Один субъект отобрал у Гриши чипсину и засунул ему в рот медицинский шпатель. Гриша округлил глаза. Пытавшиеся выдавиться слова беспардонно были засунуты обратно шпателем. Гриша обиженно проглотил их, субъект тем временем посветил в рот фонариком. Гриша попытался зажмуриться, но второй серый субъект воткнул иголку в его руку и бессовестно начал выкачивать кровь. Гриша хотел пискнуть, но субъект, рассматривающий его ротовую полость, видимо, закончил с нею и захлопнул Гришину челюсть. Гриша снова широко раскрыл глаза, чем воспользовался субъект со шпателем, раздвинув пальцами правый глаз и посветив туда фонариком.
– Какого… – наконец пришёл в себя Гриша, не выдержав такой наглости.
– Вы успокойтесь! – настойчиво порекомендовал ему субъект со шпателем.
– Какого… – пытался продолжить возражение Гриша, подскочив с дивана.
– В вашем положении волнения противопоказаны, – спокойно сообщил этот же серый субъект и силой усадил Гришу на диван, Гриша наступил на рассыпанные чипсы, послышался хруст. – И чипсы тоже.
– А что с моим положением? – Гриша выглянул из-за субъекта.
Кроме кровососа, который изучал его кровь под микроскопом, расположившись на столике перед диваном, ещё четыре «серых» человека с приборами осматривали его комнату. Совершенно без никаких объяснений. Гриша начал вспоминать все свои грехи, за какие его могли привлечь к ответственности, но ничего существенного припомнить не смог…
– Колбаса! – вспомнил он и почти пожалел о стыренной в супермаркете два года назад колбасе.
– Колбасу вам тоже нельзя! – сообщил субъект со шпателем.
Гриша озадачился. Но, с другой стороны, не могли же его из-за колбасы так… Но, не понятно, почему колбасу-то нельзя. Ладно чипсы.
– Не, про чипсы тоже не понятно, – озвучил вслух он.
Тем временем серые субъекты закончили с осмотром личного пространства Гриши и собрались возле дивана. Один субъект держал в руках стринги. Гришины. Гриша покраснел. Про чипсы и колбасу он уже забыл. Вспомнил прошлогодний корпоратив в этих стрингах. Покраснел ещё больше.
Субъект со стрингами протянул их субъекту со шпателем. Последний аккуратно приподнял их своим инструментом и некоторое время изучал. Тут и без шпателя можно было понять, что бельё мужское. Гриша сглотнул слюну. Интересно, где ещё бывал этот шпатель? Он поморщился.
– А этот ваш… – Он брезгливо кивнул в сторону шпателя. – Вы его дезинфицируете вообще? Или всем подряд в рот засовываете?
– Ваши? – вместо ответа, задал вопрос серый.
– Эти? – Гриша замешкался. Раз уточняют, значит не в курсе. – Не мои! – поспешил заверить всех он.
– Странно. – По интонации было слышно, что серый не поверил. – У меня в шкафу чужих стрингов нет! – убедительно сообщил он.
– Чужих нет? – уточнил Гриша, сам в это время обдумывая, кому бы приписать эти стринги.
– Только свои. – Серый спрятал шпатель в карман, его «коллеги» отшатнулись от него. – Трусы, конечно! – недовольно гаркнул он, сообразив, что сморозил глупость.
– Круто, – незаинтересованно пробурчал Гриша.
– Объясните. – Серый со шпателем в кармане кивнул в сторону стрингов.
– Слушайте! – ещё раз подскочил Гриша, но серый снова его усадил. – Вы сюда припёрлись, без никаких объяснений изучили весь мой внутренний и внешний мир. – Он потёр проколотую руку. – А я вам должен объяснять, чьи стринги у меня в шкафу! Это моё дело и моя личная жизнь!
– С некоторых пор ваша личная жизнь, по вашему же разрешению, стала общественной, – спокойно сообщил серый.
– Чего? – Гриша от возмущения округлил глаза. – Я никому не разрешал лезть в мой рот и в мой шкаф за моими стрингами!
– Значит все-таки ваши, – подытожил серый.
– Это запрещено? – прищурился Гриша.
– Нет, – невозмутимо ответил серый.
– Тогда в чём дело? – развёл руками Гриша.
– Исключительно в вашей сексуальной ориентации, – пояснил серый.
– А что с ней не так? – Гриша совершенно потерялся и не понимал, что происходит в его личном пространстве и почему его пытаются сделать общественным.
– Это мы и пытаемся выяснить – традиционная она у вас или нет.
Гриша занервничал. В этом современном мире чёрт ногу сломит. Какую ориентацию сейчас считают традиционной, было не понятно. Права качают и транссексуалы, и феминистки, и среднеполые особи всех оттенков.
– Вы у всех это выясняете таким образом? – Гриша озадачился ещё больше, возможно, какой-то новый закон… – Я против гомосексуализма! – на всякий случай уточнил он.
– Отлично! – успокоился серый. – Что у вас там? – Он посмотрел на своих «коллег».
– Всё в норме, – отрапортовал кровосос.
– Чесноков Григорий Леонидович? – уточнил главный серый, открыв извлечённую из чемоданчика папку. Гриша утвердительно кивнул. – Двадцать три года. – Один из команды серых протянул ему открытый Гришин паспорт, главный мельком взглянул на него. – Вес семьдесят килограммов. – Ещё один серый поставил перед Гришей напольные весы и жестом пригласил Гришу взвеситься. Гриша послушно встал на весы. Главный посмотрел на высветившиеся цифры. – Сто восемьдесят пять сантиметров, – продолжил он. Серый с весами столкнул Гришу с весов, положил ему на голову какую-то штуку и руками «выровнял» Гришу. Гриша выпрямился.
