– Живой таки?
– Живой, – буркнул Боб, не понимая, как себя вести. Удивительно, но он был рад Саладину. – Тебя как сюда занесло?
– Небольшое дело, – Саладин сделал неопределенный жест рукой. – Но ты-то как выбрался?
– Доктор помог, мы знакомы.
– А я всегда говорил, что друзья нужнее денег! Чем занимаешься?
Боб приподнял над лужей чавкнувшую швабру и не сказал ни слова.
– А, ну да. Хочешь выпить?
– Не думаю. У меня работа.
– Не самая лучшая работа для лучшего нюхаря таможни, а? – подмигнул Саладин.
Боб молча продолжал оттирать вечное пятно на полу.
– Не обижайся, друг! – Саладин зашел с другого бока. – У меня есть о чем поговорить за выпивкой. Когда заканчиваешь?
– В конце коридора.
– Отлично, жду снаружи. Там у вас за углом есть скамейка с видом на купол и чудный пейзаж. Если не оглядываться на помойку, то роскошное место.
Саладин вышел, насвистывая. Боб сердито размазал лужу и к концу коридора твердо решил сразу уйти в кладовку, но ноги сами понесли его наружу.
Землянин сидел, вытянув ноги в добротных военных ботинках, и наслаждался терракотовыми скалами за стеклом купола. В руке у него была точно такая же фляжка, как та, что он оставил в тюрьме несколько дней назад. Он молча протянул ее Бобу, не дожидаясь, пока тот сядет рядом.
На этот раз пойло оказалось значительно лучше, не нужно было нюха, чтобы понять это. Пряное тепло мгновенно согрело Боба изнутри и легко качнуло мысли.
– Земной ром, настоящий. Стоит как твой годовой паек.
– Контрабанда. – Боб не спрашивал, он утверждал. Слишком знаком он был с путями, которыми земная выпивка попадает на Марс.
– Нет, для личного пользования перевозчика, строго оговоренный объем. От сердца отрываю. Но для тебя не жалко.
– С чего это?
– Ты умный человек, таможня. Твой ум и опыт недавно выкинули в мусорку. Но он нужен другой стороне. Где его будут ценить и достойно оплачивать.
Боб резко протянул фляжку Саладину, встал и направился к двери.
– Эй, не горячись, послушай сначала!
– Вали на свою Землю, я не продаюсь, – огрызнулся Боб через плечо.
– Да… а ведь из вас правда сделали собак, ты хоть сам это понимаешь? Вас бьют, вышвыривают, а вы все равно готовы служить…
Прежде чем Боб захлопнул дверь, за ним успели протиснуться последние слова Саладина:
– Я здесь еще три дня! Найдешь меня в «Гравиаторе»! Жду!
До глубокого вечера Боб старался забыть вкус земного рома. Он не был алкоголиком, и не хотел новой порции чудесной выпивки. Но именно этот вкус вызывал в памяти гадкое предложение. Боб презирал марсиан, помогающих преступникам, и всегда радовался очередному разоблачению контрабандистов. От самой мысли, что ему предлагали стать предателем, скрипели зубы. Доктор Шадд за убогим ужином заметил неладное, но по-своему понял смятение Боба:
– Роберт, я понимаю твое состояние. Так долго продолжаться не может. Тебе нужна нормальная работа.
– Угу, только я никому не нужен такой.
– Да, твои возможности сильно ограничены. Но есть одна мысль…
Боб поднял глаза, но ничего не сказал. Доктор прокашлялся и продолжил:
– Мысль авантюрная, но нам терять нечего. Правда, и реализовать задуманное пока не на что.
– Вы о чем?
– Соматическая редактура.
– Это что-то из генетики?
– Да, генная терапия. Нечто вроде того, что мы сделали с вами в детстве, но обратное.
– А так можно? – Боб забыл про еду.
– В теории. Понимаешь, на старте проекта нам выделяли средства, а сейчас исследования заморожены. Земле все равно, а местной администрации хватает тех тридцати человек, что выпустились вместе с тобой.
– Вы к чему клоните?
– Если я найду нужные реактивы и оборудование, то мы разбудим твои спящие гены. Вернее, постараемся их разбудить. В случае успеха ты получишь обратно полноценное зрение и слух.
– А нюх?
– Аносмию не победить. Твои обонятельные луковицы уничтожены безвозвратно. Но поверь, без обоняния жить и работать вполне можно, если остальные чувства на месте.
– Я могу вам помочь?
– Пока нет, мой мальчик. Денег ты не найдешь. Но твое согласие на эксперимент уже неоценимая помощь. Ведь ты согласен?
– Как я могу отказаться?
– Ну… последствия разные. Самое нехорошее и плохо прогнозируемое – это рак.
Боб нахмурился. На Земле с раком научились разбираться, но для тех, кто выбирается из-под защиты метрополии, дела обстояли хуже. Искусственное магнитное поле и особый материал куполов марсианских колоний лишь отчасти защищали от радиации. Поэтому у рака на Марсе было где разгуляться. Он принимал причудливые формы, неизвестные на Земле, был агрессивнее и скоротечнее. И все же возможная болезнь не так пугала, как голодная смерть.
– Док, я с вами до конца.
Спал Боб великолепно. Он видел яркий сон, в котором к нему вернулось обоняние, но что еще удивительнее, он бегал по зеленой траве с собакой. Настоящей земной собакой. Она была рыжая, огромная, лохматая и очень сильно пахла.
