Волнение росло, и никакая ароматная ванна, обычно снимавшая напряжение и усталость после рабочего дня, не облегчит ее положения.
Как она сообщит свою новость Киру?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Этим вечером у Джорджии не было возможности поговорить с Киром, так как после обеда он сказал ей, что его неожиданно пригласил приятель поехать в клуб в Данди. А это означает, что вернется он поздно, поэтому Джорджия неуверенным голосом предложила, чтобы он этой ночью спал в своей комнате, а не у нее.
Нехотя, но Кир все же согласился.
Она предложила ему это вовсе не потому, что он потревожит ее, придя поздно. Просто убедила себя, что для нее разумнее хорошенько выспаться перед разговором с ним. Но она ошиблась, так как провела самую беспокойную ночь с тех пор, как приехала в Глентейн.
Даже памятная грозовая ночь не могла с ней сравниться.
Джорджии снились кошмары: сначала плачущий младенец, потом — маленький мальчик, свернувшийся клубочком в углу пустой пыльной комнаты, словно он от кого-то прятался.
Она проснулась в холодном поту и слезах и все утро пыталась сбросить с себя подавленное настроение. Но страшные сны все время лезли в голову, мысли путались.
Еще бы!
Она с трудом рисовала в своем воображении последствия ее секрета и для себя, и для Кира.
Как он это воспримет?
Вот он пересек кабинет после очередного — десятого в это утро — телефонного разговора, а у нее сердце заколотилось о ребра, как пойманная птичка о прутья клетки.
Может, сказать ему прямо сейчас? Но… решимости не хватило.
Она смотрела на него с любовью и нежностью. Ему так идут и темно-синий, фигурной вязки свитер, и черные джинсы. Волосы немного растрепались, как у школьника, выбежавшего из дома, забыв причесаться.
Она представляла, каким красивым мальчиком он был в детстве: синеглазый, точеные черты лица. Ну просто прелесть! Невероятно, что отец так плохо к нему относился. Джорджии казалось немыслимым, чтобы взрослый человек плохо обращался с ребенком. Ведь дети бесценны…
Эта мысль вернула ее к действительности и к собственной проблеме.
— Кир…
— Хмм?
— Я хотела спросить…
— О чем?
— Ты хорошо вчера провел вечер в клубе с приятелем?
О чем она спрашивает! Джорджия поморщилась. Куда же подевалась ее смелость?
Кир рассеянно посмотрел на нее.
— Ну, посидели. Ничего особенного. — Вдруг он оживился, словно вспомнил что-то поинтереснее, чем вечер в клубе. — Я собирался показать тебе картины. Помнишь? — Он встал и направился к двери.
Джорджия не сразу сообразила, о чем он говорит.
— Какие картины?
— Семейное наследие Глентейна, — насмешливо произнес он и улыбнулся. — Давай убежим отсюда, пока этот проклятый телефон снова не зазвонил!
Он провел ее по комнатам, которые она раньше не видела. Их оказалось много — апартаментов, заполненных картинами и дорогими безделушками. И везде ни пылинки! Это уже дело рук Мойры.
Джорджия шла следом за Киром — так ходит заинтересованный экскурсант в музее личных коллекций.
— Посмотри сюда.
Он коснулся ее локтя. Джорджия отвернулась от портрета одного из предков Кира и посмотрела на изумительную золотую арфу, прислоненную к косяку двери, ведущей в следующую комнату, где она еще не была.
— Ой, какая красота! — воскликнула Джорджия и подошла поближе. — В вашей семье кто-нибудь на ней играл?
— Нет. — Он таинственно улыбался. — Дотронься до нее.
Джорджия наклонилась и поняла, что это вовсе не настоящая арфа. Она в недоумении посмотрела на Кира.
— Это то, что называется «trompe-Ioeil». Предмет рисуется в трех измерениях и выглядит как настоящий. Когда мы с Робби были детьми, это нас очень занимало.
— Потрясающе!
Оyа выпрямилась и увидела, насколько Кир рад, что разыграл ее.
Какой он милый и непосредственный!
Новый прилив любви охватил Джорджию, и, вероятно, он прочитал это на ее лице, потому что она тут же очутилась в его объятиях и он начал жадно и страстно целовать се.
— Что с тобой? — тихо спросила она, чувствуя, как пылают щеки.
Наконец он ее отпустил.
— Я соскучился. Прошлой ночью я спал один. Мне надо было, наверное все же прийти и разбудить тебя.
— Жаль, что ты этого не сделал. — Сильные руки Кира вселяли в Джорджию надежность и уверенность. — Мне приснился такой страшный сон, что после него я никак не могла снова уснуть.
— Да? — Кир озабоченно взглянул на нее и убрал с ее лба мягкий каштановый завиток. От его легкого прикосновения у Джорджии по спине пробежали приятные мурашки. — Что тебе приснилось? Расскажешь?
— Нет. Не хочется вспоминать.
Но рассказать о беременности все же придется…
Джорджия со вздохом высвободилась из объятий Кира и пересекла комнату.
Ей вдруг сделалось холодно, и она запахнула полы шерстяного серого кардигана, надетого. поверх розовой водолазки и черной юбки.
— Мне нужно сказать тебе кое-что…
— Звучит серьезно.
На его губах играла улыбка, и он пожал плечами, думая, что она преувеличивает серьезность того, что собирается ему сообщить.
