– Не совсем? – переспросила мма Рамотсве. – Вы имеете в виду…
Бойтело покачала головой:
– Я не думаю, чтобы доктор, о котором я говорю, подошел бы к пациенту и вколол ему слишком большую дозу морфина. Нет, я не это имею в виду. Но тем не менее я думаю, что то, что он делал, было дурно. – Она помолчала. – Но я начну сначала, мма, – продолжила посетительница. – Вы хотите этого, мма?
– Да, – ответила мма Рамотсве. – И я не буду больше перебивать вас. Рассказывайте. Но сначала мма Макутси даст вам чашку чая. Это ройбуш, мма. Вы не против?
– Этот чай очень подходит вам, – улыбнулась Бойтело, беря чашку, которую ей протягивала мма Макутси. – Моя тетя, которая недавно умерла, обычно пила его.
Мма Рамотсве не могла не улыбнуться. Казалось странным, что человек говорит о чем-то подходящем для кого-то… и тут же – что человек, употреблявший это, умер. Конечно, здесь не было никакой связи, но фраза показалась странной. Мма Рамотсве представила себе рекламу: Чай ройбуш: очень ценился людьми, которые уже умерли. Вряд ли это послужило бы хорошей рекомендацией этому замечательному чаю, подумала она, что бы за этим ни стояло.
Бойтело сделала глоток и поставила чашку перед собой на стол.
– Получив диплом, мма, – продолжила рассказ Бойтело, – я пошла работать в больницу принцессы Марины. Я стала операционной сестрой. Думаю, я подходила для этой работы. Но некоторое время спустя я стала уставать от работы, ведь я все время стояла за спиной доктора и передавала ему инструменты. Еще мне не нравился яркий свет, от которого, как мне казалось, начинала болеть голова. И я не думаю, что он полезен для глаз, этот яркий свет. Когда я выходила из операционной и закрывала глаза, то продолжала видеть яркие круги, как будто свет был еще включен. Поэтому я решила найти какое-то другое занятие. Увидев объявление о том, что требуется медсестра в клинику общей практики, я заинтересовалась. Приемная врача была недалеко от места, где я жила, и можно было ходить туда пешком в нежаркую погоду. И я отправилась на собеседование.
Собеседование состоялось в понедельник после обеда – в это время доктор закончил прием пациентов. Я должна была быть на работе в тот день, но поменялась дежурствами, поэтому смогла пойти. Я пришла к доктору… – Бойтело чуть не назвала фамилию, но удержалась.
– Вам необязательно называть мне его фамилию, – сказала мма Рамотсве, помня, что Бойтело призналась ей, что очень боится.
Бойтело явно стало легче.
– Доктор был на месте. Он был очень приветлив и сказал, что очень хорошо, что я была операционной сестрой, потому что он думает, что такие люди привыкли работать. Этот доктор решил, что я подходящий человек для его клиники. Затем он начал рассказывать, в чем будет заключаться моя работа. Он спросил меня, имею ли я представление о конфиденциальности и о том, что не следует рассказывать обо всем, что я могу увидеть или услышать, работая в клинике. Я ответила, что умею держать язык за зубами.
Тогда он сказал мне: «Одного моего друга только что прооперировали в больнице принцессы Марины. Вы не расскажете, как у него идут дела?»
Он назвал имя своего друга, это очень известный человек, он прекрасный футболист и очень хорош собой. Я ассистировала на этой операции и была готова сказать, что, по моему мнению, с этим человеком все в полном порядке. Но тут я сообразила, что это ловушка и что ничего я не должна говорить. Поэтому ответила: «Я не могу рассказывать о таких вещах. Извините».
Доктор пристально посмотрел на меня, и сначала мне показалось, что он очень рассердился и сейчас начнет кричать на меня за то, что я не ответила на его вопрос. Но затем он улыбнулся: «Вы отлично соблюдаете конфиденциальность, в отличие от многих. Я думаю, вы будете очень хорошей медсестрой в моей клинике». – Бойтело вновь сделала глоток чая. – Мне пришлось отработать еще месяц в больнице принцессы Марины после заявления об уходе, но это было несложно. Затем я начала работать на новом месте и нашла, что это очень интересная работа. Мне не нужно было все время стоять наготове с инструментами, как в операционной, и мне разрешалось делать то, что не всегда позволяется медсестрам. Доктор доверял мне выполнять несложные процедуры – например, удалить вросший ноготь на пальце или прижечь бородавку. Мне нравилось удалять бородавки, потому что сухой лед приятно покалывал пальцы. Я была очень довольна работой и считала себя самой счастливой медсестрой на свете. Но потом случилась одна вещь, поразившая меня. Я была озадачена и решила все проверить. И тогда я узнала то, что меня очень обеспокоило. Я так встревожилась, что решила поговорить с вами, мма Рамотсве, потому что люди говорят, что вы хорошая женщина и бываете добры к тем, кто приходит к вам со своими тревогами. Вот почему я здесь.
