Всё это было знакомо Тоби – они с Питером исследовали множество моделей управления. При освоении Седны подразумевалось, что со временем население колонии превратится в полноценную нацию – а нация нуждается в разумно устроенном правительстве. Отчасти поэтому родители терпели чрезмерное увлечение сыновей «Консенсусом».
Признавшись в способности изменить частоту Фисбы, Тоби попытался оценить реакцию политиков. Конечно, все они или сидели с непроницаемыми лицами, или улыбались, – но, к счастью, Тоби получил доступ к слою вирта, транслировавшему их эмоции, и там реакция на его слова отнюдь не была нейтральной. Чьи-то аватары стали зелёными – не от зависти, а от одобрения, что сразу отразилось в бегущих под аватарами субтитрах. Вон тот субъект поодаль радовался тому, что Тоби говорит правду, а женщина слева только что подтвердила свои наихудшие опасения. Были и жёлтые значки, и пунцовые, и несколько чёрных, значивших, что по психокультурным причинам слушавшие не поняли слов Тоби.
Над головами политиков парил интерфейс с диаграммой баланса сил. Ее сегменты постоянно меняли свои размеры и цвета. Похоже, сейчас шла активная стадия принятия решений.
Все это удивляло и прекрасно демонстрировало, насколько далеко продвинулось правительство со времен детства Тоби. Но такая эволюция только еще раз доказала то, что Тоби и так прекрасно понимал, с тех пор как проснулся: идея «Консенсуса» была с изъяном.
Фисба могла устраивать свою жизнь как угодно. Но это не имело значения, когда всего пара человек, вроде Макгонигалов, контролировала один жизненно важный ресурс. Время.
Когда диаграмма баланса немного стабилизировалась, Тоби продолжил:
– Я могу изменить частоту. Но я не могу передать эту способность кому-либо из вас.
Все вежливо закивали. Лишь кто-то один бросил с сарказмом:
– Как удобно, а?
Тоби посмотрел на говорившего – весьма пожилого джентльмена с плоским лицом и высокими скулами. Наконец-то нашёлся хоть один человек, не спрятавшийся за раздражающе безликой вежливостью.
– Полагаю, это придумано, чтобы обезопасить нашу жизнь. Иначе вы могли бы пытками или угрозами заставить передать вам статус суперпользователя – а потом убить меня.
Правда, подумал Тоби, они вполне могли бы воспользоваться нейроошейником. И понадеялся, что эта мысль не пришла им в головы.
– Здравая идея, – сухо заметил пожилой джентльмен.
Через очки его аватар казался янтарно-жёлтым. Подпись под ним гласила: «Лонг Севиль, министр безопасности».
– Слушайте, я бы с радостью передал вам права суперпользователя, если бы мог. Моё место – не здесь. Я хочу лишь отправиться на Дестриер и найти свою мать.
Всё собрание вдруг окрасилось в чёрное, зелёное, красное. Осталась лишь пара янтарных иконок. Одна принадлежала Лонгу Севилю.
– Что я такого сказал? – удивлённо спросил его Тоби.
Старик вздохнул и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди.
– Вы, Император Времени, только что объявили о намерении исполнить древнее пророчество: открыть врата времени и пробудить Мать Всего Сущего. Какой же реакции вы ожидали?
– Это просто моя семья, – ответил Тоби обиженно. – Я хочу вернуться к ней.
Старик снял очки. Тоби нахмурился, но свои тоже снял. Теперь, свободные от причудливого «политического» интерфейса, они стали всего лишь соседями по столу. Все остальные разговаривали и жестикулировали, глядя в общее виртуальное пространство. Тоби и министр безопасности будто отделились от них.
– Я не должен был этого делать, – признался Лонг, – но, похоже, вы не слишком осведомлены о нашей жизни. Послушайте, молодой человек, большинство из присутствующих здесь даже не услышали вас. Система трансляции не смогла совместить ваши слова с мировосприятием этих людей. Фисба – развитый и высококультурный мир. Но всем с детства известны легенды о вас. По большей части люди в них не верят, но вы только что подтвердили правдивость мифов! Вам сейчас нужно объяснить всё заново – но, пожалуйста, на этот раз не надо обращаться к религии.
Они снова надели очки.
– Я хотел сказать, что не собираюсь управлять синхромиром, – объяснил Тоби. – У всех свои идеи насчёт того, что мне нужно делать, но никто не удосужился спросить, что я думаю по этому поводу.
Слова дошли до большинства. Воодушевившись, Тоби продолжил:
– Я знаю, что мой брат поменял вашу частоту. Это неправильно. Я поговорю с ним об этом, когда увижу его. Я поменяю частоту для вас.
Он взглянул на Корву. На лице девушки застыло выражение полной безучастности к происходящему.
– Всё, чего я прошу взамен …
И как сказать о желании воссоединиться с семьёй, не касаясь их религиозных догматов?
– …помочь мне приспособиться к новой жизни, – закончил он.
Теперь его услышали. Интерфейс отразил, что именно каждый чиновник услышал, и во что превратились слова Тоби после взаимодействия с ожиданиями, представлениями, предрассудками, убеждениями, когнитивными недостатками каждого отдельного человека. Система предложила одобрить варианты, но ему недосуг было разбираться в мешанине смыслов, и потому он просто нажал «да» – рассылая сообщения адресатам.
