Яркий свет пробивается сквозь что-то розовое, колышащееся. Дарья! Ее выпученные глаза, округлившийся рот, и недоеденная прядь волос над ухом раскачивается струями воды, изо рта вырывается огромный пузырь воздуха, она бледнеет, судорожно бьется, фонарь падает, но повисает на длинном ремне. Черт, она тонет! Свет фонаря выхватывает белые груди, она так и замерла у дна с вытаращенными глазами. Губы посинели! Хватаем в охапку! Направление – обратно в главный зал. Холодная вода обжигает.
Профессор, как тюлень, выпрыгнул из-под стены, оцарапал спину, сорвав остатки пиджака. Двенадцатиградусный воздух показался удивительно теплым, прыжок к костру, к углям. Поднял Дарью за ноги, за лодыжки. Неожиданная сила, или девушка, в общем-то, легкая? Изо рта у нее хлынула вода, она судорожно закашлялась. Нормально. Активировались легкие, сердце, значит, и не успело остановиться. Кашель перешел в испуганное верещание. Хорошо, можно отпустить.
Она испуганно отползала на ягодицах, резво суча ногами. Глаза с ужасом уставились на него, один дергался, словно пытался выскочить и убежать быстрее, чем медлительная хозяйка. Отползала, отползала – наткнулась ладонью на угли, ойкнув, подскочила, зашипев, как убежавший кофе, но взгляда не оторвала.
– Ну чего орешь? Борода у меня, что ли, выросла?
– Какая борода? – взвизгнула Дарья.
– Да, именно, какая? – Он ощупал лицо. Лицо как лицо, челюсти только заострились да скулы выдаются, опять же надбровные дуги, кажется, могут вот-вот прорезать истончившуюся кожу.
– Ну похудел сильно… Наверное, на череп лицо похоже. Ну так я и нырял таким же!
Дарья залилась истерическим смехом, застучала по песку кулаками и с выкриками вдруг начала хватать целые пригорошни песка и швырять в него.
– Борода! Ты монстр вообще! Монстр!
– По ходу ты там подводную мышь увидала, да? Бесстрашная любительница вомперов?
Пальцы Дарьи разжались, песок выпал, она всхлипнула и разрыдалась.
– Тьфу-ты, ну-ты, то смех, то слезы. Чего ты там усмотрела? И какого черта полезла в воду, когда должна была жечь костер? Я там, как гончий тюлень, с языком вываленным дым ищу, а она тут подводным прожектором, понимаешь, развлекается. И чего мне не дала его вообще?
– Ну я не знала, что он и под водой светит. А тут от нечего делать инструкцию прочитала…
– И сразу вся такая внезапная захотела поплавать посмотреть, что там вообще?
– Ну… да, вообще-то. – Дарья еще пошмыгала носом и наконец неуверенно улыбнулась.
– Валяй, не томи, чего ты там узрела, что все у тебя из рук вывалилось и тонуть захотелось?
В глазах у нее снова промелькнул страх.
– Вас почти час не было! Я испугалась и вообще уже места себе не находила, ныряла несколько раз под стену, все-таки кандидат в мастера по плаванию. – Дарья заторопилась, зубы застучали, запоздалая дрожь затрясла тело. – А потом вижу… медленно выплываете. Руки растопыренные, и все лицо в щупальцах, и из-под рубашки, и с лодыжек свисают мерзкие шевелящиеся розовые щупальца! – Она сорвалась на визг, примолкла, словно последние слова встали поперек горла, но выпалила наполненным ужасом голосом: – И еще мелкие… черные, быстро шевелящиеся.
– М-да, похоже, головенка у тебя совсем двинулась, детка, от потусторонних переживаний. Хотя… гм, а подробнее можешь?
– Я очень четко все видела. И фонарь далеко просвечивает – вода совершенно прозрачная. Далеко видно, даже серебрится где-то там вдалеке – наверное, пространство с воздухом.