Мма Рамотсве настолько была поглощена рассказом, что позволила своему ройбушу остыть больше обыкновенного. Она предпочитала пить ройбуш горячим, над которым поднимается пар, а этот уже сделался чуть теплым. История Бойтело была самой обычной. Так часто и случается. Все начинается прекрасно, а потом, потом… да, потом твои пути пересекаются с путями человека, который изменяет все. Так случилось с ней и ее бывшим мужем, Ноте Мокоти, джазовым музыкантом и любителем женщин, человеком, который на очень короткий период преобразил ее мир, полный счастья и оптимизма, в мир страдания и страха. Такие люди, вроде Ноте, идут по жизни, распространяя вокруг беды и страдания: подобно гербицидам, уничтожающим цветы, они своей злостью и пренебрежением к людям губят всех вокруг.
Будучи молодой женщиной, мма Рамотсве была слишком наивна, чтобы видеть зло в других. Молодые, думала она, верят в лучшее в людях, да и вообще они не могут представить себе, что их знакомые, их ровесники могут оказаться жестокими или абсолютно никчемными. А затем они понимают это и видят, на что люди оказываются способны, какими они могут быть эгоистичными, какими безжалостными. Это открытие может оказаться очень болезненным, как в ее случае, но оно неизбежно. Конечно, это не означает, что человек обязательно станет циничным, нет, вовсе не так. Мма Рамотсве научилась реалистически воспринимать людей, но это не значило, что она не видела в людях ничего хорошего, несмотря на то что подчас оно в большой степени было заслонено плохим. Если упорствовать в своей вере в человечество, если дать людям возможность показать себя с лучшей стороны и – это важно – если уметь прощать, тогда люди могут удивительным образом измениться. За исключением Ноте Мокоти, разумеется. Он никогда не изменится, хотя она и простила его в тот последний раз, когда он пришел к ней домой в надежде получить денег и продемонстрировал, что его сердце, несмотря ни на что, было холодным как всегда.
Бойтело внимательно смотрела на сидящую перед ней хозяйку детективного агентства. Мма Рамотсве подумала, что медсестра, возможно, пытается догадаться, о чем она думает. Ведь у Бойтело не было ни малейшего представления о том, что женщина, сидящая перед ней с чашкой быстро остывающего ройбуша, размышляет о человеческой натуре, о прощении и тому подобных вещах.
– Извините, мма, – сказала мма Рамотсве. – Иногда мои мысли отвлекаются. Что-то из того, о чем вы говорили, заставило меня задуматься о другом. Сейчас все вернулось на место. Сейчас я снова внимательно слушаю вас.
– Была одна процедура, которую я не выполняла, – продолжала Бойтело, – я не измеряла пациентам кровяное давление. Все медсестры умеют это. Закрепляешь аппарат на руке пациента, а потом накачиваешь грушей. Вам ведь измеряли кровяное давление, мма? Вы должны понимать, о чем я говорю.
Мма Рамотсве понимала. Ей измеряли кровяное давление, и результат измерения заставил доктора посоветовать ей сбросить вес. Какое-то время она пыталась, но из этого ничего не вышло. Это было трудно. Иногда доктора даже не представляют себе, насколько это трудно. Доктора с традиционной фигурой, конечно, представляют, но не эти молоденькие худенькие докторши, которые не считаются с ботсванскими традициями.
– У меня немного повышенное давление, – сказала мма Рамотсве.
– Значит, вам надо сбросить вес, – порекомендовала Бойтело. – Надо сесть на диету, мма Рамотсве. Мне приходится говорить это многим женщинам, которые приходят в клинику. У многих из них… такая же фигура, как у вас. Придерживайтесь диеты и уменьшите потребление соли. И никакого вяленого мяса и тому подобных копченых продуктов.
Мма Рамотсве показалось, что она расслышала подавленный смешок мма Макутси, но она даже не взглянула в сторону своей помощницы. Никогда раньше клиенты не рекомендовали ей сесть на диету, и мма Рамотсве задумалась, что бы сделал Клоувис Андерсен в подобной ситуации. Он всегда указывал на необходимость быть вежливым с клиентом – да, в «Основах частного расследования» этому посвящена целая глава, – но там ничего не говорится о клиентах, которые предлагают детективу сесть на диету.
– Я подумаю об этом, мма, – вежливо сказала мма Рамотсве. – Благодарю вас за совет. Но давайте вернемся к тому, что вы выяснили. Это имеет что-то общее с кровяным давлением?
– Хорошо, – согласилась Бойтело, – было удивительно, что мне никогда не поручали измерить давление пациенту. Доктор всегда делал это сам и держал тонометр в своем кабинете, в ящике письменного стола. Я видела, как он пользуется аппаратом, когда что-нибудь приносила ему, но он никогда не давал мне пользоваться им. Я думала, что, возможно, это потому, что доктору нравится самому накачивать воздух – вы же знаете, мужчины иногда похожи на мальчиков, – да я и не часто об этом думала. Но однажды я воспользовалась тонометром сама, и вот тут я очень удивилась.
Дело было в пятницу, мне кажется, хотя это не так важно, мма. Но именно в пятницу доктора в это время не было в клинике. По пятницам он любит встречаться со своими друзьями на ланче в «Президент-отеле» и иногда не возвращается в клинику до трех часов. У нас работает еще несколько докторов из Уганды, и он любит встречаться с ними. Ланч иногда затягивается.