То ли сон, то ли возможность вернуть купированные чувства подействовали, но Боб еще ни разу так легко не делал свою грязную работу. Закончив на час раньше обычного, он запер дверь кладовки и совсем уже было собрался пойти почитать что-нибудь из книг доктора, как в коридоре возникла фигура, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся Гиббсом, его сослуживцем. Чеканя шаг, таможенник шел мимо, не удостаивая вниманием грязного санитара.
– Гиббс? – не выдержал Боб.
Бледные глаза за толстыми линзами расширились, будто Гиббс увидел марсианского аборигена:
– Боб?
– Привет, – натянуто улыбнулся Боб, заметив на кителе бывшего соратника новенькие бригадирские нашивки.
– Ты что здесь делаешь? – Гиббс сморщил нос и чуть отстранился.
– Живу. А ты, стало быть, теперь на моем месте?
– На своем. Честно заслуженном!
– Ну-ну… а почему не Гор и не Алекс? У них с носами всяко лучше, чем у тебя. – Боб не мог поверить, что именно подхалим Гиббс занял важное место бригадира.
– Кроме нюха надо иметь еще и мозг. И осторожность. А то получается вот так, – он повел глазами.
– Как это так?
– Вонь и нищета. Ладно, мне некогда. Так и быть, я никому не расскажу, как ты опустился. Впрочем, о тебе не вспоминают, Боб Бесценный Нос. Меньше недели прошло. Вот твоя истинная ценность.
– Ты, удобрение, ты не представляешь через что я прошел! – вскинулся Боб.
– И не собираюсь. Из нас двоих удобрение – ты и смердишь соответственно! Ох, прости, – Гиббс растянул толстые губы в сочувствующей улыбке, – тебе ведь нечем это унюхать.
Боб был на полголовы ниже Гиббса, но шире в плечах, отчаянная злоба придала ему решимости. Двух ударов хватило бы для зарвавшегося нового бригадира, но Гиббс был прав насчет мозгов и осторожности. Он предвидел реакцию Боба и выхватил электроган:
– Только попробуй, мразь! Мне слова не скажут, если прикончу тебя прямо здесь!
Не поворачиваясь к Бобу спиной и не опуская оружия, Гиббс попятился к выходу и скрылся из виду. Боб разжал кулаки. По четыре кровавые бороздки на каждой ладони. Цена принятого решения.
Воды для мытья ему не полагалось, только антисептик. Ладони щипало, пока Боб приводил себя в относительный порядок. «Гравиатор» находился в самом центре купола, и попасть туда в грязной робе санитара-ассенизатора было невозможно. Да Боб и сам не хотел туда идти в своем новом статусе. Как ни редко он там бывал, персонал самого приличного бара при отеле для пилотов менялся еще реже, а знакомых встречать ему не хотелось. К счастью, доктор Шадд был на обходе. Боб вошел в кабинет, который никогда не закрывался и активировал городской коммуникатор:
– «Гравиатор»? У вас остановился землянин Саладин, передайте ему, что звонили из городского госпиталя, его анализы готовы.
Боб смотрел на закат. Пятый закат его новой жизни в больнице. Старая система вентиляции шумела так, что Боб не услышал, как подошел Саладин.
– Знаешь, это странно, но ваши больничные задворки могут похвалиться лучшим видом Марса из купола. – Землянин присел рядом и первым делом достал свою фляжку.
Бобу вдруг стало смешно:
– А что, на Земле все дела по-прежнему решают через выпивку?
– Нет. Просто я люблю это дело, а в космосе не пью. Вот и отрываюсь, пока можно. Но ведь тебе не это интересно?
– Что надо делать и сколько я получу?
– Вот! Это по-нашему! Могу спросить, кто заставил тебя передумать?
– Нет.
– Ну и ладно. Смотри, – Саладин подтянулся, – нужен весь твой опыт и советы как максимально защитить от вас, ну, от нюхарей то есть, груз, который не должен светиться. Платим по результату. Пять тысяч за первую пробную партию и еще десять авансом за все будущие консультации.
– Какой конкретно груз?
– Разный. От спиртного, – Саладин хихикнул и протянул фляжку Бобу, – до медикаментов, пластита и прочих вещей, которые не производятся на Марсе.
Боб сделал глоток и прислушался к себе. У предательства оказался вкус подгнившего картофеля. Лучший таможенник стоял у точки невозврата. Он был уверен, что легко уничтожит систему аромаконтроля, и пытался найти хоть что-то, ради чего стоит дать задний ход. Еще раз глотнул и понял, что не ради чего. Доктор Шадд будет хорошо питаться и сможет купить все необходимое для эксперимента, а судьбы остальных марсиан… это их собственные проблемы.
– Условие. Вплоть до прихода груза у нас с доком должно быть вдоволь еды. И док даст список оборудования, которое нам необходимо. Считай это авансом.
– Согласен. – Саладин протянул руку, и Боб пожал ее. Ладонь пилота была жесткая и горячая.
– Ты запомнишь или будешь записывать?
– Только на словах, никаких носителей информации.
Боб согласно кивнул и последним долгим глотком опустошил фляжку Саладина.
Саладин сдержал слово. Пока «Святая Фатима» легко глотала пространство между Марсом и Землей, доктор Шадд готовил лабораторию к эксперименту. На вопрос, откуда деньги, Боб не смог промолчать и выложил все начистоту. Они как раз заканчивали роскошный по меркам больницы ужин – настоящее картофельное пюре, сочные соевые котлеты, жаренные в настоящем жире, по две штуки каждому, и крошечный свежий огурец, нарезанный прозрачными кружочками. Не глядя в глаза доктору, Боб подробно рассказал все.