Да, политика здесь оказалась гораздо сложнее, чем в «Консенсусе». Впрочем, по сути, она сводилось к одному: люди торговались за выгоду.
– Слушайте, мне сказали, что Эвайна направляется сюда. Но потом все как воды в рот набрали. Мне нужно знать: она и в самом деле летит сюда? Когда она прибудет? Можно ли мне встретиться с ней? Или это… в общем, плохая идея?
Кое-что из сказанного восприняли. Интерфейс засверкал радугой, диаграмма баланса колебалась несколько секунд. Туда-сюда летали интерпретации и перефразировки. Наконец, все значки засветились зелёным.
Лонг Севиль кивнул и встал.
– Позвольте… а, спасибо! – начал он и добавил в интерфейс несколько окон.
Они были тёмными, но, прищурившись, Тоби разглядел россыпь крохотных светлых пятнышек.
– Это – снимок с телескопа, направленного на созвездие Стрельца. Яркие звёзды на снимке – не звёзды, а выхлопы кораблей целого флота. Он направляется к Фисбе. Едва ли можно сомневаться в том, кто ведёт этот флот.
Тоби доводы не убедили. Он подумал, что сейчас программа, сканирующая выражение лица и положение тела, окрасила его аватар в янтарный цвет.
– Откуда вы знаете, что это она?
– Мы следим за флотом. Он шёл к Уоллопу, но изменил курс, когда вы покинули планету.
– А сколько кораблей?
– Сто сорок.
По отдельности они, скорее всего, были не такими уж большими, но все равно каждый легко мог разрушить несколько городов.
Тоби всмотрелся в экран. Они с Питером и Эвайной отправляли такие флоты множество раз. Но то было в «Консенсусе», фантастическом мире, где существовала возможность перемещаться быстрее скорости света. И Тоби хорошо помнил отношение Эвайны к войне. Сестра не колебалась никогда.
Лонг что-то рассказывал, но Макгонигал уже не слушал. Он вспоминал, как они делили империи в «Консенсусе», и с какой страстью Питер относился к игре. Для него она стала настоящей жизнью, единственным способом обрести уверенность в себе.
«Переделай, добейся совершенства – и удостоверься, что оно неизменно», – таков был его девиз.
Эвайна была слишком мала, чтобы понять страсть брата, но наверняка прониклась ею. И что теперь? Оба управляли настоящей империей на протяжении нескольких десятилетий. Это больше не игра, ставки – настоящие, и внезапно появился тот единственный, кто может разрушить всё ими созданное.
Впервые Тоби почувствовал нутром и понял рассудком, что Эвайна на самом деле может и хочет убить его. Всего-то следовало забыть о той маленькой девочке и представить постаревшую женщину, от детства которой остались лишь туманные воспоминания и чья повседневная реальность – власть.
– Как это работает? – Губы у Тоби сразу пересохли. – Что она сделает, когда прилетит?
Все замолчали. Лонг откашлялся:
– Когда она прилетит, мы будем спать. Весь мир уйдет в гибернацию – по крайней мере, все капсулы Макгонигалов. Обычно корабли, прибывшие в разное время, лежат в спячке до начала оборота. Но в данном случае… нужно проснуться первым. Поэтому они возьмутся за дело сразу, как только окажутся здесь.
– Какое дело?
– Высадка крупного десанта, – сказал Лонг, несколько смутившись. – Они захотят разбудить нас и потребовать вашей выдачи.
Тоби задумчиво кивнул. Разумеется, преимущество у того, кто проснётся первым.
– А вы можете бодрствовать все время вплоть до того момента, как она явится сюда?
– Мы можем оставить бодрствующими войска, но это встанет нам недёшево. Мы можем изменить время пробуждения – проснуться примерно за месяц до прибытия флота. У нас много капсул, не принадлежащих Макгонигалам, но их недостаточно для контингента, способного дать захватчикам отпор. Так или иначе, конфронтация неизбежна. А ваша сестра способна поставить под угрозу миллионы невинных жизней. Большинство населения будет в гибернации, а следовательно – в совершенной беспомощности.
– Но я могу разбудить их всех, – предложил Тоби.
– Именно!
– Дата прибытия известна?
– Да, нам известно минимальное время, за которое она может добраться сюда.
Если вся Фисба проснётся и подготовится к встрече, соотношение сил резко изменится. Эвайна не может не понимать этого, но всё равно летит. Тоби стало не по себе. Она что, и в самом деле хочет убить его? Если нет – зачем целый флот? Нелепость.
Он пошарил взглядом и уставился на Халена Кейшиона. Тот без стеснения наблюдал за тем, кого предал, и улыбался. Нет, самодовольно ухмылялся.
Если Тоби изменит частоту всей Фисбы, исчезнут последние сомнения. На такое способен только Макгонигал. Сейчас с планеты могли утекать лишь обрывки информации, но, если удастся отбить агрессию Эвайны, новость разлетится по всем синхромирам. Люди проснутся в начале оборота и узнают: Император Времени вернулся! Рано или поздно он придёт на Дестриер и разбудит Великую Мать. И тогда мир – по крайней мере синхромир – кончится.