– Ты, наверное, еще кандидат по спелеологии?
– Нет, просто сообразила.
Дарья говорила уже спокойнее, бессознательно гладя обожженную ладонь, морщилась. Но взгляд не рисковала оторвать от профессора, словно ожидая, что вот прямо сейчас, после какого-то слова, из него полезут щупальца.
– Странно. Ничего не помню…
– Нет, жуть! Вы не поняли! У вас вообще не было лица, все-все, понимаете, сплошь совершенно масса щупалец! Ни носа, ни глаз!
Девушку начала бить крупная нервная дрожь.
– Гм. Помню лишь, что нырнул неудачно. Отследил неверно непривычным органом наличие воздуха. Да-да, языком. Воздух-то был, но мало. И рванулся обратно. Плыл-плыл… хотелось дышать жутко… Ага, хотел выдохнуть, но не мог. Челюсти свело, нос как склеился. Но никакие выросты это не объясняет. Я же не компьютерная графика, и простая логика говорит, что такая масса щупалец не уместится внутри. Кости на месте, сердце бьется, легкие дышат, желудок… гм, урчит желудок. Ладно, попозже… Но, в общем, надо попробовать под водой рядом, понаблюдать. А ты подсвечивай!
– Нет! Не-ет! Вдруг… Тьфу!!!
– И это блеет любительница предоставить пропитание суперкровососу? Я не забыл, как ты там волосенки-то откидывала! Шейку обнажала! Давай, не дури. Опасности нет. Выросли у меня щупальца или нет, но ты бы точно с перепуга утонула, будь ты хоть трижды чемпионом мира по плаванию! А с щупальцами или без, я тебя из воды выдернул и откачал!
Дарья прикусила губу, отвела взгляд. И вновь на губах появилась слабая улыбка. Славутич неприязненно посмотрел на воду. Подбросил на угли щепок.
– Сейчас отогреемся и попробуем. А ты посмотришь со стороны, посветишь фонарем. Так, зеркальце дашь из своего набора, любопытство, понимаешь, разбирает, хочется на щупальца-то посмотреть, если что. И без разговоров! Ишь!
Вода холодная… нет, даже ледяная после отогрева возле костра. Как бы не простудиться… Да какая простуда, что за мура в голову лезет!
Мурашки по всему телу, профессор, старательно сдерживая трясущуюся челюсть, сказал, прищелкивая от холода зубами:
– Сейчас я нырну и задержу дыхание, насколько смогу. А ты посветишь фонарем и все четко потом доложишь, что увидишь. Без визгов и писков. Поняла?
– Д-да! Я попытаюсь…
– Без всяких «попытаюсь». Выполнять!
Славутич мощно продышался, глубоко вдохнул и погрузился под стену. Здесь, в принципе, безопасно, если что, до края пара метров – можно вынырнуть. Надо прижаться макушкой к шершавому известняку и просто замереть. Черт, как жесткая известковая вода неприятна глазам, сушит и холодит, но холод в глазах отвлекает от холода на коже. Ключевая вода все-таки…
Луч света ударил по глазам, заставив сморгнуть. Волоски на руках покрыты воздухом, серебрятся, всплывают мелкими гирляндами. На камнях на дне шевелятся бурые полупрозрачные водоросли, в них копошится что-то мелкое. А воздуха-то уже ощущается недостаток. Больше минуты, значит, прошло. Под ладонями все та же жесткая челюсть и никаких щупалец.
Славутич быстро начал сокращать диафрагму, хорошо – остатки воздуха нужно распределить по легким равномерно. Так, резкий стук под водой, повернем голову к свету. Дарья наполовину погрузилась под воду и что-то показывает. А, постучала, значит, камушком по фонарю. Умница, сообразила. Как пикантно, наверное, сейчас у нее задняя часть в потолок смотрит. Так, но смотреть нужно куда показывает, вдаль и в глубину.
