– Может, связаться с Абиссом и взорвать судно в воздухе после эвакуации экипажа? – предложил полицейский. – Военные смогут организовать массированный удар ПВО?
– Слишком опасно. Обломки упадут на город. Будут жертвы.
Толчок. Крен сменил угол, отправляя экипаж в другой угол. На ногах удержались лишь я и мой спаситель.
– Полностью отказал левый двигатель. Если…
Шейдер посмотрел на литиан. Во взгляде чувствовалась железная, несгибаемая решимость.
– Объявляйте эвакуацию. Спасательные капсулы на нижней палубе. Следуйте за красными указателями.
Без лишних слов он подошел к двери и отбил череду коротких сигналов. По коридорам прокатился низкий вой, белый свет ламп сменился тревожно-красным, предупреждая всех, кто еще оставался на борту, что нужно как можно скорее покинуть корабль.
Еще несколько команд, и дверь открылась. Литиане бросили на нас благодарный взгляд и растворились в красном свете коридоров.
– Идем, – коротко проговорил мой спаситель. Крепкие горячие пальцы сомкнулись вокруг моего запястья. – Идем, мелочь. Я выведу.
Коридор, коридор, поворот.
Изредка навстречу попадались литиане, но напасть они не пытались. Счет шел на минуты, и спасение собственной жизни значило для них явно больше, чем любые приказы капитана.
Корабль трясло, нас бросало от одной стены к другой. Лифты не работали, от командного центра до нижних палуб пришлось спускаться по шахтам и тросам. Я давно потеряла всякое чувство направления, но мой спаситель… Кессель… уверенно двигался вперед, ни секунды не сомневаясь, будто точно знал, куда идти.
Кессель… Кессель…
Где-то в расщепленной фрагментатором, перепутанной памяти было его имя, но я никак не могла вспомнить… нащупать…
Перед длинным полутемным коридором шейдер остановился. Обнял меня, крепко и порывисто, прижался лбом ко лбу.
– Диаз…
– Кессель…
– Сола… Сола, ты…
Глухая тоска в голосе манна смущала, сбивала с толку, рождая в душе странную тревогу и горечь. Что-то внутри откликалось, узнавая и не узнавая…
– Я…
Кессель отстранился, сжал мои плечи.
– Мне нужно добраться до резервного командного пункта. Оттуда можно будет совершить маневр и перестроить курс корабля. Главное, чтобы к тому моменту еще работал хотя бы один двигатель.
– Хорошо. Пошли.
Я попыталась шагнуть, но тяжелые ладони манна буквально вдавили меня в пол.
– Ты бежишь к спасательным капсулам.
– Нет! – Я упрямо топнула ногой и добавила, вспомнив речь Андреса Диаза… отца: – Крейсер подчиняется не всем. На пульте управления генетический блок…
Шейдер фыркнул.
– Не поверишь, но я все прекрасно слышал. Я справлюсь. Твоя кровь не понадобится – моей будет предостаточно.
– Я иду с тобой. Запустить корабль могу только я… или Хавьер.
Он усмехнулся – широко, от уха до уха.
– А я кто, по-твоему, мелочь?
– Кессель.
Манн шагнул ближе. Потемневшие глаза притягивали, и я… не смогла заставить себя отвести взгляд. Черная ладонь коснулась предплечья, скользнула выше.
– Я Хавьер Кессель, – произнес шейдер так, словно это должно было все объяснить.
И это… объяснило.
А в следующее мгновение он, прижав меня к переборке, впился в губы поцелуем.
И… ох!
Серебристая сущность буквально захлебнулась от восторга. Жадные руки скользили по моему телу, и там, где они касались меня, пластичное серебро крепло, словно закаленная сталь. Сила бурлила внутри, горячая, живая, разделенная на двоих.
Это было… Головокружительно…
Воспоминания захлестнули меня – горячие, сладкие, полные быстрого бега, отчаянных схваток и безумной страсти, вспыхнувшей и разгоревшейся между нами со скоростью несущегося вперед скайвея. Я вспомнила, как он, Хавьер Кессель, перевернул всю мою жизнь. Как открыл мои глаза на правду. Как показал, что быть шейдером – быть собой – это не неправильно, не позорно, не стыдно. Это естественно – как дышать.
Как быть с ним.
Я вспомнила крепость его рук, жар поцелуев – и все те чувства, которые теснились в груди, не находя выхода, вдруг получили имя.
Любовь.
Любовь, способная исцелить расколотую фрагментатором память. Восстановить перепутанные, разорванные нейронные связи – возрождая из пепла Солану Диаз, дочь Андреса Диаза, медичку из трущоб Абисс-сити, фемму, любящую Хавьера Кесселя.
Любовь к отцу, остро отдававшая горечью и болью потери, помогла мне вернуть мое прошлое. Любовь к Абисс-сити и оставшимся внизу друзьям, которых я стремилась защитить от угрозы, придала мне сил, напомнив, за что я сражаюсь. Но любовь к Хави… сделала нечто большее.
Реанимировала меня.
Это было похоже на то, что я ощущала после первой дозы фрагментатора. Но если тогда мир распадался с каждым толчком сердца, то поцелуй Хавьера Кесселя, наоборот, соединял его воедино. Расставлял все по своим местам, заставляя тянуться, отчаянно и жадно, чтобы наконец…
– Хави, я…
Корабль тряхнуло.
