гова. И хоть не сразу, но нашел. И вовремя. Волчица уже заметила возле логова человека и перетаскала весь выводок в другое место. Опоздай Алексей на денек, и последнего волчонка она унесла бы подальше от непрошеного гостя. А теперь желанный трофей, не шевелясь, лежал в мешке, приятно согревая Алексею спину.
Поднявшись на пригорок, Алексей направился к саду. Здесь в окружении старых развесистых яблонь стоял дом учителя. До войны рядом с домом располагалась и школа. Но зимой сорок второго года она сгорела. Дом учителя тоже изрядно пострадал. Но его удалось отстоять. А школу после освобождения села от врага построили уже на новом месте. Дом учителя был большой, старинный, с двумя террасами и камином. Перед его крыльцом, украшенным резными балясинами, возвышалась клумба. Сейчас половина дома пустовала. В другой обосновался Алексей с молоденькой женой Ольгой: тоненькой, голубоглазой блондинкой. Ольга тоже была учительницей. Алексей преподавал математику. Ольга — литературу. Она зачитывалась историческими романами, описаниями путешествий, была мечтательна и романтична. Намерение мужа поймать и приручить волчонка Ольга встретила с неподдельным восторгом.
Алексей привычно открыл калитку и зашел в сад. Навстречу ему бросилась большая вислоухая собака по кличке Вьюга. Вьюга жила на дворе уже много лет. Стерегла дом еще при старых хозяевах. Потом вместе с домом досталась Алексею и Ольге. Быстро признала их своими новыми хозяевами, привязалась к ним, считала своим долгом каждого из них непременно провожать до калитки на работу и встречать, когда они возвращались. Была она беспородной, послушной и незлобивой. Регулярно каждый год приносила щенков и сейчас тоже выкармливала их целую свору.
Подбежав к Алексею, Вьюга, как обычно, поднялась на задние лапы, передними уперлась ему в грудь и начала торопливо обнюхивать его, непременно стараясь при этом лизнуть лицо. Но вдруг шерсть на загривке у нее встала дыбом. Вьюга отпрянула в сторону, вопросительно уставившись на Алексея строгим, недоуменным взглядом. Алексей понял, что собака почуяла волчонка, и, желая успокоить ее, попытался ее погладить. Но Вьюга проворно увернулась от протянутой к ней руки, потянулась носом к мешку и зарычала. Алексей поднял мешок над собой.
— Ни к чему сердиться, Вьюга, ни к чему, — укоризненно проговорил он, снова протянув руку к собаке.
Но Вьюга и на этот раз не приняла ласки. Не сводя с мешка горящих глаз, она вертелась вокруг Алексея, скуля и подлаивая. На крыльце дома появилась Ольга и, увидев мужа, нетерпеливо окликнула его:
— Ну как?
— Порядок! — ответил он. — Придержи Вьюгу, она, кажется, уже учуяла гостя.
Ольга ловко схватила собаку за ошейник.
— Он большой? Покажи.
— Почему «он»? Может, это будущая родоначальница целого семейства серых разбойников, — засмеялся Алексей. — Я сам еще не видел его толком.
Они поднялись на террасу, прикрыли на всякий случай дверь, и Алексей достал из мешка звереныша. Здесь, в доме, волчонок показался ему побольше, чем в лесу. Едва его опустили на пол, он сжался в комок, поджал хвост и, как кошка, подобрал под себя лапы. Бежать он никуда и не думал. И только испуганно озирался по сторонам.
— Он совсем как щенок! — удивилась Ольга. — Совсем как наши собачата.
— Ну, не скажи. Я не знаю, кто из них старше и на много ли, но он явно крупнее их, — заметил Алексей. — И лапы у него толще. А голова?
— Верно, лоб широкий и глаза по углам, — согласилась Ольга. — Волки умные?
— Говорят, да. Мне кто-то рассказывал, — вспомнил Алексей, — однажды во время солнечного затмения в зоопарке все звери поверили, будто наступил вечер. Птицы нахохлились, барсуки вылезли из нор… Только волки не обманулись.