На минутку Джорджии захотелось отложить этот разговор, чтобы не нарушать хорошего настроения Кира. Но хотя искушение и было велико, она чувствовала, что больше не в силах откладывать свое признание.
— Это серьезно, Кир. Мне кажется, что я беременна.
— Что?!
Веселый огонек в его глазах погас.
У Джорджии рука инстинктивно легла на живот, как будто она хотела защититься.
— Я еще не делала тест, но все признаки налицо.
— Прости. — Кир прижал ладонь к виску. — Это так неожиданно… — У него был ошарашенный вид. — Я же всегда пользовался презервативом. — Словно не веря услышанному, он покачал головой. — Как это могло случиться?
Он мне не верит!
Боль и страх обрушились на Джорджию, подобно водопаду.
— Я не знаю. — Она мяла пальцами юбку, во рту пересохло, словно она жевала мел. — Наверное, мы не всегда были осторожны. Иногда такое случается… — Голос у нее замер, когда она увидела по его лицу, как он потрясен.
— Давно ты узнала?
— Только вчера. У меня… грудь набухла, и я вдруг вспомнила, что цикл запоздал на неделю. Всегда все было регулярно… я должна была заметить раньше… Но… последние дни обо всем забыла.
Джорджия стояла с несчастным видом. Кир ей не верит! Она отвела от него взгляд.
— Что ж, ясно одно: мы должны куда-то обратиться. Не так ли?
У Джорджии подкосились ноги.
Кир так холоден… отстранен… равнодушен.
Это просто кошмар, страшный сон.
— Мы должны прийти к какому-то решению… должны понять, что нам делать.
Он хочет, чтобы она прервала беременность?
Джорджия чувствовала, что вот-вот упадет.
Несмотря на ужас оттого, что она беременна не говоря уже о том, как круто может измениться ее жизнь, — Джорджия знала, что никогда по своей воле не решится на аборт, не подвергнет себя этому мучению.
И еще она не сомневалась, что, когда об этом узнает Ной, он тоже будет против.
— Ты расстроился, — сказала она дрогнувшим голосом и подняла на Кира глаза.
Как ей хотелось вернуть ту веселость, которой он светился всего несколько минут назад! Но, скорее всего, не видать ей больше его хорошего настроения.
Кир изучающе смотрел на нее.
— Расстроился, говоришь? Не то слово! А чего ты ожидала, Джорджия?
— А мои чувства ты представляешь? — взорвалась она, и глаза у нее засверкали от возмущения. — Как ты думаешь, Кир, что для меня означает быть беременной? Я — одинокая женщина, и мне не на кого рассчитывать! И я помогаю брату. А появление ребенка? Как я буду зарабатывать на жизнь? Господи, вы, мужчины, порой невыносимые эгоисты!
Не дав ему ответить, Джорджия бегом пересекла комнату, распахнула дверь и скрылась.
Она бежала по коридору, а целые поколения Страханов насмешливо взирали на нее с портретов в позолоченных рамах и словно говорили: «Неужели ты полагаешь, что такое ничтожество, как ты, может войти в нашу семью?»
Да, в такие минуты немудрено потерять веру в людей.
Она никому никогда не сможет доверять! — промелькнуло у Джорджии в голове. Предположить столь холодную реакцию Кира было просто невозможно. Наверняка он решил, что она заманила его в ловушку — ведь он богат и знатен, лэрд Глентейна! Небось подумал, что она хочет ухватиться за возможность легкой, беззаботной жизни.
От всех этих мыслей остается одно — лечь и умереть.
Почти ничего не соображая, Джорджия бежала вниз по парадной лестнице, а навстречу ей поднималась Мойра с кипой выглаженного белья в руках.
— Привет, девочка! — ласково улыбнулась домоправительница. — Куда вы так спешите? Все в порядке? — И внимательно взглянула на искаженное болью лицо Джорджии.
— Да… все нормально.
— Вы правду говорите? — Мойра сдвинула брови, не поверив ее словам.
Оглянувшись и убедившись, что Кир не бежит за ней следом — а в душе ей так хотелось, чтобы он побежал! — Джорджия со вздохом сказала:
— У меня голова разболелась. Пройдусь по берегу и подышу свежим воздухом. Я скоро вернусь.
— Конечно, милая. Не торопитесь. А когда вернетесь, я напою вас крепким чаем, и все пройдет.
— Спасибо, Мойра… вы такая добрая.
Было немного теплее, чем накануне, но все равно свежо.
Джорджия представляла, как она вскоре уедет в Лондон, а Валери, постоянная секретарша Кира, вернется в Глентейн… и все будет так, как было до ее появления здесь, словно она и в глаза не видела ни этого места, ни хозяина Глентейна.
Тяжело вздохнув, Джорджия пошла по пустынной отмели, где, за исключением пожилого мужчины, который наблюдал, как его терьер прыгает туда-сюда в пенистой волне, на широкой песчаной полоске пляжа со скалистыми выступами никого не было. В сером кардигане и длинной черной юбке, подол которой раздувался от ветра, Джорджия шла и думала, думала, дав волю грусти.
Она и не представляла себе, что можно так сильно полюбить мужчину, как она полюбила Кира. Она ведь отдалась ему по любви, она не способна вступить в близкие отношения лишь потому, что мужчина ей просто понравился.