– Сто восемьдесят пять, – сообщил серый, убрав штуку с головы Гриши.
– Поздравляю! – Главный серый снял перчатку и пожал Грише руку.
– С-спасибо! – растерянно привстал Гриша. – Это какая-то правительственная программа новая?
– Совершенно верно! – Серый похлопал Гришу по плечу. – И вы в команде!
– В команде? – Гриша посмотрел на телевизор. – В какой команде?
– Ты, который брюнет кучерявый, – окликнул Гришу фотограф. – Давай улыбку растянул и плечи выпрямил! Космос отправляешься покорять, а не унитазы чистить!
– Это у меня улыбка такая, – огрызнулся Гриша. – И сколиоз.
– Щас мы там кому-то сколиоз выровняем! – пригрозил неизвестно откуда взявшийся Пётр Петрович.
Гриша растянул улыбку и выпрямился. Пётр Петрович сам руководил подбором команды «Рашалета». Каждого осматривал шпателем. Гриша покосился на остальных членов команды. Надеялся, что шпатели всё-таки были разные.
– Гы-гы, – заржал рядом стоящий Серёга-повар.
– А ну растянул нормальную улыбку! – продолжал выкрикивать фотограф. – Бери пример с лысого.
Серёга-повар перестал ржать. Гриша ехидно улыбнулся. Фотоаппарат щёлкнул, и их ослепила вспышка.
– Так! – Перед командой встал Пётр Петрович. – А теперь все изобразили счастливые лица. Земля должна запомнить вас именно такими! Каждый из вас сделал осознанный выбор, пожертвовав собой ради будущего всей Земли.
– Почему пожертвовал? – озадачился Серёга-повар. – Это разве опасно?
– А как поможет будущему, если мы узнаем, как возникла Вселенная? – поинтересовался Гриша.
– Поможет, – коротко заверил его Пётр Петрович.
– А что с жертвами? – ещё раз уточнил Серёга-повар.
– Жертв не будет! – высунулся из выстроившейся для фотосессии команды Серёга-капитан корабля. – Летят только профессионалы!
– Ага. – Гриша недоверчиво посмотрел на капитана.
– Я надеюсь. – Серёга-повар размял лицевые мышцы и растянул улыбку.
– Искреннюю радость на лицах не вижу, – отметил Пётр Петрович, осматривая команду.
– Я и не актёр, – прошептал Гриша, растянув улыбку. – Так, компьютерный гений всего лишь.
– А я вообще на жертвы не подписывался, – сквозь зубы процедил Серёга-повар.
– А читать нужно было, когда заявку подавали, – сквозь улыбающийся рот прошипела очкастая Соня-электрик.
– Именно такими потомки будут видеть вас на страницах учебников истории, – радостно сообщил Пётр Петрович.
Команда оживилась. Всем захотелось, чтоб на учебниках их образы были идеальными. Карина-физик просунулась между Гришей и Серёгой-поваром и выставила вперёд грудь.
– На счёт «три» вылетит птичка, – выкрикнул фотограф.
– Вот, блин, – прошептал упитанный очкастый мужчина, глядя вслед улетевшему «Рашалету».
– Начало положено! – хлопнул его по плечу Пётр Петрович. – За нами будущее!
– Реверсивную тягу нужно было в блок ставить. – Упитанный почесал затылок. – Блин! Тогда, может быть, вернулись бы. Как это я раньше не…
– Первый блин комом, – успокоил его Пётр Петрович. – Дальше будет лучше. Ты лучше иди идеи свои фиксируй, пока не выветрились.
Упитанный метнулся за компьютер.
– Не понимаю. – Соня вылезла из-под пульта.
– Что там? – подал ей руку Серёга-капитан.
– Ничего не понимаю, – вздохнула Соня.
– Команда, на ужин! – Из динамиков раздался треск и голос Серёги-повара.
– А что тут понимать? – Гриша вздохнул.
Команда из девяти человек сидела в столовой и вяло уминала приготовленную Серёгой-поваром еду.
– Чего носы повесили? – К Грише подсел сам творитель кулинарных шедевров и хлопнул его по спине.
Гриша поперхнулся и закашлялся. Соня придвинула ему стакан с водой.
– Что там у вас выяснилось? – набив рот, Серёга-повар, обратился к Серёге-капитану.
– Сонь, объясни, – пнул Соню тот.
– А чего объяснять? – вздохнула Соня и протёрла очки. – Ничего не понимаю.
Гриша перестал кашлять, осмотрел всех и решительно стукнул ложкой по столу.
– А что тут понимать? – Он махнул рукой на тарелку с едой, вдохнул воздух и встал. – Давайте начистоту. – Он ещё раз оглядел всех, набрал полную грудь воздуха и начал начистоту с себя. – Давайте смотреть правде в глаза. Все мы здесь ни хрена не профессионалы.
– Чего? – возмутился Серёга-повар и сжал кулаки. – Говори за себя!
– Я с ним согласен, – неуверенно привстал тихоня Егор, инженер по автоматике. – Не буду говорить за себя, но, извините, Сергей… – Он покосился на Серёгу-повара. – Готовите вы, честно сказать, совершенно отвратительно.
– Чего? – Серёга-повар стукнул кулаками по столу, Егор вжал голову, сел и начал быстро есть.