— Смотри, а у него есть своя метина, — обрадовалась Ольга.
— Где?
Ольга потянулась к волчонку и осторожно провела рукой вдоль темной полосы, отчетливо видневшейся на спине у звереныша. Волчонок при этом испуганно сжался в комок, плотно прижав маленькие уши.
— Такая не только у него, — усмехнулся Алексей. — У маленьких волчат такая метина обязательно у каждого. Вроде особого опознавательного знака, чтобы не спутали ни с лисятами, ни с собачатами. С возрастом она пропадет.
— Жаль! Мы бы стали звать его Меченым, помнишь, как у Джека Лондона?
— Имя у него будет. Время подскажет, как его назвать, — решил Алексей.
— Тогда начнем с того, что я его хорошенько накормлю, — заявила Ольга и понесла звереныша в комнату. Но сделать это оказалось совсем непросто. Волчонок и не думал лакать молоко. Он даже отвернулся от него в сторону. А его настороженный взгляд здесь, в комнате, как показалось Ольге, стал совсем испуганным.
— Боится, глупый, — решила Ольга.
— А может, просто не умеет лакать, — высказал свое мнение Алексей.
— Ты считаешь, ему нужна соска?
— Очень даже может быть. Во всяком случае, раз-другой его наверняка придется покормить из рук.
— А дальше?
— Дальше найдем другую кормилицу. Есть у меня задумка, — ответил Алексей и вышел из дому. Он зашел в сарай, отыскал там небольшую плетеную корзину, устелил дно ее сеном и направился к будке, в которой жила со своим потомством Вьюга. Там он не торопясь выбрал двух щенков покрупнее, положил их в корзину и вернулся домой. Ольга тем временем пыталась накормить волчонка. Соски в доме не нашлось, и ей пришлось пустить в ход чайную ложку. Она взяла волчонка на колени и, насильно раскрыв ему пасть, старалась влить в нее молоко. Но звереныш на коленях сидеть не желал, вырывался, вертел головой и кусался. Зубы у него, очевидно, только-только еще появились. Но челюсти он сжимал уже крепко. Ольга, когда он цапнул ее первый раз, от неожиданности даже вскрикнула. Но терпеливо продолжала начатое дело. В конце концов вместе с Алексеем они скормили зверенышу большую кружку молока. После этого посадили волчонка в корзину к щенкам. Знакомство четвероногих прошло вполне мирно. Через час они спали уже вповалку, улегшись, как пришлось.
— Вот это мне и надо: пусть пропахнут друг другом хорошенько, — глядя на волчонка и на щенков, довольно проговорил Алексей.
А спустя пару дней, когда новые друзья уже незлобно таскали друг друга за хвосты, за уши, за лапы как ни в чем не бывало, он взял их всех троих на руки и вынес во двор. Вьюга в это время кормила оставшихся при ней щенков. Она лежала на траве, вытянув лапы и откинув назад свою красивую, добрую морду. А возле ее брюха копошились щенки. Они потешно толкались, непременно стараясь подмять друг друга под себя. Алексей подошел к Вьюге со спины. Собака тем не менее увидела его, что называется, краешком глаза и приветливо завиляла хвостом.
— Она его разорвет! — испуганно крикнула Ольга.
Алексей и сам побаивался того, что эксперимент этот может кончиться плачевно, что добрая Вьюга вдруг взбунтуется и пустит в ход клыки, но соблазн выкормить волчонка и сдружить его со щенками был настолько велик, что Алексей все же рискнул.
Он опустился перед собакой на колени. Вьюга ничего плохого для себя в этом не заподозрила и продолжала спокойно лежать. Алексей погладил ее по груди, по животу, растолкал щенков и быстро подсунул к ее соскам сначала щенков, а следом за ними и волчонка.
