– Имеются другие мысли? – Капитан смотрел на экран.
– Да полно.
– Озвучь.
– Как насчёт портала в ад?
Чувствовалось, что Вдова возбуждена. Они все были на пределе, но слова Вдовы рассмешили капитана. «Ад… ничего удивительного, учитывая природу экипажа». Он глянул на священника.
– Что скажешь, падре? Мы уже там, в аду?
– Сошествие в ад есть весть о спасении. Иисус спустился в глубины смерти, и мёртвые услышали его голос.
– А можно без мути? Ты ведь о себе говоришь, а? О том, почему ты здесь?
Священник опустил голову. Капитан толкнул локтем Клиента.
– Зуб ставлю, наш святоша не так чист, как кажется. Кто согласится на такое? – Капитан обвёл рукой кают-компанию.
– Ага, – выдохнул Клиент, – ну да…
– Святой? – с ухмылкой сказала Вдова.
– Святой, да с гнильцой, – оскалился капитан. – А, падре, я прав? Что ты там наворотил в прошлом? Жене изменял? Дочь лапал? Баранку крутил по пьяни?
Священник не ответил, даже не поднял головы. Иногда капитан жалел священника больше других. Ставленник криворукого Христа (ну кто так спасает человечество?), оказавшийся в компании убийц, социопатов и психопатов. Как себя чувствует святоша в двойной скорлупе – космического вакуума и собственной инаковости? Странно, что его ещё не разорвало от перепада давления. Впрочем, жалость капитана была специфична.
– Молчишь? – Капитан ухмыльнулся. – Молчи. Но у кого точно рыльце в пушку, так это у твоей церкви. Верно говорю? Все эти священные войны, вся эта инквизиция… А, нечего возразить?
Священник поднял на него голубые глаза.
– И из дурного можно извлечь крупицы добра. Пути Господни неведомы. Он ведёт нас, его творения, сквозь тьму и грех к свету и радости, ради которых сотворил небо.
– Ага, ведёт… Гонит пинками.
– Всемогущество Господа в его мудрости и праведности. Он правит сердцами, как ему благоугодно.
– А я о чём, – сказал капитан. – Твой бог делает всё, что хочет.
Лицо капитана сообщало о крайней раздражённости, взгляд резал, точно лазерный луч. То, что произошло на «Скелете», не поддавалось земной логике. Корабль пришельцев что-то сделал с телом Папы, изменил его биохимию, клеточные структуры. А «Скелет» что-то сделал с их…
– Это вирус? – спросил капитан у Клиента.
– Я не знаю… не думаю…
То, что осталось от Папы, лежало в герметичном пакете. Но оно хотя бы не пыталось прорасти через пластик, пустить корни. В отличие от «Скелета», который… пророс в «Алого карлика». Капитана точила неприятная догадка, что это случилось, когда он принял решение свернуть щупальце, уйти на маневровых подальше от внеземной гадости и заняться ремонтом параболического двигателя.
Стыковочное щупальце будто покрылось чёрными каменными венами. Побеги «Скелета» угнездились в корпусе звездолёта.
– Оно не хочет нас отпускать. – В голосе Вдовы звучали истерические нотки.
– А мы его заставим. – Взгляд капитана остановился на Клиенте.
– Как? – промямлил инженер-исследователь.
– Пойдёшь и узнаешь.
– Нет!
Капитан положил руку на винтовку.
– Я настаиваю.
– Это…
– Пойдёшь с напарником, – отрезал капитан.
– Я? – Вдова опустила глаза на притороченный к ремню лазер.
Капитан покачал головой.
– Не ты. Ледник попал под амнистию.
Они плыли по туннелю, полному комковатой тьмы, которую с трудом расталкивал свет фонарей, и окаменелых подтёков, наплывов, наслоений. Кривые стены сходились над головой, как две чёрные льдины. Оплавились, загустели, сгнили под коркой. Клиента накрыла волна отвращения, необъяснимого, непривычного… Со временем ему наскучило просто убивать, и он стал возвращаться к своим разлагающимся жертвам, чтобы поиграть с ними. Мёртвые шлюхи сами просили его об этом. Так почему он испытывает тошноту, глядя на…
Туннель ветвился на два прохода. Никакой симметрии, ни намёка на геометрию. В левом проходе – кишке – Клиенту почудилось движение, юркая тень. Он поплыл направо.
Ледник свернул следом. Молчаливый великан с мёртвыми глазами за прозрачным куполом шлема. Казалось, вся его жизнь сводилась к ожиданию встречи с чёрным кораблём, лишённым даже намёка на красоту. Два уродца лицом к лицу. Вернее, один внутри другого.
Коридор вывел в зеркальную комнату.
Клиент отшатнулся от тысячи собственных отражений… отшатнулся бы, имей он опору. Комната напоминала вывернутый карман, к которому прилипли осколки зеркала. Клиента охватило неприятное ощущение, будто на него смотрят тысячи прозрачных глаз. Смотрят с осуждением, едким презрением.
Почему они смотрят?! Чего, чёрт их греби, хотят?! И кто эти они?
Воздух в шлеме кисло пах потом. Клиент тушился в духовке скафа, скоро он станет мягким, ароматным и… мёртвым, как и все его женщины, все, кроме одной, той, первой мрази, которая смеялась над… Клиент содрогнулся. Мысль принадлежала ему и в то же время была чужой, подброшенной. Он активировал охлаждающие контуры груди, рук и ног, забыв, что уже сделал это десять минут назад.
Его вынесло к большому осколку, он упёрся руками в зеркальную поверхность и замер. Рассматривал своё лицо. Попытался улыбнуться, но отражение осталось неподвижным. Клиент приблизился к зеркалу, к лицу двойника, отдалился, приблизился. Отдалился, приблизился.
Он смотрел до тех пор, пока не перестал понимать, на кого смотрит. Забыл, что видит своё собственное лицо. Ему показалось, что он сходит с ума. Он отвернулся, а потом снова обратил лицо к зеркалу. Вскрикнул. Из осколка на него смотрел незнакомец, о котором он ровным счётом ничего не знал. И не хотел знать.
Рыхлое, искажённое болью лицо с пустыми глазами. Лицо призрака. Мёртвая маска.
На этот раз он не закричал.
КЛИЕНТ
Я платил за секс, был их клиентом. Я работал в магазине недалеко от улицы, где стояли шлюхи. Ночные смены были мне на руку, мне нравилось после них отдыхать. По-своему.
Но когда одна из шлюх не могла довести дело до конца, я приходил в ярость. Не владел собой. И не мог остановиться.
Я служил. Ничего особенного, две вылазки, но они научили меня быть незаметным, сливаться с любым фоном. Следить из укрытия. Наносить удар.
Тела я бросал в русло пересохшей реки на выезде из города. Иногда возвращался к ним и вскрывал. Я стал машиной смерти. Если шлюха совершала ошибку – она умирала. Такая вот игра. Которая быстро наскучила. Я стал убивать просто так. Убивать было волнительно. Хотелось ещё и ещё. В этом была моя сущность. Так я жил…
(Центр / файл уничтожен)
– Свет, – шепнул капитан.
Лучи прожекторов прорезали темноту центрального коридора. Основное и аварийное освещение здесь не работало – метастазы «Скелета» проникли в корму «Алого карлика».
Облачённые в скафы капитан и Вдова целились в перекрестие лучей. Свет прожекторов сходился на распахнутом люке дезинфекционного тамбура. Священник остался на мостике – тоже втиснутый в скаф, испуганный до желудочных колик раб божий.