Из темноты, бойко двигая хвостами, подплывают какие-то розовато-серые рыбешки. Гм. Миноги или миксины… Черт, а дышать-то уже почти нечем. Воли хватает, только чтоб сосредоточиться не выдохнуть… О черт, что это? Ближайшие рыбки решительно дернулись и… присосались к шее, еще и еще! Ты смотри! Гм, чего я там помню о них, вроде не пиявки? Кровь не пьют… или пьют?
Дарья стучит по фонарю, то и дело выпучивает глаза и булькает что-то. Какая эмоциональная. Шевелю руками, складываю пальцы в знак «все о-кей!». Терплю… Так, а дышать-то расхотелось… наоборот, легкие начало распирать. Хотя казалось – вдохнул по самое не хочу. Осторожно выдыхаем. Мощные пузыри вырвались изо рта. А миноги… или не миноги подплывают, присасываются все больше. Мельтешат, уже почти не видно ничего. Ну-ка, решительно беру за хвост пучки болтающихся перед глазами и отсоединяю от щек и лба. Отлично. Теперь все видно. А видно Дарью, глаза выпучены, рот разинут, вцепившуюся в фонарь, словно пытается его установить как стену перед собой.
Бу-ульк, еще мощный пузырь вырвался… и еще. Похоже, отлично работаю на выдох. Так, а плыть-то я могу таким макаром? Пошевелил руками-ногами. Рыбки услужливо отлепились из подмышек. Там сразу кожа почувствовала холод. Так они по ходу еще согревают, что ли? Хорошо… Вроде все ясно.
Глава VII
Пошевеливая ногами, выплыл из воды. И едва голова показалась на поверхности, все рыбки разом отвалились с лица.
– Ну что, как тебе мои щупальца? Вроде понятно, откуда взялись?
– Что это, какие-то черви приплыли, что ли? – Дарья брезгливо поморщилась.
– А что, не солидно? То вроде граф Дракула, человек – летучая мышь и все такое. А тут, значит, повелитель червей? – Профессор усмехнулся.
Дарья вдруг тоже залилась таким звонким искренним смехом, что приятно послушать.
– Похоже, ты первый раз смеешься без истерики. Это рыбки какие-то подземные, миноги или миксины. Насколько помню, из отряда круглоротых.
– Ну, из отряда или роты – не знаю. Но точно видела, как они к тебе присасывались. И, похоже, помогали дышать. Просто непривычно поначалу… Ну, как капитан «Летучего голландца» в «Пиратах Карибского моря»: смотришь кадры в рекламе – ужастик ужастиком, а когда фильм, то прикольно.
– Да… Похоже, стресс в организме на грани гибели как-то активировал живых существ… режимы переключил и использовал их как части тела. Похоже, эти рыбехи брали кислород из воды и прямо мне в кровь направляли. Мне оставалось только выдыхать углекислоту с избытками кислорода. Очень любопытное явление.
– Профессор, вы весь в засосах!
– Я и говорю, любопытное явление… Не пойму пока как, но факт остается фактом… гм. Так я еще попробую, поныряю, похоже, как-то организм адаптируется к холодной воде. А ты пока костер посильнее разожги да щепок набери.
Славутич мощно выдохнул и опустился под воду. Поставил фонарь на дно и занялся экспериментами. Через полчаса вернулся к жарко пылающему очагу. И, словно по команде, свет в зале моргнул и потускнел. Остались гореть лишь две лампы в дальнем конце зала, да и те судорожно трепетали лиловыми огоньками, мол, вот еще немного – и погаснем. Сразу стало как-то холоднее, стены растворились в темноте. Огонь сразу стал зримым, внушительным, отблески засверкали на углах балок, мягко засветились на ровном. Полуобнаженный торс, словно кнут, свитый из толстых жил. Жесткое лицо, как у монаха на выходе из сорокадневного поста. Глаза смотрят пристально, цепко. Он хмыкнул, швырнул на пол внушительную связку шевелящихся миног.