Все последующее произошло так неожиданно, что Алексей, хотя в глубине души и надеялся на благополучный исход, никак не мог предвидеть, что все произойдет так просто. Он нарочно с утра не кормил волчонка. Звереныш проголодался. И сейчас, ткнувшись мордой в сосок и почувствовав на губах вкус молока, он сразу, забыв и об опасности и об осторожности, и обо всем на свете, с жадностью начал сосать. Голод оказался сильнее всех инстинктов. А Вьюга, хотя и дернулась под рукой у Алексея, хотя и забеспокоилась и потянула носом воздух, уловив поблизости незнакомый запах, осталась лежать. Вскоре щенки подмяли волчонка под себя, тела их смешались в общей куче. Волчонок тоже кого-то отталкивал, кого-то хватал зубами. Алексей и Ольга с любопытством наблюдали за этой сценой.
— А где он будет жить? — забеспокоилась вдруг Ольга.
— Пусть остается тут, — указал на будку Алексей.
— А он не убежит?
Алексей неопределенно пожал плечами.
— Если верить пословице, то убежит обязательно.
— Тогда как же?
— Не будем делать ему неприятного.
— И этого хватит?
— Добавим ласки, вкусной еды, участия.
ГЛАВА 2
Волчонок мало понял из того, что с ним произошло. Однако сразу заметил, что все вокруг него стало другим. Исчезла мать. Вместо нее его стал кормить кто-то совсем другой. У новой его кормилицы был чужой запах, совсем не такой, как у матери, голос, она почти никуда не уходила от своего потомства. Вместе с матерью пропали его родные братья и сестры. И появились новые: визгливые, суетливые, которых до этого он никогда не видел. Изменилось и все остальное. В старом логове было темно или полутемно. И вдруг темнота расступилась. Он увидел сотни незнакомых предметов, ощутил тепло солнца и холод воды, услышал новые звуки, впервые после затхлого воздуха подземелья вдохнул свежесть ветра, терпкий аромат сада и мягкий настой луговых трав. Теперь перед его глазами все время что-нибудь двигалось: кто-то бегал, прыгал, летал. Качались от ветра деревья, трепыхались листья. Мелькали тени. Открывались и закрывались двери сарая и дома, беспрестанно хлопала калитка плетня. Все это пугало волчонка. От всего этого хотелось куда-нибудь спрятаться, забиться в какую-нибудь нору. Но ни деревья, как бы высоки они не были, ни дверь, как широко не открывалась бы она, не причиняли ему зла. И волчонок мало-помалу перестал их бояться и уже с любопытством начал следить за всем, что происходило вокруг. Его успокоению немало помогли новые братья. Вот их-то совершенно ничего не пугало. И целыми днями они носились по двору. Иногда волчонку тоже хотелось принять участие в их забавах. Но что-то подсказывало ему, что убегать из будки не так уж безопасно. И он лишь высовывался из своего укрытия и следил за щенками. Большая дощатая будка, в которой Вьюга жила со своим потомством, долгое время оставалась в его представлении самым надежным местом. Несколько раз к будке приходила женщина и пыталась вытащить волчонка наружу. Но он, еще издали завидев ее, всякий раз забивался в дальний угол и сидел там, прижавшись к стенке. Женщина подманивала его. Но лезть за ним в будку не решалась. Однажды, когда она попыталась это сделать, он сердито щелкнул зубами. И хотя он ее не укусил, женщина испугалась. А волчонку только это и было надо. Но прошло еще недели две, и открытое пространство двора мало-помалу перестало казаться ему таким страшным. Страх пересилило любопытство, желание побегать, размяться, поиграть со своими молочными братьями. Волчонок высовывался из будки и, когда кто-нибудь из них пробегал мимо, тут же набрасывался на него, пытаясь схватить. Иногда ему это удавалось. Иногда щенок успевал увернуться и удрать. Тогда волчонок возвращался в свое укрытие. Однако неудачи даром не проходили. Волчонок поменял место засады. Он стал затаиваться в бурьяне, за поленницей дров, под крыльцом. Его атаки стали смелее, броски проворнее. Теперь они почти всегда достигали цели. Волчонок запомнил этот прием. Потом о