– К спасательным капсулам, мелочь. Срочно.
И Кессель скрылся, оставив меня с горящими от поцелуев губами и портативным коммуникатором на ладони. Активированный виртэкран показывал трехмерную проекцию корабля с проложенным маршрутом.
Вниз, вниз, вниз.
Гравитация пропала внезапно. Меня подбросило в воздух, чтобы секунду спустя приложить затылком о стену. Экран на запястье вспыхнул, выводя обновленные данные о состоянии крейсера.
«Левый двигатель – ноль процентов. Правый двигатель – двадцать два процента. Подключены аварийные стабилизаторы. Мощность – тридцать пять процентов».
Сердце болезненно сжалось. Хавьер… только бы с ним все было нормально. Только бы он успел…
Держась за угол стены, я поднялась на ноги.
И вдруг почувствовала ярость серебристой сущности, ощерившейся от близкой опасности.
«Враг!»
Теперь у него было имя. Теперь я помнила все.
Капитан полиции Ли Эббот, отравлявший мне жизнь, убивший отца, маму, Саула и Хельми Михелей. Сумасшедший садист, несколько десятилетий покрывавший – а то и возглавлявший – жестокие опыты на детях. Беспринципный шиссов сын, готовый уничтожить девять десятых города из корабельных орудий только ради того, чтобы добраться до ненавистных вольных шейдеров.
Он был еще жив.
На полу отчетливо виднелись следы тяжелых ботинок, испачканных в черной топливной жидкости. Маслянистые пятна шли из глубины бокового коридора и дальше, дальше, дальше… вниз.
Прямо к спасательным капсулам.
Ну уж нет.
Внутри, набирая силу, поднималась волна ненависти. Отбросив осторожность, я припустила вперед. Быстрее, быстрее. Ли Эббот не должен был покинуть корабль – что бы ни случилось, чего бы мне это ни стоило.
Я опоздала. К тому моменту, как я на полной скорости влетела в ангар со спасательными капсулами, капитан уже протискивался через люк, слишком узкий для усиленного литианского экзокостюма. Времени на раздумья не было, и я сделала первое, что подсказали инстинкты: схватила грузовой ящик со смутно знакомой маркировкой и метнула его, целясь в спусковой механизм капсулы.
Попала.
Пульт смяло ударом тяжелой армированной крышки. Выпустив сноп искр, панель управления погасла. Открытый люк, мешавший осуществить автоматическое отделение капсулы, заклинило. Ящик упал, рассыпав по полу ампулы, полные мутно-зеленой жидкости, при виде которой шейд захлебнулся от ужаса и отвращения.
Ампулы антишейда.
Шисс…
Ли Эббот шагнул из сломанной капсулы. Схватка с нами не прошла для капитана бесследно. Гермошлем прилегал неплотно, из-под защитного стекла выходила тонкая струйка пара, говорящая о пробоине в системе подачи кислорода. Посреди нагрудной панели зияла дыра, из черноты сверкали потрескивающие электрические разряды, заставлявшие Ли Эббота морщиться и шипеть от боли.
Отчим поднял голову.
Наши взгляды встретились.
Он боялся – шейд чувствовал его страх, липкий и вонючий, словно смрад шиссовой ямы. Ли Эббот больше не был неуязвимой боевой машиной, способной безнаказанно издеваться над беззащитными, слабыми и безответными. И я уже не была одной из его бессловесных жертв.
Здесь все закончится.
– Бешеная тварь! – ядовито выплюнул отчим. Взгляд литианина опустился на разбитый ящик. Губы за помутневшим стеклом изогнулись в кривой усмешке. – Лучше бы ты тихо сдохла, пока была возможность. Но ничего. Мы это исправим.
– Не надейся.
Из ножной кобуры экзокостюма в раскрытую ладонь капитана выскочил легкий плазменный пистолет. Обострившимся зрением шейда я видела, как палец экзоперчатки до упора вдавливает кнопку спуска, набирая максимальный заряд.
Серебристая сущность напряглась, затягивая грудь, руки и ноги плотной броней чешуи. Я знала: у литианина есть всего один выстрел, и, если отчим и правда надеется, что сможет поймать в полете чистокровную Шей в частичной боевой трансформации… Что ж, он сильно переоценивает свои способности.
Зато мы с шейдом видели его уязвимость. Зияющую дыру прямо в центре грудной клетки, у сердца. Только руку протяни…
Я сорвалась в головокружительный прыжок одновременно со щелчком кнопки, высвободившей разряд раскаленной плазмы. Но… нет. Вместо того чтобы прожечь выстрелом стену в том месте, где только что была моя голова, Ли Эббот направил огненный сгусток в пол. Воздух наполнился брызгами расплавленного металла и удушливым паром, полностью скрывшим фигуру капитана.
Что? Шиссово семя!..
Я поняла план отчима уже в полете, поняла и еле успела сменить траекторию, неловко завалившись на бок в нескольких метрах от расползавшегося зеленоватого облака. Тело сковал липкий ужас, дыхание сбилось. Серебро внутри съежилось, сжалось до крохотной капли у сердца, где, как ему казалось, оно было недосягаемо для смертельных испарений и ядовитых капель жидкости, убивающей шейда.
Ли Эббот оказался умнее, чем я думала. В экзокостюме существовала автономная система подачи и фильтрации воздуха, тогда как мне было достаточно одного вдоха или крошечной капли, попавшей на открытую рану…